Владимир Турунтаев - Проба на киллера

— Как вы думаете, Щеглов способен совершить убийство? — спросил Брянцев.

Петренко бросила на следователя укоризненный взгляд:

— Я не хочу отвечать на такие вопросы, — и поджала губы.

— Считайте, что я вам не задавал этого вопроса, — улыбнулся Брянцев.

После этого Алла Константиновна долго смотрела на него испытующим взглядом и, должно быть, в конце концов решила, что он заслуживает прощения.

— Не знаю, кто мог убить Лешу, — снова заговорила она совсем умирающим голосом. — Но только у нас в ресторане все удивлялись: когда Надя после похорон вышла на работу, никто бы не подумал, что у нее горе, если не знать. Нарядилась, как на праздник, прическу сделала, накрасилась. Улыбалась, строила глазки гостям.

И почему это женщины отказывают другим женщинам выглядеть при всех обстоятельствах красивыми? Брянцев как раз за это и не осуждал Полунину. За то, что она и в горе находила в себе душевные силы улыбаться гостям. Которым до ее горя, в конце концов, не было дела. Но вот ее поведение при живом еще муже наводило на определенные мысли. Не исключено, что она с Щегловым уже давно находилась в близких отношениях. Из-за того и лечение Алексея пошло прахом. Не исключено, что о совместной поездке на юг они договорились еще при жизни Алексея. Но это всего лишь предположение.

«…Герман принял у нас Лешу, взвалил на плечо и понес домой. В отделение Леша вернулся уже часам к восьми. Как раз был ужин. Он поклевал котлету и отодвинул от себя тарелку: „Не лезет что-то!“ Ушел в палату, лег на койку и вроде как уснул. А часов в одиннадцать поднялся. Домой, сказал, надо. Я стал его отговаривать: „Чего, мол, тебе дома делать? Надя и ребята, поди, уж спать легли“. — „Сигарет прихвачу“. — „Да у меня, говорю, в тумбочке есть немного курева, до утра нам с тобой хватит. А утром и сходишь“. Нет, ему приспичило! Спустился он на первый этаж, а входные двери уже заперты. „Пошли, говорю, перекурим в туалете!“. Отказался. Ну, я один пошел.

Покурил я, значит. Возвращаюсь в палату — Лешки нет! Мужики смеются: „Дружок-то твой в окно выпрыгнул!“. Не знаю, как сумел, всеж-таки второй этаж… Ладно, минут через сорок стучит внизу в дверь. Дежурная сестра впустила его, но, конечно, утром нажаловалась врачу. Спрашиваю у Лешки: „Дома все в порядке?“. Кивнул: в порядке. А я вижу: не в себе он, желваки на скулах так и ходят. Спрашиваю: „Сигареты принес?“ — „Забыл!“.

А часов в девять утра опять явился Герман. „Лешка, спрашивает, тут?“. — „Тут, говорю, валяется на койке и не выходит из палаты“. — „Вас что, ночью отпускают домой?“. — „Нет, говорю, на ночь двери запирают“. — „Тогда как Леша выбрался?“. Я будто ничего не знаю, спрашиваю: „Он что, приходил ночью домой?“. Герман ничего не ответил и сразу ушел.

Когда Надя с Германом договаривалась ехать на юг, я не знаю. Разговоров ни с ним, ни с Надей об их отношениях у меня не было.

На предыдущем допросе я ошибочно заявил о том, что просыпался ночью двенадцатого августа.

Теперь я припоминаю, что на самом деле это было одиннадцатого числа.

Тогда я проснулся около двух часов ночи и не спал минут сорок или полчаса, точнее не могу сказать.

Еще был у нас с Германом такой разговор. Он поинтересовался, сколько времени Лешка будет еще лечиться в наркологии. Я ответил, что месяца два, не меньше. Если, конечно, будет соблюдать режим. Герман ничего на это не сказал».

Еще одна соседка в беседе с участковым инспектором засвидетельствовала:

«Я видела, как незнакомый мне тогда мужчина нес на своих плечах пьяного Алексея Полунина домой. Это было числа первого или второго августа, а может быть, и третьего. Точно помню, что Надя была тогда дома. Упомянутый мужчина внес Алексея в квартиру и вышел оттуда приблизительно через полчаса. А часов в восемь Алексей вышел из подъезда и направился в сторону наркологии. Через час или полтора после его ухода мужчина, который его приносил, — теперь я знаю, что это был Герман Щеглов, — опять вернулся в квартиру Полуниных. Когда он оттуда опять выходил, я не видела, так как в половине двенадцатого легла спать».

— А я допускаю, что Щеглов мог вызвать ночью Полунина на разговор! — убежденно заявил Горелов.

— И что дальше? — спросил Брянцев.

— А то, что Щеглов мог заранее припасти веревочку и спиртное. А дальше — дело техники. Мотив налицо: Щеглов два месяца не работает, в карманах пусто, а тут представилась возможность с комфортом прокатиться за счет Полуниной на юг. Только вот муж что-то заподозрил, начал устраивать сцены. Тихий-тихий, а помехи создает немалые. Да еще если Полунина ни на что не может решиться…

— На что именно она не может решиться?

— Хотя бы на развод. Все-таки двое детей. Родственники. А без развода уехать тоже нельзя: мало ли чего может выкинуть муж, когда останется один.

— Все это лишь предположения, — вздохнул Брянцев.

— Да ведь и факты есть! — возразил Горелов.

— Все факты, которые имеются в нашем распоряжении, говорят лишь о том, что Полунина, возможно, изменяла мужу со Щегловым. Возможно. Ну, допустим, наверняка изменяла. И что из этого следует?

— Я ж не говорю о привлечении их за это к уголовной ответственности, — слава Богу, у нас такой статьи нет, — не скрывая досады, возразил Горелов. — Но мы ведь можем определить хотя бы направление, куда дальше двигаться и в какую точку бить?

— Можем, — миролюбиво согласился Брянцев. — Полагаю, что у нас и в самом деле есть некоторые основания подозревать Щеглова в убийстве. Складывается впечатление, что и Митрофанов, и Квасова, и Полунина опасаются лишний раз упоминать его имя. Допустим, Полунину можно понять. А те двое чего боятся?

— Может, Щеглов их крепко припугнул? — высказал догадку Горелов. — Может, они знают о Щеглове что-то такое, о чем предпочитают молчать, опасаясь расправы за длинный язык?

— Все может быть, — неопределенно согласился Брянцев. — Хотя, впрочем, нет, не все, — он порылся в папке с еще не подшитыми материалами уголовного дела и, отыскав нужный лист, пробежал глазами по строчкам. — Вот тут Квасова подкидывает нам версию, будто какие-то парни напали на Полунина и пытались его задушить за сутки до его гибели. И не где-нибудь, а именно во дворе той самой школы. И при этом ссылается на потерпевшего, которого уже не спросишь, так ли все было на деле. Если Квасова пудрит нам мозги, то хотелось бы знать: с какой целью? Я пока теряюсь в догадках.

— А может, «ковбои» на Полунина тогда и напали? — высказался Игорь. — Ведь они кого-то душили. И Полунина кто-то душил.

— Кто-то его, похоже, душил, — согласился Брянцев. — Но факта, который нам подкидывает Квасова, этого факта не было.