Юкито Аяцудзи - Убийства в десятиугольном доме

– Вообще-то я сова, рано просыпаться для меня – мучение.

– Так подреми. Я разбужу, когда приедем.

– Извините, тогда я…

Такааки опустил спинку сиденья, а Симада прибавил газу.

Появившаяся в дверях Масако Ёсикава, имела мало общего со смутным образом, рисовавшимся в воображении Такааки. Перед ними стояла сдержанная, но дружелюбная женщина, одетая в мелкоузорчатое кимоно. У Такааки заранее сложилось предвзятое мнение, что жена злодея, лишившего жизни четырех человек из-за вспыхнувшего в нем любовного чувства, должна держать себя более напряженно и недружелюбно.

На вид ей еще не было сорока, однако перенесенные испытания и тревоги наложили отпечаток на ее внешность – Масако выглядела измученной и гораздо старше своих лет.

– Моя фамилия Симада. Я звонил вам утром. Извините, что мы так бесцеремонно к вам нагрянули…

В ответ на слова Симады жена садовника вежливо поклонилась.

– Вы сказали, что господин Кодзиро – ваш друг. Добираться до нас долго…

– Вы ведь знакомы с Ко-сан… то есть с Кодзиро Накамурой?

– Да. Я очень ему обязана. Вы, наверное, знаете: до того как выйти замуж, я работала на Цунодзиме, на вилле. Я жила там с самого начала, когда господин Сэйдзи переехал на остров. А рекомендацию мне дал господин Кодзиро…

– Понятно. И там вы познакомились со своим мужем?

– Да. Он тоже там работал.

– А дом, где вы сейчас живете, – это дом вашего мужа, его семьи?

– Да. После свадьбы мы какое-то время жили в О, но потом переехали к родителям мужа. У них здоровье было неважное.

– Далековато вы забрались…

– Когда мы переехали, муж от другой работы отказался, трудился только на вилле на острове и у господина Кодзиро в Бэппу.

– Ага! Значит, муж и за его садом ухаживал?

– Да.

– Мы к вам вот по какому поводу. Моему молодому приятелю кое-что прислали. – Симада показал конверт, который передал ему Такааки.

– Что это?

– Кто-то написал ему письмо от имени покойного Сэйдзи Накамуры. Похожее письмо получил и господин Кодзиро.

– Ой-ё-ёй!

– Мы думаем, эти письма могут иметь какое-то отношение к тому, что произошло на Цунодзиме. Хотели поговорить с вами. Возможно, вы поможете нам разобраться с этим делом…

Не скрывая растерянности, Масако взглянула на нежданных визитеров.

– Пройдемте в дом. Может, по свечке зажжете, помянете мужа?..

Масако провела Симаду и Такааки в полутемную гостиную, застеленную татами, и села перед ними на пол, подогнув под себя ноги. Позади нее, за открытой раздвижной перегородкой, виднелся маленький домашний алтарь. Перед ним в полумраке белела новенькая деревянная табличка с именем мужа Масако.

– Как вы знаете, мужа так и не нашли. В конце концов я смирилась с мыслью, что он умер. А месяц назад окончательно поняла, что больше не увижу его живым, и мы отслужили по нему заупокойную службу… – Масако сдерживала слезы.

– А вдруг все-таки окажется, что ваш муж жив?

– Ну что вы! Если б это было так, он обязательно со мной связался бы.

– Но…

– Я могу сказать только одно: мой муж не способен на такое злодейство. Чего я о нем только не наслышалась, но не верю в эти слухи. И так говорят все, кто его знал.

Судя по тону Масако, она была уверена в своих словах. Симада согласно кивнул.

– Как я слышал, ваш муж приехал на Цунодзиму за три дня до того, как вилла сгорела. Когда точно это было?

– Отсюда он уехал рано утром семнадцатого сентября.

– И до утра двадцатого, когда произошел пожар, он с вами связывался?

– Связывался один раз. В тот день, когда уехал, после обеда.

– Звонил?

– Ну да. Сказал, что нормально добрался.

– Вы что-нибудь странное не почувствовали?

– Да нет. Единственное – он сказал, что хозяйка заболела.

– Кадзуэ?

– Муж когда приехал, она не вышла. Ну, он и спросил у господина Сэйдзи. А тот говорит: «Заболела, лежит».

– Ага… – Симада потер переносицу и чуть надул губы. – Я знаю, вам это неприятно, и заранее прошу прощения, но люди говорят, ваш муж вроде как испытывал чувства к Кадзуэ…

– Мы с мужем были очень привязаны к хозяйке. И он, и я. – Масако побледнела. – Я уже говорила: муж не способен на поступки, в которых его подозревают люди. Разговоры, что у него был роман с хозяйкой, – это полная ерунда. И еще…

– Что?

– Еще болтают, что муж обокрал господина Сэйдзи. Начать с того, что красть было нечего…

– Как это? Вы хотите сказать, что от состояния господина Сэйдзи ничего не осталось?

– Не надо было мне это говорить…

– Ну что вы! Я понимаю, что для вас это очень серьезно и трудно об этом говорить… – Глубоко посаженные глаза Симады сверкнули. – Значит, состояния у Сэйдзи не осталось? Так получается? – полушепотом проговорил он. – Я слышал, Сэйдзи и Кодзиро не очень ладили. Что скажете?

– М-м… – неопределенно протянула Масако. – Господин Сэйдзи… он был немного странный…

– А господин Кодзиро бывал на острове?

– Приезжал иногда, когда я там работала, но потом почти перестал.

– Пока вы там работали… Понятно.

– Извините, – вмешался Такааки, который все это время слушал разговор молча. – Вы знаете, что произошло с Тиори Накамурой? Я знал ее по университету… Потому и получил письмо, которое вам показал Симада-сан.

– Дочь господина Сэйдзи? – Масако опустила взгляд на плохо освещенный пол. – Я помню ее еще маленькой девчушкой. Когда перестала у них работать, муж иногда про нее рассказывал… Бедная девочка! Она же совсем молоденькая была.

– До какого возраста Тиори жила на острове?

– Когда пришло время идти в детский сад, ее вроде отправили к деду. Муж говорил, что после этого она изредка приезжала на остров, а ее мама ездила в О, чтобы повидаться с дочкой. Госпожа ее очень любила.

– А Сэйдзи? – Симада слегка подался вперед. – Он как относился к дочери?

– Он… – Масако немного растерялась. – Мне кажется, господин Сэйдзи не очень любил детей.

Они проговорили почти два часа и уехали из Адзиму в шестом часу. По пути заехали перекусить и вернулись в Бэппу, когда уже перевалило за девять.

Симада провел за рулем много часов и, естественно, устал. Время от времени щелкал языком, реагируя таким образом на свет фар ехавших навстречу автомобилей.

– Давай заедем к Ко-сан. Не возражаешь? – спросил он у Такааки.

– Нет, конечно, – ответил тот, хотя ему не очень хотелось ехать куда-то еще. Сразу после отъезда из Адзиму он почувствовал себя выжатым как лимон. В основном из-за недосыпания и усталости. Но была и другая причина – Такааки чувствовал себя внутренне опустошенным.

Несмотря на то что они проделали долгий путь, улов получился небогатым. Он, конечно, не думал, что их поездка даст четкие ответы на все вопросы, но все-таки надеялся получить хоть какую-то новую информацию. «Например, – подумал Такааки, ненавидя себя за эту мысль, – я был бы доволен, если б Масако Ёсикава тоже получила письмо, подписанное Сэйдзи Накамурой».