Сьюзен Хилл - Чистые сердцем

Энди стал медленно подниматься на Холм, и когда он дошел до Камней Верна, он уселся, прислонившись к одному из них. Его все еще мучили боли после столкновения с фургоном. Солнце освещало его лицо. Он посмотрел на Лаффертон с высоты Холма. Король. Так они говорили, когда в детстве играли здесь. Король Камней Верна.

Он слышал истории об убийствах, которые в прошлом году совершили на Холме, но он никак не мог увязать их с тем, что видел; он был за решеткой, и тогда это был другой мир.

Он пробыл здесь примерно полчаса, пока солнце не скрылось за облаками и его спина, прислоненная к древнему камню, не заныла. Мамаши с детьми ушли.

Энди встал. Ему надо было идти. Но куда? Он понимал, что ему нужно дойти до центра города и увидеться со своим офицером по условно-досрочному. Разве она не обязана найти, где ему поспать? Он подумал о Ли Картере. У него дома было много мест, где можно поспать.

Но вместо этого он пошел к Дино. С утра в кафе было полно посетителей, и кофемашина работала не замолкая. Энди нашел себе столик поближе к стойке. За ней стоял Альфредо с потным лицом и перекинутым через руку полотенцем. Он сразу помахал Энди. Через пару секунд он выставил на стойку чашку чая и пару тостов и выкрикнул его имя.

Народу становилось все больше, и вскоре дверь открывалась только для того, чтобы новые посетители увидели, что мест нет, а потом сразу же закрывалась за ними снова. Было тепло и шумно. Когда кто-то, уходя, оставил газету, Энди потянулся и схватил ее. Он открыл ее на странице с футболом и медленно попивал чай, надеясь растянуть его.

Он вернулся туда же за сэндвичем в половине второго, после того как немного побродил по улицам, так и не отважившись навестить своего офицера по условно-досрочному, и еще полчаса просидел на скамейке. «Вот это меня и ждет, — подумал он, — закрытые двери, сидение на скамейках. Я обычный бывший уголовник. Так все и будет».

Он вернулся к Дино в десять минут пятого. Там наконец-то стало спокойно, только несколько школьников спорили в углу о какой-то ерунде и одна женщина медленно и вдумчиво ела жареный пирожок.

— Ладно, Энди, что происходит?

— В каком смысле?

— Ты возвращался сюда уже три или четыре раза и просто высиживал — как мы в свое время здесь высиживали, — он указал на мальчишек, которые вывалились из кафе и стали выталкивать друг друга с тротуара. — Что, твоя Мишель от тебя устала?

— Ну да.

— И что?

— Я сказал, что да, чего еще?

— Ладно. Хочешь кофе, чая, молочный коктейль, колу…

— А знаешь что… Мы пили такую штуку… Кола с мороженым. Я бы снова попробовал.

— Ты хочешь попробовать?.. Ты правда хочешь колу с мороженым?

— Ну, или просто чай.

— Если ты все-таки не хочешь колу с мороженым, то, может, ты хочешь работу?

Энди взял свой чай и застыл с ним у стойки. Альфредо продолжил протирать стеклянные подставки для выпечки.

— Ты же весь день на меня сегодня смотрел? Это просто безумие. И я тут один.

— Почему? Я думал, у тебя миллион человек семьи.

— Теперь это уже не так, к тому же Марии пришлось уехать — ее сестра попала в больницу, у нее серьезные проблемы с ребенком.

— И что, есть работа?

— Есть работа.

— Что делать?

— Да все что угодно, все подряд… Здесь стоять или на кухне.

— И надолго это?

— Понятия не имею. Может, на неделю, может, на месяц, а может, на десять лет.

— Но проблема в том, что мне надо быть опрятным, выглядеть прилично.

— Нормально ты выглядишь, Энди.

— После пары ночей на скамейке уже не буду.

Фредо прекратил протирать подставки.

— Она и правда тебя выгнала.

— Да меня это уже не особо волнует. Кровь, видимо, иногда вода.

— Это точно, — он повернулся к раковине и подставил полотенце под горячий кран.

Женщина доела свой пирожок и вышла.

— Наверху есть несколько комнат. Завалены каким-то мусором — там уже много лет никто не живет. Мебели нет, кухня черт знает в каком состоянии, ничего не включается…

— Хочешь сказать, что они идут вместе с работой?

Альфредо посмотрел ему прямо в глаза.

— Не совсем так. Можешь получать полную плату и ночевать на скамейке или получать половину и ночевать там. Я приведу их в порядок довольно быстро, где-нибудь всегда есть ненужная мебель.

— Правда?

— Но ванны нет. Раковина.

— Ничего. Ты что, забыл, откуда я вышел, Фредо?

— И никакого Картера. Никаких неприятностей.

— Нет.

Повисла еще одна пауза. Альфредо молчал, все еще задумчиво глядя ему в лицо. А потом он перегнулся через стойку и протянул ему руку. Энди протянул свою в ответ.

— А сегодня лучше тебе пойти ко мне домой.

— Спасибо, Фредо, — сказал Энди. Он подумал, что этого пока достаточно.

Однажды ей дали погулять с собакой, только до конца улицы и обратно. Пару раз она приходила на задний двор, чтобы поиграть с ней, покидать мяч. Как-то раз она пришла после этого домой и попросила собаку:

— Такую же. Это лабрадор. Он мне нравится.

— Мы занятые люди, мы оба работаем, и будет неправильно заводить собаку, тем более такую, ты ведь все равно скоро потеряешь интерес и перестанешь с ней гулять.

— Попробуй хомячка, — сказал ее отец. — Может, когда-нибудь возьмем кошку? Я бы подумал об этом.

— Я от кошек начинаю задыхаться, — сказал тогда Дэвид.

Так что не было ни кошки, ни собаки, и даже хомячок был забыт.

Она несколько раз приходила и просила пообщаться с собакой, и ей позволяли. Его звали Арчи, и спал он не в доме, а в большом сарае в глубине сада. Женщина, которую звали миссис Прайс, брала ее туда, когда собиралась взять Арчи на прогулку. Ей нравилось в сарае. Там были длинные полки, и столярные инструменты, скамейка и стул, и еще лестница, ведущая под крышу, где было окно и диван, накрытый старым одеялом. Он принадлежал сыну миссис Прайс, который спал на нем, когда приезжал домой, что он редко делал в последнее время. Он служил в воздушных силах, где-то за границей, и летал на самолетах «Торнадо» — так говорила миссис Прайс. «Страшно даже думать об этом».

Стены сарая были увешаны постерами с самолетами и Симпсонами . Под крышей стояло радио и лежала стопка журналов про авиатехнику. Это было настоящее мальчишеское логово. Но ей там нравилось, из-за Арчи, а еще из-за того, что сама идея иметь свое личное место, да еще и под крышей, приводила ее в полный восторг. Она подумала, что можно рассказать о нем, когда она придет домой, но потом не рассказала. Подумала, что можно было бы попросить о чем-нибудь таком на Рождество, но на этом и остановилась — на размышлениях, — а потом просто выбросила из головы и их.

Все это было Раньше. С тех пор она не бывала в доме Прайсов. Она нигде не бывала. Но теперь, стоя на темной улице и всматриваясь в даль, где кончался длинный ряд заборов, она постаралась подумать о чем-нибудь хорошем, и ей это удалось.