Жан-Кристоф Гранже - Конго Реквием

В результате он решил отпустить обоих церберов, но, глядя, как они уходят, пожалел о своем указании. Невозможно доверять этой малость чокнутой девице. Спокойствия ради сказал себе, что зайдет ее проведать попозже вечером, после неизбежного визита к Мэгги.

Он отправил Гаэль домой на разгонной машине с одним из дежурных офицеров и поднялся обратно.

– Начнем разгребать этот бардак с нуля, – объявил он присутствующим. – Я хочу найти связь между Изабель Барер и Человеком-гвоздем. Факт, что у нее были координаты жертв, более чем тревожен, не говоря уж о странной манере рыскать вокруг Гаэль.

На губах Одри мелькнула улыбка: значит, она не ошиблась и дело было действительно важное.

– Закройте все свои расследования в других группах, – продолжил Эрван, – а кое-какие несложные переведите на нас: будет чем заняться официально. Даю вам двадцать четыре часа, чтобы внести ясность в профиль Барер. Фавини, ты отследишь всю историю брака и подробности каждой госпитализации этой психопатки. Тонфа, сосредоточься на ее деятельности как псевдопсихоаналитика, с одной стороны, а с другой – на Клермон-Ферране и прачечных. Я хочу знать происхождение каждого евро, который она получала.

– А я? – спросила Одри.

– Ты займешься текучкой. Хватит и той хрени, которую ты уже натворила.

– Но…

– Привлечь коллег, не имея судебного ордера? – заорал он внезапно, давая волю накопившемуся гневу, который он сдерживал с самого приезда. – Втянуть их в дело, которого не существует? Спровоцировать смерть свидетеля? Украсть документы? Не считая того, что ты подвергла опасности мою сестру, которая и без посторонней помощи способна вляпаться в очередное дерьмо.

– Я…

– Заткнись! Ты будешь сидеть здесь как мышь и ждать, пока тебя не вызовут в дисциплинарную комиссию. После той разборки в Бобуре это чудо, что тебя просто не выставили вон.

Казалось, ее распирало желание ответить, но она сдержалась. Эрван засунул под мышку папку со всей информацией, добытой на Изабель Барер.

– И последнее, – бросил он перед тем, как выйти. – Гаэль что-то говорила о «закрытом расследовании»: с чьих слов?

– С ее собственных, – прошипела Одри. – Похоже, этот термин ей хорошо знаком.

– Ну да, специализация отца. С чего ей пришло в голову?

– Было трудно найти кое-какую информацию.

– Какую именно?

– Все, что связывало Филиппа Усено с Изабель Барер. Никаких следов ни их брака, ни развода. Нет свидетельств о рождении детей. После несчастного случая с Усено в Греции нет ни строчки об их матери. Даже в страховом свидетельстве она не упомянута. Очень похоже, было сделано все возможное, чтобы эти два имени никогда не упоминались вместе.

Подобные данные не могли исчезнуть без серьезной помощи и подтасовки. После соответствующего судебного постановления только прокуратура, судебный следователь или лицо, отвечающее за расследование, могли принять решение о деликатном характере дела и придании ему секретного статуса. Только в этом случае не было никакого способа узнать ни кто занимался расследованием, ни даже существовало ли оно в принципе.

– Фавини, послушай, что там говорят по углам, и прикинь, что нам может быть полезно в этом деле. Подведем итоги в 19:00.

– А… ну, похороны?

Эрван осознал, что забыл про свой собственный приоритет – похороны отца.

– Пока не знаю. Буду держать вас в курсе.

Он сбежал, захлопнув за собой дверь, чтобы не слышать никаких соболезнований.

Шесть вечера, бар отеля «Мёрис». Интимная обстановка, мягкая подсветка, бархатные портьеры и старинные картины. Все исключительно шикарно, натурально и уютно: приют комфорта и покоя, где можно выпить по коктейлю, побеседовать обо всем на свете или найти себе партнера на ночь.

Едва переступив порог дома, Гаэль связалась с Мишелем Пайолем, сутенером из Шестнадцатого округа. Ее ждал не самый теплый прием: мужик с зубами как у верблюда не забыл допроса, который учинил ему Эрван, – этот допрос стоил ему одного пальца.

– И у тебя еще хватает наглости мне звонить! – Он говорил слишком близко к трубке, и в его дыхании было что-то непристойное. – Не желаю иметь дела с мещаночками, которые считают себя шлюхами! Обычно все скорее наоборот.

– Мы можем поговорить о деле?

– Безусловно, нет.

– В таком случае я все скажу старшему брату, как на школьном дворе.

После короткой паузы он назначил ей встречу. Она сама выбрала место. Явившись загодя, она устроилась в уголке, в глубине кожаного кресла, и заказала бокал шампанского. Немного рано, но сегодня особенный день.

У нее ломило все тело, словно подземный толчок потряс ее до основания. Ее мир, терпеливо выстроенный из ненависти, ярости и еще чего-то, что она не могла определить, только что рухнул. Она была как та бедная сицилийка, которая после землетрясения приходит в себя под обломками, понимает, что цела, но потеряла всякий смысл жить дальше.

Ну, кое-какой смысл у меня еще остался …

В этот момент на пороге показался Пайоль: двубортный блейзер, красная барсетка, мокасины с кисточками… Его кричащая элегантность совершенно не соответствовала приглушенной атмосфере бара. Надо было назначить встречу в «Кост». Он сел напротив, без улыбки, взвинченный. Большой палец на его правой руке кончался на первой фаланге: дальше был только бинт.

– Чего ты хочешь? – резко бросил он.

– Закажи сначала.

После некоторого колебания он сделал знак официанту и попросил ристретто. Гаэль тянула секунду за секундой. Она смаковала нервозность мерзавца, которая была лишь слабо контролируемой формой простого страха.

– Трезор Мумбанза, – произнесла она наконец.

– Что – Мумбанза?

– Как я помню, ты поставляешь девочек богатым африканцам.

– Ну и что?

Она отпила глоток – ледяное покалывание в глубине горла, в полную противоположность перегреву напротив.

– Мумбанза твой постоянный клиент, когда бывает в Париже.

Гаэль блефовала, но Пайоль не отрицал. У него была все та же физиономия дромадера, длинное лицо, исполненное спеси, выступающие челюсти со слишком высоко посаженными зубами.

– Он как-то связан со смертью вашего отца?

Пресса уже распространила новость, а Пайоль умел складывать два и два.

– Что ты о нем знаешь? – продолжала она настаивать, проигнорировав вопрос.

Пайоль встал:

– Не понимаю, зачем я пришел.

Она открыла сумочку, достала мобильник, пробежала по клавишам, потом наставила его как оружие. Невольно сводник наклонился, направив очки на мерцающий экран.

– Что это?

– Девочки, которых ты используешь в Восьмом округе. Одно мое слово, и этот список окажется на столе у директора бригады по борьбе со сводничеством, а мой брат подстрахует. Он вернулся из Африки, наш отец погиб, и Эрван в очень плохом настроении.