Лана Прозак - Очищение

«Но он человек, и, как у любого из нас, у него есть свои слабости. Какие у него слабости? Думай, Ева. Первое тело обнаружили в этом районе, квартира его матери находится не так далеко от частного сектора, где он проводил свои собрания. Это был ареал его обитания. Ему проще действовать в местах, знакомых с детства. И если он не может использовать этот гараж, мог ли он купить здесь другой, о котором ничего не знала мать?»

– Ева Александровна, с вами всё в порядке?

– Да, – рефлекторно Ева повернула голову на голос. – Бессонная ночь даёт о себе знать.

– Мы и без вас здесь справимся. Может, будет лучше, если вы поедете домой и хоть немного поспите? – Голова с присущим ему спокойствием и подозрительностью смотрел на Тайнову, держа в руке большой набитый мешок из-под картошки.

– Я настолько ужасно выгляжу?

– Если честно, то да.

– Ты прав, Голова. Хорошо, я поеду домой, но сначала пройдусь по кооперативу, может быть, удастся кого-нибудь найти и расспросить. Если что-то узнаю, сразу сообщу вам с Зобовым.

– Вы уверены, что можете идти?

– Да-да. Всё в порядке, нужно немного подышать.

– Решайте сами.

Ева успела сделать всего несколько шагов, когда Голова вновь окрикнул её:

– Забыл вам сказать. Денис говорил мне, что вам звонил патологоанатом, который делал вскрытие маленькой девочки, и сказал, что линзы били приклеены на эпоксидную смолу.

– Да.

– Так вот, скорее всего, это ошибка. Я не могу ничего утверждать и нужно дождаться официального отчёта, но…

– Голова, говори как есть.

– Насколько я знаю, эпоксидка теряет свою клейкость, если соприкасается с жидкостью, и приклеить к глазам что-либо становится попросту невозможно.

– Это моя ошибка, – к горлу девушки подкатила тошнота.

– Не понял? Нет, я имею в виду, что, скорее всего, ошибся спец.

– Нет… Это я недосмотрела… – сдерживая рвотные позывы, продолжила Ева. – Спасибо, Голова. Я обязательно разберусь.

– Ага. Ева Александровна, вам действительно лучше поспать.

– Да. Только осмотрюсь здесь получше.

Ноги несли её в неизвестном направлении. Она перестала обращать внимание, куда идёт, после того как завернула за ближайший угол, потом ещё за один и ещё. Все повороты, все гаражи выглядели как близнецы безличия и безразличия. Она раз за разом набирала номер звонившего ей патологоанатома, но механический голос раз за разом отвечал, что телефон недоступен или находится вне зоны действия сети. Вокруг не было ни души. Серая пустота обволакивала коричнево-красные закрытые ворота гаражей. Изредка порывистый ветер завихрял пыль на асфальте и без стеснения бросал песчинки в лицо заблудшей девушке. Всё начинало меняться. Она знала, что допустила ошибку, в очередной раз допустила ошибку. Она чувствовала, как мир с оскалившимися зубами рычал на неё. Стоило оступиться ещё раз – и он набросится, не щадя ни её, ни Марию. Всё изменилось.

Так и не добившись ответа на звонок, она вспомнила, что в тот вечер, когда они обнаружили тело «Куколки», она лично брала визитку судмедэксперта. Она вспомнила, что он лично хотел проводить вскрытие. Ева остановилась. Рукой она попыталась нащупать во внутреннем кармане кошелёк. В спешке она достала его из куртки, но непослушные пальцы отказывались работать, и он выпал. Снова подул ветер и атаковал сотнями песчинок единственный глаз. Злость. Ненависть. Гнев. Она хотела кричать, но боялась спугнуть тишину и её возможных обитателей, и просто застонала:

– Приди в себя, тварь! Соберись! Что же ты за следователь с девяносто восемью процентами раскрываемости, если не можешь нормально взять визитку? – Ева нагнулась, но ноги подвели, и она упала на колени. – Что с тобой происходит? Как ты допустила это? Ты больна, не ешь, тебя мучают кошмары. Ты допускаешь банальные ошибки! Ты не имеешь права вести это дело! Когда ты стала такой? Почему? Почему ты сама не призналась в своей некомпетентности и не отказалась от расследования? Почему ты продолжаешь биться словно муха, пойманная в сети паука?

Под собственный шёпот и ненависть она дотянулась до кошелька и принялась выкидывать все визитки на асфальт, пока не нашла ту самую. Даже не пытаясь подняться с колен, она набрала указанный номер и стала слушать гудки.

– Да, Ева Александровна. Я только что о вас вспоминал.

– Здравствуйте. У вас уже готов отчёт о вскрытии?

– Готов, но неполный. Травм, указывающих на причины смерти, я так и не обнаружил, при жизни девочка была здоровой, и её точно не насиловали. Есть некоторые поражения органов, указывающие на то, что девочка, скорее всего, умерла от отравления каким-то препаратом, но каким именно, должны сказать токсикологи. Здесь я бессилен.

– А что с глазами?

– С глазами? Вы имеете в виду с линзами? Да, они были приклеены на какой-то клей, но я не могу сказать, на какой именно, пока не придёт экспертиза образцов.

– Клей? – последние надежды растворялись в сером холодном воздухе, – Разве не на эпоксидную смолу?

– Что? С чего вы взяли? Не знаю, может, и на неё, я повторюсь, что нужна экспертиза… Вы знаете что-то, чего не знаю я?

– Вы мне сами звонили и говорили, что линзы были приклеены на эпоксидную смолу и что у вас сын…

– Простите? – собеседник прервал её, после чего в трубке повисла немая пауза.

– Алло?

– Да… Извините, но я вам не звонил до настоящего момента, пока вы сами не позвонили мне. Я хотел позвонить только после полного анализа. Вы вообще о чём?

– Я о том, что вы позвонили мне, чтобы сообщить, что линзы куколки были приклеены на ту самую смолу. И что вы выяснили это из-за сына.

– Во-первых, у меня дочь. Во-вторых, я уверяю вас, что не звонил вам. В-третьих, ничего невозможно определить без химической экспертизы.

– Кому вы давали мой номер телефона?

– Никому! – собеседник начинал сильно нервничать. – Не стоить уличать меня в некомпетентности в данном вопросе. Я уверяю вас, что никому не давал ваш номер телефона и тем более не звонил вам.

– Тогда кто мне звонил?

– Я.

Сзади раздался пустой, холодный, металлический голос, а за ним последовали глухой удар и пустота.

Ева открыла глаза.

Она стояла в абсолютной пустоте. Под ногами зиял мрак, уходящий в самую бездну вселенной. Щупальца тьмы осторожно, немного мерцая, старались окутать её. Она не сопротивлялась. Ей надоело сражаться с миром и грязью его существования. Она сама хотела уйти в тишину и поддаться сгущающейся пустоте. Она раскинула руки, чтобы упасть, как вдруг загорелся свет.

Несдающимся сердцем он бился из-под двери, которую она видела в своём сне. Со светом пришли и голоса:

– Не сдавайся, Ева…

– Ты нужна нам… – эти голоса душили.

– Ты голос в пустоте, через который мы добьёмся справедливости…