Валерий Ильичёв - Любовь под прикрытием [сборник]

– Приступайте к обыску, а вы, понятые, следите внимательно за нашими находками, чтобы гражданин Воронов потом не сказал, что запрещённые предметы ему подбросили.

Воронов с иронией предложил:

– Ищите, но трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, где её нет.

– Не остри, Воронов. Всё гораздо хуже, чем ты предполагаешь. Нам нельзя разочаровывать начальство, и без положительного результата мы не уйдём.

Воронова посадили на стул посреди комнаты и приступили к обыску. Полицейским понадобилось почти четыре часа, чтобы убедиться в отсутствии в квартире нужных им материалов. И тогда Кувшинов приказал сыщикам:

– Ещё раз осмотрите ванную комнату. Наш подопечный Воронов заметно нервничает, когда мы туда заглядываем. Понятые, подойдите ближе. Может быть, хозяин нам объяснит природу вещества белого цвета в полиэтиленовом пакете?

– Это обычный стиральный порошок. Я у себя, любимого, один и вынужден в качестве холостяка сам стирать свои вещи.

– Возможно, но нам придётся изъять его для проверки. Наш эксперт разберётся в химическом составе этого вещества. Уж не сомневайтесь: он опытный специалист и своё дело знает.

– Тогда я спокоен. Только позвольте поинтересоваться, вы потом будете лично извиняться за беспричинное беспокойство или официальное письмо пришлёте?

– Ваш сарказм неуместен, Воронов. Мы тут серьёзными делами занимаемся, и вам тоже скоро будет не до смеха. Это я, Кувшинов, вам клятвенно гарантирую. Понятые, подписывайте протокол, а вы, Воронов, поедете с нами в управление полиции. Мы вас задерживаем вплоть до выяснения всех обстоятельств вашего уголовного дела.

– Вы уже считаете меня преступником?

– А вы разве сомневаетесь в результатах заключения нашего штатного эксперта? Наивный же вы человек. Всё, собирайтесь. Предварительное веселье закончилось.

Воронов окончательно понял, что полицейские готовы пойти на грубый подлог для недопущения публикации его статьи. И журналиста охватило безысходное ощущение своей обречённости в этом безжалостном мире погони за прибылью.

Доставив Воронова в управление полиции, Кувшинов приступил к допросу журналиста с явным равнодушием. Он задавал дежурные вопросы о дате и целях приобретения подозрительного порошка, интересовался сохранностью чека, просил назвать возможных свидетелей покупки. Всё это выглядело довольно глупо, и Воронов догадался, что следователь только выполняет формальность, составляя протокол перед направлением его как лица, подозреваемого в хранении наркотиков, в камеру.

Внезапно зазвонил телефон Кувшинова. На лице следователя, едва он услышал голос собеседника, появилось подобострастное выражение, и стало ясно, что он говорит с высоким начальством. Некоторое время Кувшинов выслушивал инструкции, а затем с готовностью доложил:

– Я вас понял. Всё сделаю в наилучшем виде. Воронов как раз находится у меня в кабинете. Я незамедлительно проведу дополнительную проверку. Не сомневайтесь. Я вас никогда не подводил.

Отключив телефон, Кувшинов встал и нервно прошёлся по кабинету. Было видно, что новые указания начальства привели его в замешательство. И Воронов с надеждой понял, что полиция столкнулась с трудностями в деле его преследования. Наконец, Кувшинов начал вкрадчиво говорить:

– Слушай, Воронов, ты отлично понимаешь истинную причину всей этой кутерьмы, и потому предлагаю добровольно отдать папку с документами, переданными тебе Зевиным.

– На это даже не надейтесь!

– Я и не ждал иного ответа. Не скрою, у нас с твоим задержанием возникли некоторые сложности. Журналистское братство уже начало поднимать голос в твою защиту, а моё начальство не хочет лишней шумихи.

– Ну, тогда отпускайте меня на свободу. Разойдёмся миром, и я не стану обжаловать ваши необоснованные действия.

– Нет, такой вариант нас не устраивает. Подберёмся к тебе с другой стороны. Пока продолжим допрос. Скажи, как ты расставался со своей бывшей женой: полюбовно или с шумным скандалом?

– А какое вы имеете право вмешиваться в мою личную жизнь?

– А вот тут ты, Воронов, ошибаешься! Это когда ты на свободе ходишь, твои семейные дела и повадки неприкосновенны. Но если к нам сюда попал, то, извини, нас всё о тебе интересует. Давай, рассказывай о своих отношениях с супругой. Мы у неё уже выяснили подробности, как ты скандалил, ругался матом и обещал отомстить.

– Поглядел бы я на ваше поведение в момент, когда жена объявляет об уходе к другому мужчине.

– Значит, признаёшь своё неадекватное поведение. Так и запишем, что ты собою плохо владеешь, способен впасть в неконтролируемый гнев и угрожать расправой. А теперь подпиши свои показания. Я ничего к сказанному тобою не прибавил. Вот и молодец, автограф у тебя красивый. А теперь я разъясню, зачем это нам понадобилось.

– Я и так догадался. Хотите меня объявить сумасшедшим, и тогда моя статья будет расценена как бред безумца.

– Правильно мыслишь. Подозрение в хранении наркотиков может вызвать у общественности сомнение. А медицинское признание журналиста недееспособной личностью ставит крест на его разоблачениях. Я в рамках уголовного дела сейчас вынесу постановление о направлении тебя на стационарную психиатрическую экспертизу. А под выводы безжалостных эскулапов твоим коллегам не подкопаться.

– А за беззаконие, творимое в интересах бесчестных чиновников, совесть не замучает?

– Ты меня не стыди. Не я существующий порядок устанавливал. А ты не хочешь соблюдать правило: с сильным парнем не дерись, а с богачом не судись. Полагаю, сочувствующие нам психиатры не подведут и не позволят тебе поколебать устои общества. Ну всё, разговор закончен.

По дороге в психиатрическое учреждение Воронов испытывал страх перед встречей с опасными маньяками и шизофрениками. Но его поместили в отдельную палату. Журналист не сомневался, что в стерильно чистой палате за ним ведётся круглосуточное наблюдение. В комнате без окон трудно было отследить время, и только тарелка супа, обозначающая обед, позволяла отсчитывать сутки.

Врачи и медсёстры его первое время не беспокоили. И лишь на третий день в его палате появился пожилой врач с короткой седой бородкой. Он некоторое время внимательно рассматривал Воронова сквозь толстые стёкла очков. Казалось, врач пытается проникнуть в мысли журналиста, узнать его прошлое и угадать будущее. Сопротивляясь подчинению чужой воле, Воронов включился в поединок, пытаясь по внешнему виду составить характеристику своего оппонента: «По виду вполне приличный человек. Напоминает сошедшего с экрана старых фильмов интеллигента и учёного гуманиста. Попробую с ним договориться».