Барбара Гордон - Адресат неизвестен

— Куда это ты собрался? — спросила я с беспокойством.

— Пойду навстречу Лагуне. Он, наверное, засиделся там и болтает с доктором о нравах тли. Знаю я таких! Вытащу его оттуда, а то мы до рассвета прождем.

— Да ты хоть помнишь, где живет доктор Свитайло? — крикнула я ему вслед, когда он был уже на лестнице.

— Помню, помню! — закричал он так громко, что из соседних дверей выглянула соседка Пентка.

— Дети спят! Разве можно так шуметь по ночам… — проворчала она, но, увидев меня, замолчала: я была для нее неисчерпаемым источником советов по хозяйству и мелких ссуд «до получки».

Я осталась одна. Еще раз внимательно оглядела клочок бумажки, последнюю весть от Юлиуша Лингвена. «Док. спр. в З.» — это ведь могло означать разные вещи. «Заколье», — потому что местные жители, среди которых было много чистокровных поляков, всегда называли так эту местность. «Завод»? Я мысленно перебирала все, что может начинаться на «з». А может, «замок»? Хотя тут обычно говорят «дворец».

Янек не возвращался, а гроза уже бушевала над городком. «Куда он девался?» — думала я, надеясь, что Янек спрятался где-нибудь в подъезде, чтобы переждать ливень. То и дело грохотал гром.

Услышав стук в дверь, еле различимый за шумом и плеском ливня, я с облегчением вздохнула: Лагуна все же решился прийти. А Янека, конечно, нет. Я настежь распахнула дверь, готовясь встретить гостя дружеским упреком. На пороге стояла Роза. С ее непромокаемого плаща струями лилась вода.

— Прошу прощения… Я ищу дедушку. Он сказал мне, что зайдет к вам. Я вернулась домой, а там двери открыты, и все вверх ногами перевернуто. Наверное, воры побывали. Дедушка уже ушел? Давно?

— Дедушка твой, милочка, вообще у нас не был. Мы его уже давно ждем. Янек пошел ему навстречу и тоже еще не вернулся.

Черные глаза девушки расширились. Она прошептала:

— Так где же он может быть? Такая гроза… Не случилось ли с ним чего?

На лестнице послышался топот. Я узнала шаги Янека. Он, видимо, бежал долго и быстро, потому что не сразу смог заговорить. Лицо у него было бледное и взволнованное.

— Он давно ушел от доктора. Еще засветло. Шел сюда… к нам.

Шимон Лагуна не дошел до дома номер семь на улице Акаций. И никогда уже он не будет сажать красивые цветы на наших балконах и прививать розы. Его нашли наутро в прибрежных зарослях, невдалеке от того места, где мы с Янеком жарились на солнышке. Он, видимо, защищался: в руке он сжимал свой острый садовничий нож. В него всадили три пули из револьвера большого калибра.

— Очень трудное дело, пани Мильвид, — сразу сказал мне начальник нашего участка милиции Франтишек Заплата, которого обычно все называли попросту «пан Франь».

— Это почему же? — наивно спросила я. Такую инструкцию дал мне племянник: поменьше говорить, побольше спрашивать.

— Потому что гроза была, — объяснил поручик Заплата с некоторым оттенком превосходства. — Во-первых, никто ничего не слыхал, а во-вторых, дождь смыл все следы. Даже Дора ничего не учуяла.

— Ну, если уж Дора ничего не добилась, тогда действительно, — сочувственно вздохнула я.

Дора — это звезда нашей пограничной зоны, великолепная овчарка с ближайшей заставы. Все мы ее знаем. Чтобы Дора не потеряла сноровки, ее охотно одалживают для, так сказать, штатских дел. Недавно она нашла поросенка, который пропал у секретаря Народного совета. Подозревали кражу, но поросенок просто устроил себе каникулы в камышах.

— Трудное дело, — еще раз пробурчал Заплата не без нотки бахвальства: если б в деле не оказалось никаких трудностей, невелика заслуга была бы и выследить преступника, — но мы уж как-нибудь справимся. Не такие орешки приходилось разгрызать.

— Вы подозреваете кого-нибудь? — вмешался Янек, который до сих пор молча присутствовал при разговоре: дело происходило в моей квартире.

Заплата скорчил пренебрежительную гримасу:

— Нам по опыту известно, что такой ворюга долго не выдержит. Не успеешь оглянуться, а уж кто-нибудь, если не в Липове, то поблизости, начнет сорить деньгами. Выпивки со своими компаньонами будет устраивать. Ну и попадется сразу.

— Значит, вы предполагаете, что это было нападение с целью грабежа? — спросила я с искренним изумлением.

— Наверняка! Наверняка! Ведь в доме-то похозяйничали. Они удирали к реке, Лагуна, наверно, гнался за ними, ну, его там и убили. Или, может, это Лагуна убегал, а воры его застрелили, потому что он их опознал.

Я все еще не могла в это поверить.

— Но ведь Лагуна не был богачом. Сколько можно заработать на садоводстве в нашем Липове? Ну, а Роза получает на почтамте…

Заплата прервал меня, недовольно морщась:

— Так оно вроде выглядело. Но люди разное говорят…

Он не стал разъяснять, что же именно говорят люди, а задал мне и Янеку вопрос:

— В котором часу вы были у Лагуны на Заколье? Ведь вы, кажется, там были?.. Я извиняюсь, пани Мильвид, но это для порядка… Протокол нужен.

Значит, кто-то уже сообщил Заплате о нашем визите к садоводу.

— Кажется, в два часа, может быть, в половине третьего.

— А можно узнать, по какому делу?

Я посмотрела на Янека: пускай он объясняет. Он не задумался ни на секунду:

— Я учусь на химическом факультете. Работаю над проблемой инсектицидов. Охрана садов от вредителей, понимаете. Поэтому меня интересует все, что могут сказать на эту тему люди, практически работающие в садоводстве. Вот я и попросил тетю, чтобы она проводила меня к Лагуне.

Заплата старательно записывал. Моя пословица «Янек в дом — хлопоты в дом» начинала оправдываться в таком темпе, какого я и не предвидела.

Само собой разумеется, мы обязаны были заняться Розой. Девушка совсем потеряла голову. Как-никак ей всего восемнадцать лет, и житейского опыта у нее маловато.

Прежде всего я пошла к директору почтамта, Мариану Мацее. Это был визит не из приятных — характер у Мацеи на редкость брюзгливый.

— Знаю, знаю, все знаю, — угрюмо буркнул он, — наверное, освобождения от работы просит. Чуть что, каждого освобождай. Знаю, знаю, что полагается. До нее тут Пентка работала, так ей то и дело освобождение давать приходилось — то один ребенок у нее заболел, то другой. А теперь у этой деда убили…

— Но послушайте! — возмутилась я. — У девушки такое несчастье, а вы…

— Знаю, знаю. Несчастье. Верно. Но она сама виновата. Уж я вам говорю.

— Каким образом?! Что вы имеете в виду?

— А то, пани Мильвид, что несерьезная она, эта самая Роза. Вертихвостка. День-деньской из-за окошка зубы скалит да глазки парням делает. А их тут полным-полно набьется, вот и треплют языками с барышней. Будто им больше и делать нечего. Государственный служащий должен солидно держаться. А она хи-хи-хи да ха-ха-ха. Вот, наверное, и выболтала кому-нибудь из своих ухажеров такое, чего говорить не следовало. А тут всякие ходят. За иного я гроша ломаного не дал бы.