Александр Козлик - Дневник начальника следствия из «Матросской Тишины»

Однако с этим трудно согласиться. Даже сравнивая работу следственных подразделений советского периода с настоящим временем, следует признать, что квалификация следователей резко упала. Следственный аппарат почти полностью обновился, пришли молодые сотрудники, у которых, к сожалению, не хватает знаний и опыта работы. Хотя, как говорится, со временем это пройдет. Но пока, надо набираться опыта.

В чем же заключается тогда столь «успешная» работа следственных подразделений России? Ответ может быть один: в работе судов.

А сейчас вернемся к менталитету судей в советский период. Вот что писал в своей книге «Записки диссидента» Андрей Альмарик: «В советских политических процессах есть сюрреальный элемент – жуткий и комический: обвиняемому, следователю, адвокату, прокурору и судье совершенно ясно, что кроме деталей все уже заранее решено, что может изменить только покаяние и предательство, а вовсе не юридическая доказанность или недоказанность того или иного эпизода, все тем не менее стараются соблюдать предписанные юридические процедуры, как бы участвуя в странной пародии на настоящее следствие и суд».

Как бы странно это ни звучало, но касалось это не только политических процессов. Это была система, заложенная в основу судебных органов. Управляемость судей – вот, что главное в этой системе. Как это осуществлялось? Методы были разные: так называемое «телефонное право» и позиция, что государственные органы никогда не могут ошибаться. «Телефонное право», как правило, осуществлялось через председателей судов. Роль председателей судов в руководстве судьями огромная. От них во многом зависит судьба конкретного судьи, его дальнейшая карьера и материальное положение. Вот это самое худшее, что и было заложено в советском правосудии и перешло в Российское. Судья формально самостоятелен в своем решении, но он вынужден постоянно «оглядываться», как оценят его решения, и, не дай Бог, иметь уголовное дело с вынесенным оправдательным приговором. При этом «юридическая доказанность или недоказанность того или иного эпизода» особого значения не имеет. Нередко, перед процессом мы можем видеть, как следователь, прокурор или кто-либо из руководителей оперативных служб заходят в кабинет к судье, где ему досконально объяснят необходимость ареста или осуждения обвиняемого, исходя из «государственных интересов». Дело дошло до того, что оперативные работники гарантируют обвиняемому сроки осуждения, если он даст нужные им показания. Следователь может «прихватить» свидетеля в здании суда, чтобы не дать ему выступить в процессе, так как его показания противоречат выстроенному следствием обвинению.

Почему судьи позволяют себя так унижать?

Посмотрим на закон. В Главе 2 Уголовно-процессуального кодекса РФ указаны основные принципы уголовного судопроизводства:

Ст. 7 – «нарушение норм настоящего Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств».

Ст. 9 – «никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению».

Ст. 10 – «лицо, в отношении которого в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу, а также лицо, которое задержано по подозрению в совершении преступления, должно содержаться в условиях, исключающих угрозу его жизни и здоровья».

Ст. 14 – «подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения». «Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого».

Ст. 15 – «Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты…». «Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом».

Вроде бы, все есть для строгого соблюдения закона судьями. Но, ничего не работает. Как пишет Андрей Альмарик: «Соблюдаются предписанные юридические процедуры, как бы участвуя в странной пародии на настоящее следствие и суд».

До тех пор, пока закон и только закон не станет основным мотивом в работе суда, мнение населения о нем не изменится.

Уважаемые коллеги!

Я обращаюсь к вам, так как считаю, что сложившаяся ситуация действий сотрудников 2 отдела ГСУ СК РФ в Санкт-Петербурге представляет собой опасность, как для деятельности адвокатуры в целом, так и для каждого отдельно взятого адвоката. Полагаю, что следует обратить внимание на то, что количество привлеченных к уголовной ответственности адвокатов растет с каждым днем. Согласно отчета руководителя Следственного комитета РФ Бастрыкина А. И. Президенту РФ в число показателей работы СК «отдельной графой»!!! внесены сведения о количестве привлеченных к уголовной ответственности адвокатов, а это означает, что из года в год, эти показатели должны увеличиваться, так как это характеризует работу Следственного Комитета и определяет степень борьбы с коррупцией.

В настоящее время я уже 9 месяцев нахожусь в СИЗО «Матросская Тишина» по сфабрикованному обвинению в рейдерстве.

Суть предъявленного мне обвинения сводится к тому, что я, якобы, рекомендовал клиентке в качестве юриста человека, который совершил в отношении ее мошенничество, некого Панова Е. Я не буду останавливаться на доказательствах, которые следствие полагает достаточными. Главное – это то, что бригада ГСУ СК РФ под руководством Олега Пипченкова, работающая в Санкт-Петербурге уже длительное время, разработала методы незаконного привлечения к уголовной ответственности лиц, которых «они» считают «нужными», для придания делу необходимого общественного резонанса и значимости – характеризующих результаты их деятельности. Используя ст. 317 УПК РФ, «спекулируя» положениями уголовно-процессуального законодательства и обещая непосредственным исполнителям и организаторам преступлений «льготы» в виде условного осуждения или вообще освобождения от уголовной ответственности, следствие получает необходимые им показания в отношении «интересующих» по каким-либо причинам людей. Таким образом, вначале разрабатывается сценарий преступления, под который подгоняются показания свидетелей, в отношении «интересующего» лица избирается мера пресечения в виде ареста, тем самым на него уже оказывается сильнейшее психологическое давление, после чего ему предлагается, заключив сделку со следствием, дать в отношении себя показания, которые следствие уже разработало, и выйти на подписку о невыезде или же полностью быть освобожденным от уголовной ответственности – в зависимости от требуемых показаний. По всей видимости начальник 2 отдела ГСУ СК РФ полагает, что он является первооткрывателем такой методики расследования преступлений. Видимо, он плохо ознакомлен с историей следствия в России. В 30-х годах прошлого столетия еще не такие сценарии разрабатывались под «троцкистов», «шпионов» и т.д. Правда добивались результатов не с помощью ст. 317 УПК РФ, а пытками и угрозами расправы над обвиняемым и над его родственниками.