Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

– Так. Сейчас мы пришли в корпус, где содержатся особо опасные преступники, осуждённые на пожизненное заключение. Если они куда-то выходят, то сопровождаются, как правило, тремя конвоирами и собакой. Некоторых из них вы уже знаете…

Они свернули куда-то вправо и прошли через ещё одну двойную железную решетку, за которой оказался очередной коридор. В нем почему-то было жарче, чем в предыдущих.

– Соколов, Соколов, – бормотал сотрудник ФСИН. – Всегда отличался у нас примерным поведением. Такой послушный, никаких проблем с ним нет. Глазки в пол, всегда «есть, гражданин начальник»… По виду и не скажешь, что серийный убийца. Впрочем, тут многие становятся примерными.

– А вы как считаете, он действительно виновен? – быстро спросил Гоша.

– Суд посчитал его таковым, и нам этого достаточно. Если бы вы знали, как некоторые с самым честным видом заявляют, что не совершали ничего из предъявленного – и это я не только про здешних заключённых, – пробасил мужчина. – Но Соколов не признается до сих пор. Он сидит здесь с тех самых пор, как это место приобрело статус колонии для осуждённых пожизненно, это где-то… – он вскинул голову, прищуриваясь, – тринадцать лет. Я тогда ещё в «Матросской тишине» работал.

– Его никто не навещает? – поинтересовался Влад.

– Никто, – коротко отрезал их сопровождающий. – Родители у него вроде давно умерли, а больше никого не осталось. Может, и были ещё какие-то родственники, но если так – все отказались от него. Даже писем не присылают. Да и журналистам он не нужен. Почему он вдруг следкому понадобился…

Миновав ещё одну железную дверь, они очутились в прямоугольном помещении, разделённого посередине решеткой с оргстеклом, вдоль которой располагались небольшие отсеки. В каждом стоял стул, а на подоконнике возле «окошечек» стояли металлические переговорные устройства.

– У него запущенная стадия рака кишечника, – сообщил их проводник. – Врач говорит, жить ему осталось всего пару месяцев. В лучшем случае – полгода. Да… В общем, ждите здесь. Сейчас его приведут.

С этими словами он вышел, и запер за собой дверь.

Гоша посмотрел на прозрачную плексигласовую перегородку, призванную разделять заключённых и их посетителей с воли. В стене, находящейся с той стороны, он увидел ещё одну дверь, а рядом с ближайшим окошком – пустующий сейчас стул.

После ухода их компаньона в помещении наступила глухая тишина, которая, казалось, запечатала их ужина вакууме, отрезав вместе со стенами от реального мира. Даже время как будто остановилось – хотя, возможно, здесь, в этом месте, где сам воздух и стены были пропитаны духом тягостного существования, было своё понятие времени. Впрочем, такие понятия, как время и пространство, согласно теории Канта, считались вообще субъективными.

– Вот мы и прибыли. Сейчас Тот и Анубис будут взвешивать наши сердца, – мрачно хмыкнул Гоша, оглядывая стены.

– Это что? История Древнего Египта? – улыбнулся Журавлёв.

– Ага. Суд Осириса. Египетская книга мёртвых, – пояснил Георгий. – Не обращай внимания. Честно говоря, весь путь меня не покидало ощущение, что мы направляемся в какой-то эквивалент чистилища на земле. То ещё ощущение, – он убрал вспотевшие волосы со лба.

– Да перестань. Я вообще не люблю такие сравнения, а всеми этими мифами даже ради интереса не увлекался. Ты же знаешь, я стопроцентный атеист и реалист.

– Ладно, атеист и реалист. Тогда, может, тебе ближе к пониманию будет другая теория. Слышал про «Голографическую вселенную» Майкла Талбота?

– Талбот… нет, – медленно покачал головой Влад. – А что там?

– Говоря вкратце – автор описывает теории физика Дэвида Бома и нейрофизиолога Карла Прибрама, которые путём серьёзных исследований пришли к выводу, что вся материальная вселенная – это голограмма, и всё в ней взаимосвязано. Прибрам даже сравнивал её с нейронной сетью… Это, кстати, сейчас актуальная картина объяснения реальности.

– Хм… Интересно. Обязательно надо будет прочесть, как выберусь… то есть приеду домой, – поправился Владислав, невольно улыбнувшись собственной оговорке. Гоша и сам не удержался от усмешки.

– Вообще, если уж мы заговорили о книгах, то… могу признаться, что я в основном читаю что-нибудь для развлечения, – он смущённо опустил глаза.

– Приятель, так в этом ведь нет ничего плохого. Если бы люди не читали, у меня не было бы работы. Признайся же, что ты предпочитаешь?

– Ладно. Так уж и быть. Читаю различную фантастику, и ещё… ну…

– Детективы? – прищурился Гоша. – Только не говори, что это действительно так. Ты сам ходячий детектив.

– Одно время я увлекался Рексом Стаутом, но это было давно, ещё в молодости, – сообщил Влад. – Нет. Это, в общем… я чисто в рамках изучения женской психологии… Короче, современные романы. Ну вот. Смейся, – смущённо замолчал он.

Георгий удивлённо поднял брови.

– Удивил, – кивнул он. – Я-то ещё подумал, вдруг это нон-фикшн какой, это ещё куда ни…

Он откашлялся.

– Ничего, – спокойным – даже слишком, по его мнению, голосом продолжил Гоша. – Каждый увлекается, чем хочет. К тому же такая литература пользуется спросом, а спрос, ты знаешь, рождает предложение. ещё я скажу, что в последнее время книжный рынок по большей части ориентирован на женскую аудиторию. Так что теперь наши основные клиенты это прекрасные дамы… и ты, Влад.

Уголки его губ предательски поползли вверх.

– Ну вот, я так и думал… – начал было друг, но тут Гоша указал на потолок.

– А теперь об этом знают ещё и все сотрудники колонии.

И, глядя, как детектив с проклинающим выражением лица смотрит на маленькую чёрную камеру, он не выдержал и начал смеяться.

Однако вид открывающейся с той стороны решётки двери вновь сделал его серьёзным. Георгий увидел, как охранники запустили вперёд себя немолодого мужчину в чёрной тюремной робе – штанах и куртке, поперёк которых располагались широкие белые полосы: одна на груди, две животе и три на нижней части ног.

Руки он держал за спиной.

Гоша заметил, что в комнату с ним зашёл всего один охранник – другие, видимо, остались стоять снаружи, заперев за ними дверь.

Конвоир довёл осуждённого до одного из отсеков, и усадил его на стул. Гоша с Владом, как по команде, подошли туда же. Места в отсеке было мало, так что Георгий, предоставив детективу возможность сесть на стул, остался стоять за его спиной.

Сотрудник ФСИН, объявив установленное для их разговора время, отошёл к стене, предоставив им возможность начать, наконец, беседу. Соколов поднял со своей стороны трубку и приложил её к уху.

– Здравствуйте, Владимир Петрович. Меня зовут Владислав Константинович Журавлёв, я бывший майор полиции. Сейчас сотрудничаю со Следственным Комитетом, в котором рассматривается ваше дело.