Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

По залу пробежал шумок. Кто-то переглядывался между собой, кто-то шептал что-то соседу, а некоторые просто мрачно глядели вперёд. Гоша увидел, как потемнело лицо следователя Петрова, а светловолосый Иван Прокопов тихо охнул на своём стуле.

– Есть ещё вопросы? – Александр обвёл глазами зал.

Все разом притихли. Несколько секунд, казавшихся вечностью, никто не промолвил ни слова, и Гоша уже решил, что молодой доцент сейчас закончит выступление, но тут внезапно раздался бас мужчины с лысой головой и безукоризненно гладком чёрном смокинге, сидевшего на одном из стульев, выставленных в линию у окна.

– У меня вопрос. Помните, вы говорили про тип убийц, которые считают, что они делают мир лучше, избавляя его от ненужных людей или что-то вроде того, а потом прибавили, что этот маньяк тоже может к нему принадлежать?

Шапошников кивнул.

– Как вы считаете, кого он считает недостойными жизни?

– Ээээ… это было просто предположение, – он поправил очки. – Прежде всего, он относится к первому типу – садисту. А тот… Мы ведь пока точно не знаем, какие мотивы преследует маньяк, помимо своего удовлетворения. Так как между всеми пропавшими не было ничего общего, кроме пола, можно предположить, что у него ненависть ко всем женщинам в целом. На данный момент это все.

– У меня ещё вопрос, – выкрикнул Гена. – Вы слышали о маньяках, которым нравится, что все о них говорят? Ну, эти, которые сами себе фанаты: скупают газеты с заметками о себе, вырезают статьи и вклеивают на личную доску почета… Я просто подумал насчёт изменения его состояния: может, он захотел, чтобы и о нем начали говорить, поэтому проявил себя?

Шапошников медленно помотал головой.

– Всё указывает на то, что он глубокий интроверт, в своем деле полностью сосредоточенный лишь на ощущениях и получении удовольствия от процесса. В привлечении внимания он не заинтересован – это не его цель. Весь его почерк – бесследное исчезновение жертвы, и больше ничего оригинального.

– Но что же заставило его изменить своё поведение? Александр опустил взгляд вниз.

– Я могу только предположить как вариант: этому способствовало какое-либо значимое, недавно произошедшее в его жизни событие.

После этого заявления в зале наступила полная тишина. Гоша всё ждал, что кто-то ещё выступит с очередным вопросом, но повсюду замечал лишь притихшие, серьёзные лица.

– Как тебе наш московский гость? – поинтересовался Юра, когда на перерыве они вышли в ставший ещё теснее от скопления в нем людей коридор.

– Так себе, – Гоша неопределённо кивнул. – Много говорил одно да потому, а ещё постоянно сыпал психиатрическими терминами. Это то же самое, если бы я начал сейчас перед всеми говорить про RRP. Рекомендованная розничная цена, не заморачивайся, – отмахнулся он, увидев вытаращенное лицо друга. – К тому же он мало говорил по делу. Ну, допустим, он замечательно, красочно и подробно расписал всем про типы убийц и конкретно этого. Но как это поможет найти его?

– Я и сам не знаю, но говорят, такие психологи здорово помогают следствию, – пожал плечами Юрий.

– Ладно, будем надеяться на это, а…

– Гоша, – к ним подошёл Журавлёв. – Я должен сейчас вернуться в Питер. Ты, я так понял, сегодня туда не едешь?

– Нет, – покачал головой Георгий. – Нет необходимости.

– Понятно, – детектив опустил взгляд. – Я вот что хотел тебе ещё сказать. Как только начальник отдела получит разрешение от ФСИН навестить Соколова… не хочешь ли ты поехать вместе со мной?

– С тобой? Что… – Гоша понял, о чём говорит Влад. – Туда? Ты хочешь, чтобы я присутствовал при беседе с ним?

– Гоша, мне показалось, ты и сам этого хотел бы. Ты не хуже меня умеешь общаться с людьми. Я бы сказал, даже лучше. К тому же – для тебя важно будет услышать всё самому.

– Я… – Георгий на мгновение растерялся. Конечно, в этом Журавлёв тоже не ошибся. На протяжении всей жизни он никогда не выбирал бездействие, и, если ему предоставляют возможность лично поговорить с тем, кто может пролить свет на тёмные дела Сертинска, то он должен ухватиться за неё всеми конечностями и использовать. Вот только одно мешало ему это сделать, и именно по этой причине Гоша не стал изначально настаивать на личном присутствии в колонии особого режима: он просто не мог уехать так далеко от мест, где была похищена его жена, и, возможно, всё ещё находилась там.

– Но Ксюша… Если за это время она найдётся, а я буду далеко… Я должен буду сразу же увидеть её, я не могу по-другому…

– Это не займёт много времени. На самолёте до Салехарда примерно три часа, и там ещё столько же – до посёлка. Если очень постараться – уложимся в одни сутки, даже меньше. Подумай. Просто я хочу, чтобы ты сам увидел его, пообщался с ним, задал ему те вопросы, которые посчитаешь нужными. Чтобы у тебя потом не оставалось никаких сомнений и разочарований и вопросов, оставшихся без ответа. И дело Соколова можно было бы считать полностью отработанным. А если Ксюшу, предположим, найдут в этот самый день, ты просто приедешь к ней чуть позже. Она поймёт, что ты отсутствовал, потому что искал её. В общем, подумай. Я сообщу тебе день вылета.

С этими словами Влад в знак прощания похлопал его по руке, затем кивнул Юре и удалился.

– А ты что думаешь? – растерянно проговорил Георгий, посмотрев на Юрия.

– Думаю, в этой ситуации тупо все, но насчёт поездки я с ним согласен, – поспешно закивал тот. – Тут он насчёт тебя прав.

Гоша уже хотел было вступить с ним в спор, но тут дверь, ведущая в зал, отворилась, и из неё с суетливым и одновременно важным видом вышел Шапошников. Поблескивая тонкой золотистой оправой очков и прижимая к себе портфель, он прошествовал вдаль коридора.

– Так, участники СОГ, заходим! – не успела спина доцента скрыться из вида, как дверь приоткрылась снова, и оттуда высунулась здоровенная морда подполковника Петрова.

Люди, не переставая галдеть, потянулись обратно в зал собраний.

– Я пойду, – взволнованно сказал Юра.

– Давай. Расскажешь мне потом, что сказали там ещё твои коллеги.

– Ага. Конечно, расскажу обязательно, – заверил его друг, вливаясь в общий поток толпы, втискивающейся в двери.

Когда все, наконец, зашли, Гоша прислонился к стене и прикрыл глаза. Нужно было спускаться вниз и идти до дома пешком, а ещё сделать несколько важных звонков и изучить документы, которые Антонов должен был сегодня прислать.

Собрание, по-видимому, уже началось: слышно было зычный, приглушённый препятствиями из бетона и дерева голос Петрова. Гоша открыл глаза и посмотрел влево – дверь была закрыта не до конца. Он осторожно подошёл и глянул в образовавшуюся щель: отсюда было видно вставших во главе стола Петрова и Костомарова, а также пересевшего поближе к ним худенького молодого Ивана. Светловолосый, в отглаженном костюмчике, младший оперативник выглядел добродушным, по-детски наивным и таким же неопытным. Наверное, за всю его пока что непродолжительную карьеру это дело было первым по-настоящему серьёзным.