Сьюзен Хилл - Опасность тьмы

Так еще больше отупеешь, подумала Эдди. Такие фильмы были не в ее вкусе.

Через черный ход в ее сознание проникло воспоминание. Как они с Кирой сидели на диване и смотрели Джеймса и Гигантский персик . Им обеим понравилось. Кира хотела, чтобы он сразу начался снова, но это было не видео, так что, разумеется, он не начался. Все было у нее прямо перед глазами, в деталях, в цвете — ее комната, ее растения на подоконнике, безделушки, кожаная обивка дивана, занавески, ковер, обои. Кира.

— Вот твои таблетки, прими две, запей. И приляг ненадолго, хорошо?

Эдди проглотила белые таблетки и два стакана воды. Она уже вспотела от боли, и как только приняла таблетки, ее затошнило. Боль ухудшилась. Она даже лежа чувствовала себя на грани обморока. Спустя полчаса боль лишь чуточку притупилась, так что она приняла третью таблетку и потом заснула, пока в час ночи кто-то не начал колотить в дверь, колотить чем-то твердым и тяжелым, пока не проник прямо ей в мозг, а потом вниз по позвоночнику в поясницу, и не начал колотить уже там.

Она приняла четвертую таблетку, но они отодвигали дверцу каждый час, чтобы проверить ее, так что каждый час она просыпалась. Только ближе к рассвету боль наконец утихла.

— Сэм, прекрати. Сколько раз я говорила тебе… Не дразни ее. Ты так только хуже делаешь. Иди проверь, есть ли яйца.

— Я уже ходил, нет.

— Пойди почитай.

— Я прочел все свои книжки.

— Ну тогда перечитай какую-нибудь еще раз.

Сэм одарил ее уничижительным взглядом и ушел на улицу, шаркая ногами.

— Им обязательно так шуметь? Я пытаюсь читать газету, — сказал Крис.

— Какой ты молодец.

— Извини, но не ты провела полночи на ногах.

— Вообще-то, я провела полночи на ногах, с Феликсом.

— Это не одно и то же.

— Что же, не переживай, в любую минуту ты сможешь попрощаться с ночными сменами навсегда. Когда начнет работать новая система, ты станешь спать — я бы сказала, как младенец, но я никогда не видела младенцев, которые бы спали, — ты просто станешь спать, и если ты думаешь, что все отлично и супер, все отлично и супер.

Крис опустил газету.

— Я не хочу сейчас вести скучный политический спор по поводу директив в области здравоохранения. Сейчас субботнее утро, на улице тепло и солнечно, и я пытаюсь забыть обо всем, что связано с медициной, национальной службой здравоохранения Великобритании, ночными сменами, дневными сменами, приемами…

— Ты думаешь, я хочу спорить обо всем этом? Ты думаешь, это мой самый любимый способ провести время в веселый выходной день?

— Мама, Сэм кинул мою Барби Рапунцель в курятник!

Кэт закрыла глаза.

— Ты думаешь, что я не понимаю, но я понимаю. Правда.

— Ладно.

— Господи, хватит изображать из себя сурового мужика. Слушай, дело не в тебе, дело в системе. Ты знаешь, как было раньше. Когда работали мама с папой, врач мог начать с работы в больнице, потом перейти в общую практику, а потом вернуться к какой-то частичной занятости в больнице и консультированию — и так получались хорошие доктора. Ну уж точно так получились наиболее разносторонние доктора. Но сейчас это, видимо, невозможно. Вернее, возможно, но…

— Я слишком стар. В последнее время мне об этом довольно часто напоминают.

— Я уже сказала — если ты хочешь это сделать, я на твоей стороне.

— Забудь.

Крис был зол, его гордость была задета, и он был расстроен. Кэт знала это, и это ее волновало. И еще ее волновала его реакция. Он хотел уйти из общей практики, чтобы переквалифицироваться и пойти работать в психиатрию в их больнице, но оказалось, что единственный способ это сделать — снова начать с должности младшего врача [14] Младший врач ( англ . Junior Doctor) — должность, которую может занять квалифицированный врач после интернатуры (прим. пер.). и пытаться двигаться дальше. Ему был сорок один год. Десять лет?

— Мне очень плохо от того, что ты несчастлив. Никто не должен так себя чувствовать. Но то, что я не испытываю того же, еще не значит, что я не могу сочувствовать.

— Ты всегда это говоришь.

— Мама-а-а! — Ханна с воем бежала к ним по траве, по ее лицу ручьями текли слезы, а руки были в грязи.

Кэт встала.

— Так, если он действительно бросил твою Барби в курятник, ему влетит. Но если он сделал это из-за того, что сделала или сказала ему ты, то влетит тебе, Ханна. Пошли.

Крис наблюдал, как они уходят — его жена и его дочь — Кэт весело, уверенно и решительно, а вот Ханна — не совсем. Ханна, как ее называл Сэм, была плаксой. Он вернулся к газете, но потом передумал и отправился в дом. Через десять минут Сэм и Ханна сидели в своих комнатах, лишенные возможности воссоединиться на ближайшие полчаса, а Крис сделал графин холодного кофе и вынес его в сад, где за газету взялась уже Кэт.

— Что мы думаем? — спросила она, подняв глаза.

— По поводу?

— Макс Джеймсон.

— Да.

Расследование было начато и пока приостановлено до полного выяснения обстоятельств, но было очевидно, что вердиктом станет самоубийство. Ничего подозрительного в этом деле не было. Макс лег на скамейку в саду хосписа и вскрыл себе вены, после чего его тело перекатилось и упало на траву. Отчет полиции был пока неполным. Кэт сделала заявление, и ее еще могли вызвать к патологоанатому. Она сидела, глядя в газету, на фотографию Макса, и ее глаза наполнились слезами.

Крис протянул ей руку.

— Мы не должны ругаться. Всякое может случиться. Я скажу детям, что они могут спускаться.

— О нет. Они оба вели себя отвратительно, им надо охладить свой пыл. Спасибо, что ты это сделал. И я серьезно — по поводу работы.

— Я знаю. Но это ляжет на твои плечи слишком тяжелой ношей, и, если я потерплю неудачу, мне будет очень сложно вернуться к общей практике. Забудь об этом. Только… — Она знала, что он сейчас скажет. — Ты не хочешь подумать о том, чтобы сделать трехмесячный перерыв? Заплатить кому-нибудь, чтобы присмотрел тут за всем?

— Австралия?

— Дети еще достаточно маленькие, чтобы пропустить это время в школе, но это последний год, когда мы можем это сделать. Для них это будет путешествие века, а мы перезарядим батареи.

— Тогда лучше шесть.

— Шесть?

— Шесть месяцев. Если мы вообще собираемся это сделать. Если уж на то пошло, они могут походить в школу и на Зеленом континенте.

— Ты это серьезно?

Кэт налила себе еще кофе и откинулась назад, задумавшись. Шесть месяцев вдали от всего имели смысл не для нее, а для Криса. Тем более это будет шесть месяцев, в которые можно попутешествовать, пожить в Сиднее, дать детям попробовать на вкус совсем другой мир; шесть месяцев. Если загородный дом шел вместе с предложением о работе, было гораздо проще найти людей, готовых за всем этим присмотреть. Дом, машина, пони, курицы…