Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

— Спасибо вам большое, — он взглянул на Карин с улыбкой, которая полностью объясняла его привлекательность для любой женщины, даже для потрясающей красавицы настолько моложе его, чтобы быть его дочерью. Он тщательно вытер волосы одним полотенцем, а лицо и шею — другим, сделав при этом предельно недовольное лицо. Его жена посмотрела на него и покачнулась на каблуках, закатившись смехом; когда она это сделала, Карин заметила выражение, с которым он посмотрел на нее в ответ, — обожание, подумала она. Не совсем любовь, но однозначно безумное обожание.

— А теперь позвольте мы отдадим их куда-нибудь в стирку.

— Ради всего святого, нет, пожалуйста, — Карин протянула руки вперед в тот момент, когда Мэриэл вышла с подносом. Откуда-то ей удалось раздобыть настоящий кофейный сервиз вместо одноразовых стаканчиков, и в нем волшебным образом материализовался настоящий кофе. Карин отошла и начала собирать мусор со столов. Пришли еще несколько человек и поинтересовались про розыгрыш. Двое попросили чая.

Мэриэл взяла инициативу в свои руки, как и должна была, по искреннему убеждению Карен, но перед этим она успела услышать, как американцы сказали:

— Нам все так интересно! Мы купили Ситон Во, может, вы знаете о нем, всего в нескольких милях от города?

Карин влетела на кухню, где ютились еще трое.

— Ситон Во, — сказала она, кивая головой в сторону гостей.

— Я слышала, что кто-то собирался…

— Да, это серьезно…

Маленькая кухня загудела.

Ситон Во, находящееся в нескольких милях от Лаффертона, было огромным поместьем елизаветинских времен, включающим несколько сотен акров земли и близлежащую деревеньку. Оно принадлежало семейству Кафф до того, как последний ее представитель скончался десять лет назад. С тех пор оно никак не содержалось и медленно превращалось в руины. Оно было выставлено на продажу, и долгое время вокруг него ходили слухи, в которых фигурировали имена поп-звезд, кинозвезд, членов королевской семьи и эксцентричных иностранцев. Но в последнее время они стихли. До этого момента, с появлением этого красавца из Лиги Плюща и его молодой жены, которые могли заткнуть за пояс любую кинозвезду или принцессу.

Карин выглянула из-за дверей кухни. Передышка закончилась. Внутрь проходило все больше гостей. Она встречала их, принимая заказы на сэндвичи, периодически проходя мимо Мэриэл, которая теперь сидела в сторонке вместе с Какстонами Филипсами. Мэриэл ее игнорировала.

Мэриэл проводила их к выходу из зала. После минуты сомнений Карин взяла стул и встала на него, чтобы посмотреть через верхнее окно. Когда на пороге показался Джордж Какстон Филипс, у обочины остановился темно-синий «Бентли».

«Аристократия, — подумала Карин. — Аристократия и богачи. А кто же еще?»

Они закрыли двери в четыре. Мэри Пэйн еще двадцать минут сидела за карточным столом в окружении кучек денег и мешочков с наличными, пока все остальные освобождали помещение ото всего, кроме архитектурного макета и стоек с презентациями, которые потом должны были унести отдельно.

— Одна тысяча сто двенадцать фунтов и пятьдесят восемь пенсов, плюс два ирландских пенни и один израильский шекель, — Мэри откинулась на стуле и потерла глаза костяшками пальцев.

По Холлу разнесся радостный вздох. Все были измотаны. На улице все еще шел дождь. Никто никого не спрашивал, пожертвовали ли что-нибудь американцы.

Два дня спустя Карин с раннего утра возилась в саду — пересаживала и подкармливала полдюжины камелий, которые стояли на ее крытой террасе в боковой части дома. Она услышала фургон почтальона и вышла, чтобы встретить его. Она все еще ждала, хотя знала, что ей ничего не придет, и даже не была уверена, что хочет узнать что-нибудь о Майке. Она не была счастлива, но она начала привыкать, сфокусировавшись на работе и на своем собственном саде, а еще тратя большее количество времени, чем когда бы то ни было, на то, чтобы правильно следовать своей органической диете, благодаря которой она уже восемнадцать месяцев успешно справлялась с раком. Почтальон протянул руку и отдал ей стопку писем, перетянутых резинкой. Ей хотелось увидеть нью-йоркскую марку. Ей не хотелось ее видеть.

Она веером бросила письма на скамейку. Из Нью-Йорка ничего нет. Было ли ей от этого плохо? Да. Нет. Почта состояла в основном из счетов и рекламных проспектов, не считая одного письма в плотном кремовом конверте, подписанном черной ручкой.

«Дорогая Карин,

Для нас было огромным удовольствием познакомиться с вами в субботу, и мы благодарим вас за вашу доброту и внимание, с которым вы рассказали нам об очень интересной выставке, посвященной планирующемуся дневному стационару хосписа.

Я с нетерпением ожидаю увидеть вас в Ситон Во, и не обязательно после того, как мы туда заселимся. Как мой муж вам уже сказал, основное внимание мы уделяем дому, но мне уже не терпится разбить настоящий английский сад, при этом воссоздав его в былом великолепии, о котором мы так наслышаны и которое имели возможность видеть на фотографиях. Доктор Серрэйлер просветила нас по поводу вашего гения планирования и ландшафтного дизайна, так что я была бы очень рада, если бы вы смогли приехать и посмотреть на наш сад в его нынешнем состоянии и поделиться идеями, которые у вас могут возникнуть, с перспективой участия в новом рабочем проекте.

На следующей неделе мы будем в Лондоне, и с нами можно связаться через ресепшен отеля «Клэридж», а потом мы на некоторое время должны улететь в Нью-Йорк. Карточку я прилагаю.

С нетерпением ждем возобновления нашего знакомства.

С наилучшими пожеланиями,

Лючия Какстон Филипс».

В доме зазвонил телефон.

— Алло… Мэриэл, я как раз о тебе думала. Я сейчас читаю письмо от прекрасной американской девушки. Она хочет восстановить сад в Ситон Во.

— Я знаю. Это я пела тебе дифирамбы. А теперь слушай, наплевать на сады, я получила письмо от симпатичного мистера Какстона Филипса. Он предлагает оплатить дневной стационар.

— Как? Полностью?

— Полностью. Он жертвует нам миллион фунтов.

— Черт меня дери.

— Именно. Это значит, что мы сможем продолжить строительство без сокращения расходов и без писем с мольбами.

— И все потому, что они зашли спрятаться от дождя и посмотреть на Блэкфрайарс Холл.

— А теперь мне нужно звонить Джону Квотермэйну. Он точно в это не поверит.

Мэриэл положила трубку, как всегда не прощаясь. Она получит огромное удовольствие, рассказывая консультанту хосписа о Джордже Какстоне Филипсе. За полчаса одна американская пара изменила мир вокруг. «Деньги — подумала Карин. — Никогда не стоит их презирать».