Лана Прозак - Очищение

– Думаешь, он может быть врачом?

– Я ничего не думаю, я говорю факты. Мы знаем, что целый год он изображал из себя психолога. Мы знаем, что он что-то вкалывал жертвам, чтобы обездвижить их, но самое главное, мы знаем, что он умеет профессионально расчленять тела и ампутировать органы. Если два первых пункта можно изучить в теории, то расчленение тел в теории не выучишь, для этого нужна практика. Любой врач может это делать?

– В теории? Да, насколько я знаю, врачи любой направленности все вместе шесть лет изучают лечебное дело в университете и только потом выбирают профиль. У меня троюродная сестра хотела стать врачом, но на втором курсе их привели в морг, или куда-то там, и она увидела туловище, плавающее в ванной с формалином, упала в обморок и перехотела быть врачом. Стала менеджером, – Зобов провёл рукой по голове, взъерошивая непослушные волосы. – Но я не думаю, что этот ублюдок может быть лечащим врачом. Не забывай, что он может быть также и мясником.

– Не обязательно лечащим… Врачом… Он может быть патологоанатомом… – Ева замолчала, одна фраза выплыла из омута памяти и прорвалась наружу, словно имела значение, словно в ней был смысл: – Эпоксидная смола…

– Что?

– Не знаю…

Зобов смотрел на Еву, в очередной раз пытаясь уловить логику в размышлениях напарницы, но он уже начинал сомневаться во всём, даже в том, присутствовала ли эта логика в её поступках когда-либо.

– Ладно, – он опустил глаза и снова раскрыл дневник, пролистав его до последней исписанной страницы. – Эпоксидная смола, так эпоксидная смола.

Ева, не двигаясь, продолжила стоять, уставившись в одну точку на полу, а Денис продолжил читать, стараясь не замечать пугающие мысли о всё более ухудшающемся психическом здоровье напарницы.

– Ты что-то говорила, что ответы нужно искать в вещах матери? Кажется, один я нашёл. Читаю из дневника. Это последние написанные строчки и единственные от первого лица: «Я всё спрятала под диваном, простите».

Не сговариваясь, следователи рванули с места и почти бегом влетели в зал.

– Помогите отодвинуть диван, – указывая пальцем на одного из криминалистов, крикнула Тайнова.

– Мы его уже отодвигали и полностью исследовали.

– Под ним ничего не было?

– Нет. Ни под ним, ни в нём.

– Тогда убираем ковёр.

– Стойте. Мы его ещё не исследовали, вы можете уничтожить улики.

– Нет тут никаких улик, вы и сами это уже давно поняли. Убирайте!

Зобов схватил ковёр за край и одним движением отбросил его в сторону.

Под ним ничего не было. Ничего, кроме нескольких выцветших от времени досок деревянного пола. Ева медленно присела на корточки и начала аккуратно нажимать на каждую из них. Через мгновение одна из досок скрипнула и немного прогнулась под давлением руки.

– Эта доска отходит. Криминалисты, осторожнее, поднимите её.

Один из мужчин открыл свой чемоданчик, достал небольшой предмет, напоминающий скальпель хирурга, и осторожно поддел дощечку пола. Она поддалась, будто сама давно этого хотела. Хотела показать всю правду, томящуюся внутри тайника.

– Доставайте все пакеты. Фотографируйте, делайте что хотите, мне нужна информация!

Зло любит примерять на себя разные личины, но его любимое – безоговорочная любовь матери к ребёнку, даже если цена этой любви – смерть ни в чём не повинных людей. И никто не сможет этого изменить, это константа, которую создала сама природа. Почему она спрятала документы? Чувствовала ли она, что её сын способен совершить нечто ужасное? Знала ли она, что он уничтожит документы, пряча их в тайнике и тем самым оставляя пусть маленькую, но надежду на возмездие? Ответы на эти вопросы она навсегда унесла с собой.

Из трёх пластиковых пакетов достали три исповеди, которые так желала найти Ева. Но там так и не нашлось ответа на главный вопрос: где он? В первом пакете следователи обнаружили два паспорта – американский и русский, во втором свидетельство о рождении – только американское, в третьем – документы на недвижимость.

– Итак, здесь два паспорта – первый, иностранный, на имя Нади Холланд, второй принадлежит некой Шестопал Надежде Олеговне, – Зобов взглянул на Еву, рассматривающую второй документ. – А у тебя что?

– У меня свидетельство о рождении мальчика по имени Майкл Питер Холланд, полагаю, он сын Нади Холланд. Место рождения – Чинкотиг Айленд, штат Виргиния. Майкл? Михаил? Тот самый Миша? Сходится.

– Что сходится?

– Помнишь, я тебе рассказывала о том, что убийства «Хирурга» в прессе не освещались, и не могла понять, откуда он нашёл эту информацию?

– Да.

– Теперь поняла… – Ева медленно протянула документ Денису. – Он сын того самого «Хирурга». Настоящее имя «Хирурга» – Питер Холланд.

– Откуда ты знаешь?

– У всех есть свои тайны.

– Ты уверена? Как такое возможно?

– Я не знаю, но чувствую, что всё так, как должно быть. Я это с самого первого дня чувствовала, в тот самый момент, когда увидела «Неизвестную» на аллее той церкви. В тот самый момент, когда у меня забрали дело, и даже тогда, когда сидела с Праттом в баре за тысячи километров отсюда.

– Кто такой Пратт?

– Я тебе обязательно всё расскажу, Денис. Только сейчас важно не это. Нам надо его найти до того, как он убьёт Марию.

– Так, значит, я всё-таки Денис, – Зобов был рад услышать своё имя, он еле заметно улыбнулся и опустил глаза на документ.

– Этот пакет тоже можно открыть, – криминалист протянул следователю последнюю неизученную улику.

Ева незамедлительно, но не теряя самообладания, стараясь не повредить возможные отпечатки, достала из пакета синюю бумажную папку с логотипом какой-то неизвестной компании. Первым документом, лежащим в ней, оказалось свидетельство о праве собственности на квартиру, в которой они сейчас находились, единственным собственником значилась Шестопал Надежда, следом шёл технический паспорт и сопутствующие ему документы. Ева бегло пролистала все страницы, пока не наткнулась на нечто более интересное.

– Зобов, кажется, я нашла нечто стоящее!

– Что там?

Тайнова вытащила лист бумаги и протянула напарнику.

– Свидетельство о собственности на гараж в некоем гаражном кооперативе. Здесь куча чеков о ежегодных взносах.

– Неплохое место, чтобы убивать, особенно если грамотно всё оборудовать. Дай адрес, посмотрю, где это, – Денис достал смартфон и быстро ввёл необходимую информацию. – Есть. Гаражно-строительный кооператив номер семь. Московский район. А где было найдено первое тело?

– В Московском районе. Едем. Звони Голове, пусть захватит пару крепких ребят, и встречаемся там.

– Ладно. Как говорится, выспимся на том свете.

– Нам недолго осталось. Ребята, заканчивайте без нас, мы уезжаем проверить зацепку. А где участковый?