Макс Сек - Охотник на ведьм

Юсуф кивнул и продолжил свой путь.

Джессика прокрутила видео назад и нажала кнопку воспроизведения. Она уже посмотрела его три раза, и вряд ли повтор покажет что-то новое… Кадры относительно устойчивы, но легкая дрожь показывает, что камера не опиралась на стол, автор видео держал телефон в руке. Malleus Maleficarum. Malleus Maleficarum . Повторяющийся голос леденил кровь, но Джессика не выключила звук. Ей приходилось слышать это снова и снова, она должна попытаться понять, что человек, вошедший в дом, пытался сообщить через свои действия и видео. Джессика смотрела на лицо женщины, застывшее в широкой улыбке, и казалось, что ее глаза одновременно взывают о помощи и злобно насмехаются над ней.

Зрители уже вышли из зала, но Джессика все еще сидела на своем месте. Вечные звуки Вивальди эхом отдавались в ее ушах. Она не была большим поклонником классической музыки, но сегодня произведения венецианского композитора, бесспорно, самые известные его произведения, произвели на нее неизгладимое впечатление. Конечно, еще одним поводом для незабываемых впечатлений стал солист: Коломбано не только был восхитительно загадочен и красив, но и оказался настоящим виртуозом.

Коломбано не просил Джессику подождать. Он только бросил на нее быстрый взгляд, когда сошел со сцены и направился к дверям в задней части зала. Тем не менее что-то внутри Джессики убедило ее остаться на месте. Неужели Коломбано действительно пригласил бы ее на концерт, если бы у него не было ни малейшего намерения поздороваться с ней после него? Но когда огни в зале один за другим погасли, создалось впечатление, что в свидании Коломбано не заинтересован. Может быть, он просто хотел, чтобы его концерт собрал побольше зрителей?

— Мы закрываемся, — произнес женский голос по-итальянски.

Джессика вздрогнула и почувствовала, как румянец заливает ее щеки.

— Я понимаю.

Беспокойно сжав пальцами кожаные ремешки сумочки, она обернулась и увидела женщину с острыми скулами, чье лицо напоминало ей хищную птицу. Однако на нем не было безраличия и холодности. Вместо них Джессика увидела понимание и сочувствие. Может быть, даже жалость. Выражение ее лица, казалось, говорило: Не принимай это на свой счет. Ты не первая. И ты не одна такая .

— Тебе пора идти, — сказала женщина, пожимая плечами.

Джессика ощутила, как ее желудок сжался от разочарования. Она встала и незаметно кивнула на прощание женщине, которая прошла между рядами стульев, собирая оставленные программки. Шаги Джессики эхом отдавались в огромном пространстве, ноги были тяжелыми. Успокаивающее действие игристого вина испарилось во время концерта, оставив лишь ощущение пустоты. Джессика не была уверена, что именно стало причиной: то ли голод, то ли разочарование, то ли и то и другое вместе.

Она толкнула тяжелую дверь и поняла, что снова пошел дождь. Маленькие капли влаги были легкими и теплыми. Влажный бриз принес запахи моря, металла и свежести. Знакомая мелодия в исполнении тенора доносилась откуда-то со стороны площади Сан-Марко.

Джессика ступила на мокрый булыжник и едва не потеряла равновесие. Ее лодыжки ослабли, и буквально из ниоткуда появившаяся боль стала терзать ее нервные окончания. Она начиналась выше лодыжки, поднималась вверх по ноге к колену, все глубже вонзаясь в ногу, как тонкий гвоздь, пробивающий кость под ударами молотка.

Джессика знала, что ей следует повернуться, взяться за тяжелую дверную ручку, присесть рядом и ждать, пока пройдет. Но гордость остановила ее от таких действий. Она хотела скорее сбежать из этого богато украшенного концертного зала, который совершенно неожиданно для нее стал сценой для унижения и разочарования.

Боль усиливалась с каждым шагом. Джессика увидела фонтан на противоположной стороне улицы и неуверенно заковыляла к нему, как длинноногая лань по скользкому льду. Появлялись все новые и новые гвозди, один в икре, другой в бедре. В конце концов боль стала невыносимой. Джессика понимала, что ноги не донесут ее до резного каменного фонтана. Она присела на корточки на своих больных ногах и положила руку на мокрый тротуар.

А потом кто-то взял ее за руку. Сильные пальцы прижались к ее ребрам, обхватили руки, так что она ощутила их загрубевщие трещины на своей коже. Это объятие было не нежным, но решительным, без колебаний. Она находилась во власти силы, не спрашивающей разрешения.

— Зесика, — мягко произнес голос, обладатель которого помогал ей преодолеть последние несколько метров до фонтана. Коломбано опустил ее на край бортика. Джессика нагнулась, чтобы снять туфли, и опустила босые ноги в лужу, образовавшуюся в ямке на мостовой. Только тогда она подняла глаза на своего спасителя. А вот и он. Для нее, и только для нее.

По ее щеке скатилась слеза. Знак боли и облегчения, радости и стыда.

— Что случилось? — спросил Коломбано, украдкой поглядывая куда-то за спину Джессики. Ее неловкие пошатывания, должно быть, вызвали беспокойство и пристальные взгляды других прохожих. Но, даже несмотря на это, никто не бросился ей на помощь. Только Коломбано.

— Где ты оставил свою скрипку? — наконец спросила Джессика. У нее не было намерения шутить, но, кажется, получилось именно это. Коломбано облегченно улыбнулся. Затем он стал серьезным, облизнул губы и поднял глаза к небу, как будто хотел лучше почувствовать дождь, моросящий с высоты. Джессика закрыла глаза, а когда открыла их, Коломбано снова смотрел на нее. Он придвинулся чуть ближе.

— Почему ты ушла?

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга.

— Тебе понравился? Концерт?

— Зачем ты меня пригласил? — Джессика заметила, что боль в ногах исчезла почти так же быстро, как и появилась. Осталось только щекочущее напряжение. И немного смущения.

Коломбано разразился теплым смехом. Когда он смеялся, его щеки превращали глаза в изящные дуги, а широкий рот обнажал белый ряд зубов.

— Tante domande, Jessica, ma nessuna risposta.

Юсуф вздрогнул от внезапного бормотания Джессики, переключил свое внимание со сладкой булочки на нее и переспросил, что она сказала.

Джессика подняла глаза от телефона и бросила на Юсуфа пытливый взгляд. Шариковая ручка в ее руке стучала по столу, как и всегда, когда она была погружена в свои мысли.

— Ты теперь тоже говоришь на латыни? Domande… Risposta…

— Нет… — ответила Джессика шепотом. Она прокашлялась. Неужели она действительно произнесла эти слова вслух? — Это не латынь, а итальянский. Это означает: так много вопросов, но ни одного ответа.

— Красиво сказано. Великий афоризм, — кивнул Юсуф. Затем он снова вернулся к угощению, стоящему перед ним.

Несмотря на утренний хаос, Нине удалось купить несколько сладких булочек в местном продуктовом магазине. Кофе-брейк давно стал обычным ритуалом в отделе убийств, с тех пор как они поняли, что он служит благодатной почвой для разговоров. Учитывая характер преступлений, которые расследует подразделение, сторонние наблюдатели сочли бы эту традицию странной и неуместной. Но в этом и плюс.