Лиз Мур - Алая река

– Да. – Следует пауза. – Есть информация. Можешь не верить, но хотя бы выслушай.

– Конечно.

– Ты мне в последнее время не верила, – тянет Кейси.

Закрываю глаза.

– Так вот, Мики. Сегодня я поспрашивала своих. Позвонила кое-кому. Насчет этого обвинения. Про оборотня.

– Дальше.

Снова молчание.

– Ты с Труменом Дейвсом, да?

– В каком смысле?

Вот уж чье имя не ожидала услышать, да еще в таком контексте. С ужасом думаю: а ведь и правда, вестей от Трумена не было с того неудачного поцелуя. Он не звонил, и я не звонила – стыдилась. Я даже думать о нем избегала.

– В смысле, сейчас, – объясняет Кейси. – Ты с ним в одной машине? Или в одной комнате?

– Нет, я дома.

Кейси умолкает.

– Да при чем здесь Трумен, Кейси?

– Притом, что наши на него думают. Ну, что это он убил Полу и остальных девчонок. А ты всё знала.

Протестует каждая клеточка моего организма. Быть не может. Ложь. Бред. Наветы.

Трумена я десять лет знаю. Он безупречен. Кенсингтонские женщины ошибаются.

Открываю и закрываю рот, словно рыба. Воздуха не хватает.

В трубке слышно, как тяжко дышит Кейси. Ждет моей реакции. По длине паузы судит о степени моего доверия.

Один раз я уже усомнилась. Слова Саймона приняла за чистую монету, а сестру обвинила во лжи. Чудовищная ошибка. Я тогда сказала «нет» – и наши жизни изменились, пути разошлись.

Вот почему теперь я произношу другое слово:

– Спасибо.

– За что?

– За информацию.

И жму «Отбой».

Я потрясена, сбита с толку. Надо бы верить сестре – а не получается. Интуиция не дает. Единственный выход – принять обвинение Кейси за теорию, которая может быть подтверждена – или опровергнута – только посредством реальных улик.

Уже через минуту я отчаянно стучусь к миссис Мейхон. Сама не помню, как сбежала по лестнице, как очутилась у нее на крыльце. Впрочем, успела надеть куртку и прихватить сумочку.

– Все ясно, – с порога объявляет миссис Мейхон. – Поезжайте по своим делам, я побуду с Томасом. Поспать и у вас могу.

– Мне ужасно неудобно, миссис Мейхон… Извините. Я заплачу.

– Мики, с тех пор, как умер мой Патрик, я себя такой нужной еще не чувствовала.

– Спасибо вам. Спасибо. Спасибо.

Внутренне съежившись от отвращения к себе, прошу еще об одном. Господи, во всю жизнь столько не просила!

– Миссис Мейхон, можно взять вашу машину?

Она смеется.

– Конечно, Мики! Что вам надо – всё берите.

Выносит ключи, в обмен получает мои.

– Моя «Киа» быстро берет разгон, Мики.

Повторяю «спасибо», от которого миссис Мейхон отмахивается.

Она идет за мной вверх по лестнице, усаживается на мой диван, достает книжку.

Мчусь к шкафу, где на верхней полке хранится маленький сейф. В нем – пистолет. «Глок» с пятидюймовой рукоятью. На работе выдали. До сегодняшнего дня не имела нужды его использовать. Сейчас мне требуется что-то более компактное, могущее быть спрятанным в кармане или за пазухой.

Но компактного ничего нет. Придется надеть ремень, прицепить к нему громоздкий «Глок». Ладно, у меня куртка достаточно длинная и просторная – пистолета под ней будет не видно. И все равно – ощущение, что он выпирает.

Миссис Мейхон подняла взгляд над книгой, смотрит вопросительно.

– Пожалуйста, никому дверь не открывайте, – предупреждаю я.

– Конечно. Я никогда никому не открываю.

– В том числе и полиции.

Впервые за все время миссис Мейхон, кажется, встревожилась.

– Да что происходит, Мики?

– Это-то я как раз и хочу выяснить.

Резко газую, срываюсь с места. «Киа» миссис Мейхон визжит шинами. Разгон у нее и впрямь что надо. А вот мне не мешает помнить: я не на дежурстве и не в своем внедорожнике. Не хватало, чтобы меня задержали патрульные. Снижаю скорость до приемлемой.

Дорога в это время пустынна. Добираюсь до Маунт-Эйри всего за тридцать минут.

Останавливаюсь на улице, в половине квартала от дома Трумена. Осторожно вылезаю из машины, стараюсь потише закрыть дверь.

Одиннадцать вечера. В большинстве домов окна уже погасли, а Труменово – светится. Различаю стеллажи с многочисленными книжными томами. Самого Трумена не видно.

Крадучись, поднимаюсь на крыльцо, становлюсь на цыпочки, заглядываю в окно. Трумен читает на диване, его мама дремлет в кресле.

Вглядываюсь в лицо своего бывшего напарника. Похоже, он поглощен чтением. Разумеется, названия книги никак не разобрать. Трумен удобно расположился на диване, вытянул босые ноги. Одной ногой почесывает другую.

Вот он что-то сказал маме. Наверное, предлагает ей переместиться в спальню, в постель.

Внезапно его взгляд скользит к окну. Целое мгновение кажется: Трумен смотрит на меня в упор. Отшатываюсь, вжимаюсь в стену. Жду. Дверь не открывается, Трумен не выходит. Понемногу успокаиваюсь.

Почти сползаю с крыльца, на полусогнутых спешу к машине.

Из машины наблюдать за домом безопаснее.

Проходит пять минут. Десять минут. Наконец Трумен встает с дивана. Вот его силуэт в освещенном окне. Трумен пересекает гостиную. Отмечаю, что он всё еще прихрамывает.

И вдруг, сам собой, в моем мозгу возникает вопрос: чем было вызвано то нападение? По версии Трумена – в которую все как-то очень легко поверили, – колено ему искалечил обычный хулиган. Но теперь я думаю: а вдруг у нападавшего имелся мотив?

Вопросы множатся. Правду ли сказал Трумен о том, как ходил домой к Доку? По его словам, он был у Дока дважды. Но где доказательства? Оба раза я просто верила Трумену на слово.

Свет в гостиной гаснет.

Последнему подозрению сопутствует тошнота. Потому что от него, от подозрения, не отмахнешься. Именно Трумен первым заронил в меня мысль, будто убийцей вполне может быть Саймон. Тогда, в промерзшем дворе, Трумен предложил вести расследование вместе. А потом вынудил вывернуть душу перед Майком Ди Паоло. Не опроверг Ди Паоло, который счел меня женщиной на грани срыва.

Холодает. Изо рта вырывается пар. Включаю и снова выключаю отопление. Самой бы не отключиться. Вот что мне нужно – радио!

Мой план: ждать, пока Трумен Дейвс выйдет из дома. И следовать за ним – как, по его совету, следовала за Саймоном.

В семь тридцать просыпаюсь, будто от толчка.

Замерзла ужасно – ни рук, ни ног не чую. Растираю ладони, ерзаю на сиденье, потягиваюсь, насколько позволяют размеры салона. Включаю зажигание – пусть машина прогреется.

С радостью отмечаю, что Труменов автомобиль на месте.

Я наконец согрелась. Можно выключить отопление.

Проверяю телефон. Ни сообщений, ни звонков.

Так, скоро меня начнет мучить утренний голод. Хуже того – понадобится в туалет. Смотрю на Труменовы окна, на дверь. Прикидываю.