Владимир Турунтаев - Имитация

— В этом отношении хороши бронежилеты, — подыграл Брянцеву Филипп: — Даже если тебя самого продырявят, карманы целыми останутся.

— В хорошенькое дело ты меня втянул! — с укором поглядел на него Брянцев.

— А может, никакое это не заказное убийство? — засомневался Филипп. — Может, элементарная бытовуха? Тот же Карташов мог приехать в Екатеринбург днем раньше и заявиться к Орлинкову не в девятом часу, а около шести.

— И за сутки успел подготовиться к такому сложному убийству? И два пистолета раздобыл где-то, и «Дину» организовал. А мотив ты просматриваешь?

— Мотив вырисовывается, — кивнул Филипп. — Орлинкова мне призналась, что Карташов когда-то был влюблен в нее. Пока не знаю, что там и как у них произошло, но она вышла замуж за Андрея Орлинкова. Поэтому возможна такая версия: все эти годы он мечтал отомстить, а времени у него для подготовки было достаточно. Та же «Дина» могла ему помочь. Допустим, она проживает в Екатеринбурге, а он бывал у нее наездами. — Брянцев хотел что-то вставить, но Филипп успел договорить: — И чем черт не шутит: однажды может выясниться, что «Дина» — не кто иная, как сама Орлинкова.

— Даже так?

— Тогда ситуация и вовсе упрощается: Карташов действительно мог приехать накануне, а Орлинкова в «день икс» могла часов в пять вечера связаться с мужем по прямому телефону и сообщить, что Карташов уже в Екатеринбурге. Вместе потом и следы уничтожали. Затем Орлинкова в специально для такого случая купленной дубленке и парике вышла из дому, чтобы вернуться в восемь вечера без парика и в шубке. А Карташов все это время находился в квартире, потому никто и не видал выходившего из подъезда незнакомого мужчину.

— Но никто не видел и того, как он входил в подъезд около шести часов вечера.

— Орлинкова могла впустить его утром.

— В общем-то логично, — Брянцев поднялся и заходил по кабинету. — Для начала надо прояснить его связи с земляками. Возьми это на себя.

— Орлинкова настаивает, чтобы я использовал его в качестве добровольного помощника.

— А пожалуй, это идея! — сказал Брянцев. — Карташов работает на заводе, грамотный инженер, и ты мог бы получать через него оттуда какую-то полезную информацию, а заодно выявить его связи, если таковые имеются. Одним выстрелом двух зайцев убьешь.

— Так я, пожалуй, и сделаю, — решил Филипп.

Купив по пути с работы двести грамм вареной колбасы, черного хлеба и свое любимое пиво «Стрелец», Валентин поднялся в комнату, выложил все на стол, разделся, умылся, откупорил пиво и только выкушал первый стакан, как в дверь постучали.

— Я не вовремя? — спросил, войдя в комнату, Филипп. — Ешь, я подожду.

Валентин поставил на стол второй стакан и наполнил его пивом. Остаток вылил себе.

— Приобщайтесь!

От пива Филипп не стал отказываться и, отхлебывая со смаком, небольшими глотками холодную янтарную влагу, предварил главный разговор коротким инструктажем:.

— О наших делах — никому ни слова, будем считать, что меня тут не было.

Валентин кивком показал на кровать Олега:

— А с ним как?

— Так же, как с остальными, — сказал Филипп. — Сейчас он на дежурстве, до утра не придет.

.— Много наработали? — спросил Валентин, убирая со стола хлеб и бумагу, в которую была завернута колбаса.

— Да не так, чтобы уж очень, — допив пиво, Филипп положил на стол руки со сцепленными пальцами. — Давай обсудим твои возможности. Ты с начальником пускового цеха случайно не успел познакомиться?

— Случайно нет, — сказал Валентин. — А надо?

— Специально не стоит. Но если представится возможность, дай мне знать, я подскажу, как тебе дальше себя вести.

— Ты думаешь, он? — спросил Валентин.

— Что я думаю, неважно, — сказал Филипп. — Убийца и его связи не установлены, а потому мы можем только наметить круг лиц, к которым следует приглядеться. А в «Нике» у тебя знакомых нет?

— Нет, — сказал Валентин. — Там ведь особый режим. Посторонних туда, говорят, на выстрел не подпускают.

— Тебе о чем-нибудь говорит такая фамилия — Иконников?

— Говорит. В Торске у меня был сосед по комнате с такой фамилией. Редкий умелец. Блоху мог подковать.

— Как его звали?

— Павлом. А отчество… Погоди, сейчас вспомню!.. Кажется, Степанович.

— Редкий умелец, говоришь? Когда ты его последний раз видел?

— Лет пять назад он внезапно куда-то уехал и как в воду канул.

— Никак он и есть! — радостно воскликнул Филипп. — Ну, тогда сам Бог велел тебе с ним повидаться. Какие у вас отношения были?

— Нормальные. Вот не думал, что Паша рядом разгуливает!..

— Он не разгуливает, — сказал Филипп. — Утром въезжает на машине во двор «Ники» и до вечера сидит в своей мастерской.

— Что, у Паши своя машина? — поразился Валентин.

— «Мерседес» последней модели! — улыбнулся Филипп с таким видом, словно хвалился собственным «Мерседесом».

— Да ну? — подивился Валентин. — Тогда это наверняка другой Иконников. Паша — и на «Мерседесе»!.. Такое невозможно.

— Во время встречи не проговорись, что знаешься с уголовным розыском. И вообще ты мало что знаешь.

— Что мне говорить про Андрея?

— Рассказывай о том, что тебе известно не с чужих слов. Вспомни студенческие годы. При случае вверни, что Орлинков обещал тебе хорошую работу и квартиру, и что остался ты при своем интересе. Можешь сказать, что вдова решила требовать пересмотра дела, но затем передумала и забрала свое заявление обратно. Все, больше ты ничего не знаешь!. Если изъявит готовность по старой дружбе помочь — не отказывайся. Может, пригласит тебя в «Нику» работать — соглашайся. В общем, ты понял меня?

Валентин кивнул.

Они прожили в одной комнате без малого четыре года. У каждого, помимо кровати, была еще тумбочка и был стул с мягким сиденьем. Стол и платяной шкаф были общие. Хватало, в студенческой общаге и по восемь человек в одной комнате уживались. К тому же, Иконников был человеком мало пьющим. Старый холостяк сорока с небольшим, из которых четверть века провел на общежитской койке. Сперва ютился в рабочем, а когда окончил заочно техникум, то перебрался в образцовое общежитие квартирного типа для молодых специалистов, где они с Валентином и встретились.

Из тех немногих квадратных метров, которые приходились на его долю, Иконников научился извлекать максимум удобств, при этом почти не беспокоя соседа. Приходя поздно вечером с работы (а он нередко и по субботам, и даже по воскресеньям пропадал на заводе в своей юстировочной мастерской), еще не скинув верхней одежды, Паша первым делом включал стоявший у него на тумбочке, в изножии койки, телевизор «Юность», который отличался от серийных исключительным качеством изображения и звука и принимал все программы. А раздевшись до нижнего белья, заваливался с бутылкой кефира и печеньем в полиэтиленовом мешке на постель, надевал наушники и до глубокой ночи не отрывал глаз от экрана, отдавая предпочтение футболу с хоккеем. Однако самым лакомым блюдом для него были состязания фигуристов. Бывало даже, что и с завода прибегал, если показ их приходился на дневные часы. Он прекрасно разбирался в тонкостях фигурного катания, во всех этих «тулупах», «ридсбергерах» и «кауфманах», безошибочно, опережая комментатора, определял число вращений в прыжке того или иного фигуриста. Он безошибочно предсказывал, кто из участников первенства текущего года станут чемпионами в обозримом будущем. И только раз ошибся, предсказав чемпионство Бобрину, который, впрочем, и без чемпионского титула снискал такую любовь публики, которой и иной чемпион мог бы позавидовать.