Ларс Кеплер - Соглядатай

— Значит, там строго следят, чтобы никто не проболтался. — Эрик побарабанил по рулю. — Вот почему никто ничего не знает.

— Мы никогда его не выследим. А инфильтрация может занять годы.

Йона взглянул на экран телефона и увидел, что Нолен трижды звонил за последний час.

— Теперь у нас всего одна возможность найти «Зону», — сказал он. — Благодаря женщине, которую Роки называл Тиной.

— Но ее же не существует?

— В базах — нет, подобного убийства в Швеции не зарегистрировано, — ответил Йона. — Трудно не заметить, что человеку отрубили руку.

— Может, Роки это просто привиделось в кошмарном сне.

— Ты, правда, в это веришь? — спросил Йона.

— Нет.

— Тогда поехали к Нолену.

В Институте судебной медицины было множество лекционных залов, но всего один — для демонстрации трупов. Зал этот напоминал анатомический театр. Круглое помещение, места поднимаются амфитеатром вокруг сцены с секционным столом.

Уже в холле слышался резкий голос Нолена, доносившийся из-за закрытых дверей. Профессор, очевидно, заканчивал лекцию.

Йона и Эрик тихонько вошли и сели. Нолен в белом халате стоял возле почерневшего тела мужчины, умершего от переохлаждения.

— Из всего, что я сегодня сказал, вам нужно накрепко запомнить вот что, — заключил Нолен. — Об окончательном наступлении смерти нельзя судить, пока тело не прогрелось.

Он положил руку в перчатке на грудь трупа и раскланялся под аплодисменты студентов-медиков.

Йона с Эриком подождали, пока студенты покинут зал, и спустились к сцене. От трупа шел едкий запах дрожжей и тины.

— Я тоже заглянул в наши базы данных, — сказал Нолен. — О таких повреждениях нигде не упоминается… Я просмотрел все материалы по насилию, несчастным случаям и самоубийствам… Этой женщины там нет.

— Однако же ты искал меня, — заметил Йона.

— Ответ очевиден: тело не было найдено, — проворчал Нолен и, сняв очки, принялся усердно протирать их.

— Само собой, но в остальном…

— Кого-то не находят никогда, — перебил Нолен, — кого-то находят спустя долгие годы… иных невозможно опознать… хотя пытаются — анализ зубов, ДНК, хранят тела по два года… Толковые люди работают в Ведомстве судебной медицины, и все-таки каждый год приходится хоронить по нескольку неопознанных.

— Но раны и повреждения ведомство обязано регистрировать, — настаивал Йона.

У Нолена странно блеснули глаза, и он понизил голос.

— Я подумал еще об одной возможности, — начал он. — Была такая группа судмедэкспертов, которые сотрудничали кое с кем из полицейских… Они называли себя «Экономим деньги налогоплательщиков». Считалось, что они заранее могут определить, приведет ли куда-нибудь то или иное предварительное расследование или нет.

— Ты об этом никогда не рассказывал, — заметил Йона.

— Дело было в восьмидесятые… «Экономисты» не хотели обременять шведских налогоплательщиков тратами на бесперспективные полицейские расследования и бесплодной работы по установлению личности. Обошлось без крупных скандалов, лишь несколько выговоров, но я немного интересовался… Когда ты описал Тину как героинщицу, проститутку, возможно, жертву торговцев людьми…

— Ты подумал, что «экономисты» по-прежнему промышляют? — спросил Йона.

— Никаких записей, — Нолен постучал пальцами по столу, словно печатал на компьютере, — никаких расследований, никакого Интерпола. Тело лежит в могиле как неопознанное, а жизнь продолжается, и ресурсы можно потратить на что-нибудь другое.

— Но в таком случае Тина есть в базах ведомства судебной медицины, — сказал Эрик.

— Ищите не идентифицированное тело, — посоветовал Нолен. — Естественная смерть, болезнь.

— С кем мне поговорить? — спросил Йона.

— Поговори с Юханом из судебной генетики, передай ему от меня привет, — сказал Нолен. — Или я сам позвоню, раз уж я здесь…

Нолен отыскал в контактах нужный номер и приложил телефон к уху:

— Добрый день, это профессор Нильс Олен… да, и вам спасибо, очень приятно… Довольно сложно, мне кажется…

Разговаривая, Нолен дважды обошел вокруг мертвого тела. Закончив разговор, он с минуту молчал. Уголки рта слегка подергивались. Пустой амфитеатр расходился кругами, словно годовые кольца на срубе.

— За нужный вам период в Стокгольме обнаружена всего одна неопознанная женщина, чей возраст соответствует возрасту Тины, — сказал он наконец. — Вероятно, это она. Если нет — значит, Тину просто не нашли.

— Это, правда, может быть она? — спросил Эрик.

— Причиной смерти указан инфаркт… есть ссылка на протокол, но самого протокола не существует…

— О теле нет никаких записей?

— Вероятно, проверяли ДНК, отпечатки пальцев, зубную карту, — предположил Нолен.

— Где она сейчас? — спросил Йона.

— Лежит на кладбище Скугсчюркугорден, — улыбнулся Нолен. — Имени нет, только номер могилы: 32 2 53 332.

Кладбище Скугсчюркугорден входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО — более ста тысяч захоронений. Эрик и Йона шли по ухоженным дорожкам мимо часовни Скугскапеллет. Желтые розы лежали у красного надгробия Греты Гарбо.

Участок номер пятьдесят три располагался в дальнем углу, возле ограды, за которой тянулась Гамла-Сюресёвэген. Кладбищенские рабочие выгрузили гусеничный экскаватор из принадлежавшего коммуне грузовика и уже успели снять всю землю до самого гроба. Слой дерна лежал возле кучи сырой земли; из нее торчали нитки корней, виднелись блестящие дождевые червяки.

Нолен и его ассистент Фриппе подошли с другой стороны, поздоровались. Фриппе подстригся, лицо у него слегка округлилось, но на нем был все тот же старый плетеный ремень и выцветшая футболка с черной надписью «Hammerfall».

Верхняя часть экскаватора с кабиной плавно повернулась, зашипела гидравлика — это шея экскаватора опустилась и выпрямилась. Покрытый ржавчиной ковш со скрежетом задел крышку гроба.

Нолен, как обычно, читал Фриппе лекцию: при разложении белка и углеводов высвобождаются аммоний, сероводород и углеводород.

— Конечной стадией разжижающего ткани процесса гниения является полное скелетирование тела.

Нолен знаком попросил машиниста экскаватора сдать назад. Комья глинистой земли полетели с лезвия на траву. Нолен сполз в яму, держась рукой за край. Крышка гроба продавилась посредине под тяжестью земли.

Патологоанатом поскреб лопатой края гроба, смахнул землю руками, сунул лезвие лопаты под крышку и попытался поднять, но крышка надломилась. Она была не прочнее расползающегося картона.

Нолен пошептал что-то себе под нос, отбросил лопату и стал по кусочкам отрывать крышку руками. Лоскуты он передавал Фриппе, и вот останки, лежавшие в могиле, обнажились до конца.