Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

Владимир безучастно молчал. Только сейчас, вблизи, Гоша смог рассмотреть, насколько он был худ – форма свисала на нем мешком, что визуально и увеличивало фигуру. Лицо иссохло так, что представляло обтянутый белой, как у мёртвеца, кожей, череп со сморщенным носом и ввалившимися потухшими глазами непонятного цвета. Обескровленные губы можно было различить только благодаря многочисленным трещинам, а бровей и волос на голове практически не осталось. Несмотря на то, что Соколову, насколько он помнил, было сорок семь лет, выглядел он лет на двадцать постарше. Скорей всего, так сказалась тяжелая болезнь – а может, ещё и тюремные условия вместе с северным климатом.

– Владимир Петрович. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Дело касается вашей причастности к этому.

Гоше показалось, что заключённый слегка поднял голову, а в мёртвых глазах его на секунду вспыхнул какой-то огонёк. Вспыхнул – и тут же погас.

– Вы ведь говорили, что невиновны. Помните это? Тогда, на суде. Да и потом тоже.

Соколов медленно покачал головой. Гоша испугался – вдруг тот стал настолько быстро истощаем, что просто не сможет вести разговор, и они с Владом зря проделали этот непростой путь сюда? Он начал быстро вспоминать: не сообщал ли им кто из местных сотрудников перед поездкой, в каком состоянии Соколов? Вроде бы нет. А ведь если он был бы недоступен контакту, то об этом точно бы доложили. Да и сопровождающий ничего такого не говорил.

– Владимир Петрович, послушайте, – медленно, выделяя каждое слово, обращался к нему Владислав, наклонившись ближе к громкоговорителю. – У нас сейчас есть основания полагать, что вы могли быть невиновны.

Несколько секунд, показавшихся Гоше вечностью, заключенный неподвижно сидел перед стеклом. Глядя на это, у него возникало желание побарабанить по нему, чтобы вывести наконец их собеседника из транса. Но тут Георгий заметил, как губы Соколова растянулись в какой-то горькой, саркастичной улыбке, обнажив полное отсутствие зубов. Плечи узника начали подрагивать, будто – а может, так и было – он беззвучно смеялся.

– Невиновен? – медленно, шепеляво, выплёвывая каждый слог, проскрипел он. Голос его, искажённый громкой связью, звучал пронзительно и несколько жутко. – И вы действительно наконец в это поверили?

Он захохотал ещё сильнее, раскачиваясь вперёд и назад.

– Да, Владимир, – отбросив его отчество, продолжил детектив. – Мы думаем, что…

– Невиновен, – с едким горьким смехом прошамкал он. – Какое мне уже дело до этого? Меня скоро вообще не будет, мне всё равно! Буду гнить себе дальше в этой тюрьме – только уже снаружи, на кладбище, в сырой земельке!

– Мне жаль, нам всем действительно жаль, что так вышло, но…

– Вам жаль? – взвизгнул Соколов. – Да не утруждайтесь соблюдать приличия. Вам всем на всё наплевать. И всегда так было. Никому не может быть меня жаль.

– Владимир, пожалуйста. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Они все касаются тех убийств, в которых вас обвинили. Десять женщин и ваша бывшая жена.

– Настя, – прошептал он, как-то разом поникнув. Его плечи и голова опустились, а рука, державшая трубку, задрожала так, что ему пришлось перехватить её заново.

– Вас взяли у трупа бывшей супруги. Вы не отрицали, что могли убить её, находясь под действием наркотиков? Вы ведь употребляли тогда их, да?

Гоша увидел, как на шее у Соколова запульсировала жилка, а жевательные мышцы начали сокращаться, будто он старался сжать и разжать челюсти.

– Д-д-да. И я… и я не верю, что это правда сделал я. Я ведь ничего не помнил, даже как она пришла! Мы были… они… он, а потом… Это уже я встал, а она лежит, и он потом пришёл! Боже! Какой ужас!

Его блеклые глаза заблестели, он затрясся и закрыл их кулаками, при этом одним их них продолжая держать трубку. Протерев их, он вновь заговорил:

– Сколько раз так было – я просыпаюсь и снова вижу рядом её тело, всё в крови. И кровь эта везде. Она капает отовсюду. Один раз даже с потолка лилась! – Соколов всхлипнул и откашлялся. – С психологом говорил, в церковь начал ходить – вроде полегчало. Но всё равно не мог я так думать, не смог бы себе этого простить! Я ведь любил её – это она от меня ушла, потому что я тогда, дурак, постоянно торчал на дури! Она и так долго меня терпела. Я как подсел после смерти мамы, так и не мог соскочить. Знал ведь, что жизнь свою спускаю в сортир, и, тем не менее, тащился от наркоты. Неужели я сам убил Настю? – он снова заплакал. Влад обменялся с Гошей тревожным и недоуменным взглядом. Гоша кивком указал на стекло, призывая продолжать разговор.

– Владимир, скажите: а с кем ещё такое было? Я имею в виду, при обстоятельствах, когда были убиты другие девушки.

– Нет, нет, – он вытер лицо руками. – Меня рядом в тех местах вообще не было. Там, где трупы их находили… Знаете, они просто их на меня повесили! – вдруг яростно рявкнул он, резко приблизив свой загоревшийся ненавистью взгляд к стеклу так, что Влад тут же отпрянул. – Это потому что с двумя моими одногруппницами случились несчастья! Первая, Ленка, на третьем курсе пропала. Её, кстати, так и не нашли, но объявили мёртвой. А Светка на пятом курсе погибла. Ужасно так – нашли в коллекторе, обваренную всю! Ужас. Она, потом сказали, ещё что-то себе сломала. А менты, значит, подумали, что это я их тоже! Что-то по экспертизе у всех там совпало. И ещё Юля Ветлугина. Только она не с группы, а с потока, да и убили её уже после окончания университета. Закололи ножом в лесополосе… Да только не убивал я их! – он поперхнулся и резко замолчал.

– Дай я с ним поговорю, – попросил Гоша.

Поменявшись с Владом местами, он оказался около подоконника, прямо перед перегородкой. Теперь лицо узника было вровень с его собственным. Георгий заметил, насколько безумным стал взгляд Соколова, нервно блуждающий из стороны в сторону, а его высохшая ладонь, стиснувшая белую трубку, сильно дрожала.

– Здравствуйте, Владимир. Меня зовут Георгий Карасёв.

– Тоже из органов?

– Нет, нет, – опровергнул Гоша. – Я не имею никакого отношения к Следственному комитету, да и к любой другой правоохранительной структуре. Я занимаюсь книгоиздательским бизнесом, но поймите, я заинтересован в вашей истории не меньше их всех – и даже гораздо больше. Вообще – это я в первую очередь ею заинтересовался. И вовсе не в связи с работой, если вы подумали так.

Соколов внимательно посмотрел на него.

Гоша тем временем, собравшись с духом, продолжил:

– В Сертинске – откуда вы родом – уже несколько лет происходят ужасные вещи. Там постоянно пропадают люди. Женщины. Такое начинается через каждые два-три года, и это стало происходить как раз после вашего ареста. Последняя серия была всего месяц назад, и одной из жертв стала моя жена.