Владимир Турунтаев - Проба на киллера

Возвращаясь после обеда в следственную часть, некурящий Брянцев купил по пути сигарет, вовремя вспомнив, как Митрофанов попросил закурить, а он, следователь, вынужден был продемонстрировать ему пустую коробочку. Эти наглецы, Горелов и Усков, беззастенчиво запускают лапы в ящик его стола и за короткое время выгребли весь неприкосновенный запас курева, предназначенного исключительно для служебных целей.

— Можно?

Увидев вошедшую в кабинет женщину, Брянцев опешил:

— Вы?..

Квасова тоже удивилась:

— Что ли знаете меня? Вроде судимостей не имею.

Брянцев доброжелательно улыбнулся:

— Тем не менее, мы встречались. Присаживайтесь!

Именно Квасову он видел в тот день, когда впервые взял в руки дело Полунина. Во дворе дома, где проживал потерпевший.

Сейчас она, причесанная, накрашенная, в фирменной ветровке апельсинового цвета, нисколько не походила на «опойку». В подведенных тушью глазах сквозь напускную браваду виделись смятение и настороженность.

— Митрофанов, конечно, рассказывал о нашей беседе? — поинтересовался Брянцев.

Квасова погладила обшлаг ветровки красной, как с мороза, рукой с коротко обрезанными белесо-голубыми ногтями. Опустив глаза, молча кивнула.

— Как вы считаете: он все показывал правильно?

Хмуря брови, Квасова продолжала смотреть под ноги. Затем бросила на следователя быстрый, исподлобья, оценивающий взгляд.

— Крутил, крутил, только запутал вас, — проговорила с усмешкой.

— Теперь вам распутывать?

— Придется, ничего не поделаешь, — и, поджав губы, задумалась.

Выждав немного, Брянцев напомнил ей о себе:

— С чего мы с вами начнем?

— Сейчас… — тихо, почти шепотом, обронила она и приложила к груди обе ладони. — Сердце что-то закувыркалось… Вы будете записывать?

— Потом. Вместе запишем. Хотите закурить? — он достал из ящика стола нераспечатанную пачку, раскрыл ее и протянул Квасовой.

Трясущимися пальцами она вытянула сигарету, достала из кармана юбки зажигалку, закурила и сделала несколько глубоких затяжек.

— В общем, не девятого это было, а десятого.

— Что именно?

— Десятого Леша эту чашку разбил.

— Как его угораздило, интересно?

— Пьяный был, ухватился неловко. Мне кажется, Герман не подавал повода… Леша нечаянно ее разбил. Чашку.

— А почему убежал на кухню?

— С пьяного что взять? Надя, значит, ругать его стала за чашку, больно уж красивая была, от дорогого сервиза. А Леша, видно, обиделся и убежал.

— А что Надежда Васильевна?

— Она… Герман спросил: «Чего это твой?». А она отмахнулась и — на три буквы. Весь день, сказала, бесится, только настроение всем портит. Потом слышим: наружная дверь хлопнула. Алик вышел посмотреть, вернулся и сказал, что Леши нигде в квартире нет. Надя опять: «А пошел он на… Совсем бы куда-нибудь провалился!». Но все же попросила Алика посмотреть во дворе. Он сходил, но нигде Лешу не увидел. Мы еще немного посидели, посмотрели телевизор и ушли. Вместе с Германом.

— Вы ничего не путаете? — спросил Брянцев. — Нам известно, что Герман тогда задержался у Полуниных.

— Нет, он вместе с нами вышел, — повторила Квасова, полуприкрыв глаза, но тут же открыла их и поискала, куда бросить дымящийся окурок. — Можно, еще одну возьму?

Брянцев принес с другого стола пепельницу, вырезанную из пивной баночки.

— Еще что ваш Алик напутал?

— В ту ночь, когда Лешу убили, он не просыпался, — Квасова прикурила от окурка и бросила его в пепельницу. — То, о чем он вам говорил, было в предыдущую ночь, — она смущенно хихикнула. — Взял и разбудил меня…

— А в ту ночь не просыпался?

— Нет.

— И никуда не выходил из квартиры?

— Нет.

— И не курил у окна, под форточкой?

— Нет.

Но пальцы ее, в которых была зажата сигарета, ходили ходуном, и она не сразу сумела поймать мундштук трясущимися губами.

Брянцев достал из кармана пиджака алюминиевый цилиндрик, вытряхнул на ладонь таблетку и предложил свидетельнице:

— Валидол. Успокаивает.

Квасова бросила таблетку в рот, разжевала и проглотила.

— Где и когда вы познакомились с Германом Щегловым? — спросил Брянцев.

— В самом начале августа. В наркологии, — сразу ответила Квасова, словно давно ждала этого вопроса. — Мы с Аликом сидели на скамеечке возле отделения, а тут Коля Ястребков подошел с каким-то незнакомым мужчиной. Я даже немного загляделась на этого мужчину: симпатичный, думаю, какой. Похож на американского киноартиста Майкла Дугласа. Они с Колей подсели к нам и попросили взаймы три рубля. Алик дам им. В это время подошла Надя. Спросила про Лешу. Мы не знали, где он. Последнее время он часто убегал из отделения и где-то напивался.

В общем, Надя сильно расстроилась и сказала: «Видать, никакое лечение ему уже не поможет!». И меня тут же уколола: дескать, такая молодая, а уже лечишься!

— Еще о чем говорили?

— Да так, обо всем помаленьку. Надя сказала, что у нее скоро отпуск. Собиралась, дескать, вместе с мужем поехать на юг, а теперь все так оборачивается, что одной, видно, придется ехать. И предложила нам с Аликом составить ей компанию. Ну, мы только посмеялись.

— Щеглову не предлагала поехать вместе с ней на юг?

— Нет. Они вообще не разговаривали друг с другом.

— И коньяк не пили, который Надежда Васильевна принесла с собой? — Брянцев сделал удивленное лицо.

— Не видала я у нее никакого коньяка! — ответила Квасова, глядя следователю в глаза. — Да мы почти тут же с Аликом и ушли в корпус. Хотели вдвоем побыть. Не знаю, может, без нас они там что-то и пили… Когда мы опять вышли на улицу, никого из них уже не было. Уж не знаю, вместе они все ушли или врозь… А после обеда появился Леша. Пьяный сильно. Мы с Аликом подумали-подумали и решили отвести его домой. Пусть дома проспится. Только отошли от наркологии — навстречу Герман. Взвалил Лешу на загорбок и понес. А мы вернулись в наркологию.

Немного помолчали.

— Ольга Михайловна, а в самом деле: как вы, такая молодая и красивая, оказались в наркологии? — спросил Брянцев.

Брови у Квасовой грустно преломились, а губы изобразили жалкую улыбку.

— Все еще красивая? Скажите еще, что никогда не видали таких.

— Видал, — с сожалением признался Брянцев.

— Тогда ничего нового от меня не услышите — все наши биографии одинаковые.

— А вот людей с одинаковыми биографиями я и правда не видывал, — возразил Брянцев. — В каждой биографии свои нюансы. Вы были замужем?

— Была.

— Кто был ваш муж?

— Когда поженились, он учился на четвертом курсе горного института. А я кончала медучилище.

— И дети были?

— Девочка. Полтора годика только и прожила. А потом… Сама чуть не подохла… — Квасова закрыла лицо ладонями.

— Ваш муж…

— Там остался, в Прокопьевске… — глухо, не отнимая ладоней от лица, выдавила Квасова. — Все, хватит! — она опустила руки. Слез не было, глаза блестели сухо и лихорадочно. — Вас, наверное, интересует последнее место моей работы?