Лиз Мур - Алая река

– Бобби мне всегда нравился, – выдает Кейси.

– А мне – нет.

Всё время разговора Кейси сидела на кровати. Теперь неуклюже укладывается на бок. Видно, что устала.

– Что там произошло, Кейси? У Линн на дне рождения?

– Эшли меня спросила – что, если Ба пригласить? Типа, я не против? Ты же знаешь – Ба с тетей Линн общаются. Сама я не видела Ба несколько лет, но сказала: конечно, приглашайте. Надо ж и с ней мириться. Вообще столько всего надо исправить – ужас… Думаю: начну с Ба.

Она была в ударе. В смысле, злющая, ну, какая она и есть. Не прикидывалась, не корчила из себя. А мне сказала, что я хорошо выгляжу. Спросила, какие у меня планы. Я говорю: пока на метадоне, но кроме него – ни-ни. Ба похвалила. «Ты, – говорит, – смотри, не сорвись опять, а то все псу под хвост пойдет». Ну да, так и выразилась. Ты ее знаешь.

Она уже домой собиралась. Лучше, думаю, сейчас ей про ребенка скажу, все равно ведь пронюхает. Короче, пошла я ее до остановки провожать. «Бабушка, – говорю, – у меня новость». Она как вытаращится, будто привидение увидела. «Только не это, – говорит. – Только не то, о чем я подумала».

Я напряглась. Руки задрожали, пот прошиб. «А что ты подумала, бабушка?» – спрашиваю. Она зажмурилась. Стоит, головой трясет и повторяет: «Только не это! Только не это!» Я говорю: «Я беременна». Она – в слезы. Вот скажи, Мики, – ты хоть раз видела, чтобы Ба рыдала? Я – нет. Она лицо руками закрыла, а я стою, как дура. Взяла и обняла ее. Она как дернется… Вывернулась, руку мою сбросила. Завопила на всю улицу. Ну, думаю, всё, приехали: Ба рехнулась. Сейчас, думаю, ударит меня. Она вопит: «С меня довольно! Я по горло сыта! На кого ребенок останется, когда ты за старое возьмешься?!» Еще сказала: сил у нее нету за чужими детьми ходить. И у тебя тоже. Тебе и так забот хватает. Второго моего ублюдка ты не потянешь. Так и выразилась: ублюдок.

Кейси делает секундную паузу, ждет моей реакции. Продолжает:

– Ба сказала: «Не собираюсь глядеть, как ты со своим ребенком то же самое сотворишь, что твоя мать с тобой сотворила».

Кейси снова замолкает, снова ждет.

– Мик! Ты слышишь вообще?

Киваю.

– Ни фига ты не слышишь. А если и слышишь, так не понимаешь.

– Чего я не понимаю?

– Я так и знала, что не поймешь. Сама я всегда об этом думала. Ба сказала: «с тобой сотворила». Не «с тобой и с Мики», а именно «с тобой». Я еще говорю: «Бабушка, ты о чем?» А она: «Что тут непонятного; твоя мать кололась, когда тебя под сердцем носила».

– Я опешила. «А Мики? – спрашиваю. – Когда Мики ждала – не употребляла, что ли?» «Нет, с Мики все нормально. Богом клянусь». Так Ба сказала. Еще улыбнулась, будто довольная очень. Типа, вот, Мики чистенькая, не то что ты. «Лиза, – говорит, – колоться начала, уже когда Мики родилась».

Некоторое время перевариваю информацию.

– Кейси! Она ведь могла тебе и солгать. Да наверняка солгала. Припугнула.

Нет, я не убедила сестру. Вопрос остается открытым.

Кейси качает головой.

– Хорошо бы и мне в это поверить. Насчет того, что Ба просто на испуг брала. Чтобы я не сорвалась. Но нет. Знаешь, я от остановки шла – а она мне вслед вопила: «Жалко кроху! Жалко кроху!» Я всю ночь глаз не сомкнула, все думала.

Эшли ничего не знала про наш разговор. Утром я ей записку оставила. Написала, что буду в надежном месте, что не сорвусь. И свалила, пока все спали. На автобусе доехала до Фиштауна. Пошла к Ба. Прикинула, что она на работе должна быть. Так и оказалось. На стук она не ответила. Ключей у меня не было, но ты ж знаешь про эту аллейку и что калитка еле держится. Ну, я ее пнула посильнее, проскочила, стекло разбила в задней двери, руку сунула, замок открыла изнутри. Знаю, это плохо. Плевать.

Влезла в дом – и сразу в подвал. Меня эта мысль прямо разъедала, до зарезу надо было выяснить. Ты в курсе, что у Ба в подвале есть особый шкаф? Ну так вот, там папка хранится. На самой нижней полке. Подписана «Девочки». Я ее достала. Здоровая такая пачка документов. Твое свидетельство о рождении, всё чин чином: имя – Микаэла Фитцпатрик, фотка из больницы, рост-вес и прочее. В целом – что здоровый ребенок. Без отклонений… И полная фигня обо мне. Только бумажек при выписке из больницы – хватит комнату оклеить. Инструкция, как меня откачивать. Как откачивать ребенка, рожденного от наркозависимой матери. Предупреждения: что я несноснее нормальных детей. Что орать и скулить буду в режиме нон-стоп. И рецепт на фенобарбитал. Ну и что получается, Мики? Получается, что я с рождения подсажена.

Едва не бросаю: «Известно мне про такие инструкции. Проходила. С Томасом».

Спохватываюсь. Молчу.

Кейси невесело смеется.

– Ну, раз уж я в бумаги влезла, стала дальше смотреть. И кое-что другое нашла. Целую вкладку с надписью «Дэн Фитцпатрик».

Киваю.

– Понятно, – говорит Кейси. – Дальше ты в курсе.

Снова кивок.

– Ты их нашла, да? И открытки, и чеки?

– Да.

– Хорошо.

Кейси некоторое время раздумывает.

– Наверное, я специально их в тайнике оставила. Решила: будешь меня искать – в тайник-то уж точно слазишь.

– Рассиживаться в доме у Ба мне нельзя было, сама понимаешь, – говорит Кейси. – Я забрала больничные бумажки насчет себя да еще одну папину открытку. На мое шестнадцатилетие. Прибирать за собой не стала. Бардак оставила. Подумаешь… Ушла тем же путем, каким и пришла. По Жирар-авеню пешком до Южной, там голоснула, открытку с адресом водителю показала, он повез. А живет там папа или нет – откуда мне было знать? Просто без вариантов получалось, и всё… Так вот и зависла у него с начала ноября. Он обо мне заботится. Всё дает – еду, одежду. Уже и детскую для внучки подготовил… – Впервые Кейси смотрит на меня со страхом. – У нас с малышкой будет всё необходимое, Мики.

– Знаю, Кейси, знаю.

Она об этом не просит. Но я вдруг понимаю: нужно показать ей Томаса.

На цыпочках идем по коридору. Бесшумно открываю дверь. В детскую выплескивается порция тусклого света – достаточно, чтобы разглядеть на кровати ком из подушек и одеяла, а внутри, как в гнезде, – моего мальчика.

Ловлю молящий взгляд Кейси. Киваю.

Она крадется к изножию кровати, становится на колени, упирается в колени руками, упирается взглядом в Томаса. И долго, очень долго не меняет позы.

Когда мы были детьми, в доме имелось всего пять книг. Одна из них – Библия. Вторая – история Филадельфии. Еще две – повестушки серии о Нэнси Дрю [27] Нэнси Дрю – вымышленный литературный персонаж – девочка, затем девушка-детектив; плод совместных усилий целой группы литераторов, творивших под общим псевдонимом «Кэролайн Кин». Первые повести с этой героиней увидели свет в 1930 г. – еще с бабушкиного детства. Наконец, пятая книга – старинное издание сказок братьев Гримм, с иллюстрациями, пугающими натуральностью ведьм и дремучестью лесов. Точно такое же издание я подарила Томасу на нынешнее Рождество.