Владимир Турунтаев - Проба на киллера

— И что же будет дальше? Насколько вас хватит при таком образе жизни?

— А сколь проживем! Естественным ходом, — Митрофанов с осуждением посмотрел на плотно занавешенные окна. — Вы-то вон тоже света белого не видите!

— Самое бы время сейчас завязать, а? — продолжил свою мысль Брянцев. — Подруга-то ваша, говорят, еще совсем молодая. Женились бы, детей завели. Неужели не хочется пожить по-человечески?

Митрофанов засмеялся щербатым ртом:

— Ну уж нет!

— Да почему?

— Не гожусь-я в отцы-мужья. Да и Ольга… Какая она жена-мать, шибче моего хлещет… Мало, что ли, на свете сирот? Нет уж, помирать так с музыкой. А это лечение — да ну его к Богу! Никому мы с Ольгой не мешаем, живем дружно, как голубочки. Сыты, пьяны — что еще нам нужно?

— Гостей принимаете?

— Принимаем! — не без гордости подтвердил Митрофанов. — И сами по гостям хаживаем. Я ж говорю: живем по-человечески!

— Щеглов-то Гера заглядывает?

— Давно не бывал! — проговорив это, Митрофанов пугливо хлопнул себя по губам ладонью.

— Что так? — словно бы по инерции, не выказывая интереса, спросил Брянцев, безуспешно пытаясь отыскать в ящике стола какую-то вдруг понадобившуюся ему бумагу, и весь ушел в это занятие. — Черт-черт, поиграй да отдай!..

— Уехал, должно, куда, — сказал Митрофанов.

— Интересно, куда это он…

— Не сказался.

— И Надежда Васильевна уехала, — вспомнил Брянцев.

— Тоже давненько не видать, — подтвердил Митрофанов.

Брянцев прекратил поиски затерявшейся бумаги.

— Они разве не вместе уехали? — спросил он, в упор поглядев Митрофанову в глаза.

— Неуж вместе? — осторожно удивился Митрофанов, уводя взгляд в сторону. — И когда успели…

— Алик, зачем вы мне лапшу на уши вешаете? — строго спросил Брянцев.

— Как вы сказали?.. — Митрофанов смотрел непонимающе.

— Вот так и сказал: Полунина и Щеглов вместе улетели на юг. А вы будто не знаете?

Митрофанов смущенно залепетал:

— Ну, улетели… А я что? Бог им судья, могли бы, конечно, и погодить маленько…

— Нехорошо врать, Алик! — наставительным тоном продолжал Брянцев. — Ведь не кого-нибудь, а вашего друга-приятеля убили. Идет расследование обстоятельств убийства. А вы как себя ведете? Вы вводите следствие в заблуждение! Интересно бы узнать: с какой целью?

Митрофанов беспокойно засопел.

— С испугу, видать, — пробормотал он. — Без никакой цели…

— Кстати, почему вы не пришли на похороны Алексея?

— С горя! — ответил Митрофанов. — Вусмерть упился, — и он ударил себя в грудь кулаком. — Спросите хоть Ольгу, она не даст соврать. И поминки мы с ней тоже проспали. Надя потом сильно серчала…

— Поймите, — продолжал наставлять его Брянцев. — Вы — свидетель и обязаны давать показания обо всех известных вам фактах, которые касаются убийства Полунина. В Уголовном кодексе имеется статья, которая обязывает свидетеля не уклоняться от дачи показаний и не врать следователю. А иначе…

— Сколько? — озабоченно поинтересовался Митрофанов.

— До шести месяцев исправительных работ.

— Ну-у?

— Вот так-то! — Брянцев со значением посмотрел ему в глаза и тут же подсластил пилюлю: — Собственно говоря, вы достаточно много сообщили в своем объяснении от пятнадцатого августа…

— Все подчистую выложил! — поспешил Митрофанов заверить следователя.

Брянцев кивнул, соглашаясь.

— Поэтому нам с вами остается лишь уточнить некоторые детали, — сказал он. — Ну, например… — последовала небольшая пауза. — Например, незадолго до убийства Алексея вы с Ольгой Квасовой зашли к Полуниным в гости…

— Это когда? — быстро и тревожно спросил Митрофанов.

— А когда Алексей разбил красивую чашку! — подсказал Брянцев.

— А..! — вспомнил Митрофанов. — Ну, было такое! Девятого, кажется. Мы с Ольгой в аккурат выписались из наркологии.

— Не припомните, из-за чего это случилось?

Митрофанов погладил слипшиеся волосы.

— Что-то запамятовал.

— Неспроста же Алексей хватил чашкой об пол и сразу убежал на кухню! — размышлял вслух Брянцев. — Щеглов определенно что-то сказал. Или сделал… Или не он, а вы!.. Совсем, что ли, ничего не помните?

— Не так, чтоб совсем уж ничего… — смущенно забормотал Митрофанов. — Но вот из-за чего он в тот раз… То ли он руку ей на плечо…

— Кто — он? И кому — ей?

— Да Гера Наде… Не я же. Гера! — и тут же спохватился: — Что это я? Геры-то не было там! Ну точно, не было! — И хлопнул себя по лбу: — Ведь и правда, совсем памяти не стало!

— Кто же, в таком случае, Полуниной руку на плечо положил?

— Да никто! Показалось ему, видно, Алексею, что кто-то положил. Галлюцинация у него была! А Геры там не было!

— Был! — Брянцев пристукнул кулаком по столу. — Был он там. А теперь скажите: давно Щеглов познакомился с Надеждой Васильевной?

— Да не так давно. Чтобы не соврать… — и Митрофанов задумался, но быстро нашелся: — А мне откуда это знать? Я что, следил за ними?

— А с Алексеем?

— Тоже не скажу. Может, в наркологии.

— Что, Герман тоже там лечился?

— Нет, просто захаживал. Нас с Ольгой навещал.

— Часто?

— Раза два, может. За все время.

— С Ястребковым-то они когда заходили?

— Может, за неделю до нашей выписки.

— А Надежда Васильевна в это время пришла мужа навестить?

— Ну конечно. Она Лешу частенько навещала. Может, и в тот день тоже.

— И с Германом они тогда случайно встретились.

— Вот уж не помню!

— Коньячок еще Надежда Васильевна с собой принесла…

— Может, и приносила, да мне не показывала. Я тогда соблюдал режим, Ольга не даст соврать.

— Что же они, втроем весь коньяк выпили: Надежда Васильевна, Щеглов и Ястребков?

— Не знаю, не знаю! — замотал Митрофанов головой и даже зажмурился. — Не видел я, как они пили!

— Просто сидели на скамеечке и разговаривали?

— Ну да, сидели и разговаривали.

— Надежда Васильевна и Герман? Или с ними еще Ястребков сидел?

— Ну да, сидел с ними!

— А вы сами-то когда познакомились с Германом?

— Я-то?

— Вы, Митрофанов, вы, — устало проговорил Брянцев, чувствуя после внезапного спада напряжения ватную слабость во всем теле.

— Ой, давно уж!

— А именно?

— Он тогда в милиции служил.

— Там и познакомились? При каких обстоятельствах?

Митрофанов смущенно отвернул лицо.

— Известно, при каких: доставили меня туда. А все баба моя, будь она неладна!..

— Жена?

— Кто ж еще. Да мы и не жили с ней в ту пору. Решили разводиться, и отношения потому были сложные. Черт меня попутал!..

— Поди, подрались?

— Зачем! Я отродясь с ней не дрался. Она это… Заперлась в квартире, а я выпивши был, спать хотел. Ну, и стекла побил…

— Разбудили соседей, а они вызвали милицию?

— Кабы соседи! — с чувством проговорил Митрофанов — Теща!