Leo Vollmond - Гамбит. Конь без масти

– Механика, – сказала она на выдохе, склонившись к приборной панели и к Лориану.

– Я помню, – также низко склонившись к ней, ответил Фрей, всматриваясь в глазах, блестевших сотнями антимонитовых игл, ровных, тонких, и таких же опасных, как тяжелые галенитовые кубы в глазах Кельта.

Стоило дыханию слиться в одно, и оба отстранились так же резко, как и поддались этому спонтанному порыву оказаться ближе друг к другу. Тяжело дыша, Фрей завел мотор, снимая аварийный сигнал, а Эванс проверяла ремень безопасности, притягивавший ее к сиденью. До самого пункта назначения они больше не сказали друг другу ни слова, ибо молчание – золото.

Соленый морской ветер ударил в лицо мелкими брызгами оторванных от прибоя капель, стойким запахом железа, машинного масла и дизельного топлива. Стоило только выйти из машины, и тишина осталась запертой в салоне. Вместо нее в мир влились звуки, окружавшие старый причал. Они казались слегка резкими и громкими после нескольких минут неловкого молчания за время поездки с ревущим восьмицилиндровым двигателем под капотом. С неутихающим ветром до слуха доносились скрипучие крики разбросанных по серому небу чаек, носившихся за старой баржой, далекие корабельные гудки, разрезающие туманную дымку над шершавой гладью залива, вой ветра, рассекаемого железными перилами.

Днем на Причале Металлистов было пусто и безлюдно. На достаточно продолжительном участке набережной не набралось бы и пары десятков человек. Несколько работяг в спецодежде работников ближайшего завода стояли возле ларька с местным фастфудом. Рыбаки сгорбились у самого края пирса, накинули капюшоны разноцветных дождевиков, забросили удочки в залив на удалении от ближайшего дока, и, подставив ветру мозолистые ладони, вынимали из воды скудный улов.

– Irоn End? Вы серьезно? – чувствуя мелкие, соленые капли на лице и губах, Фрей осматривался вокруг в поисках подвоха.

Подвоха как такого не было, а точнее вся их поездка и оказалась этим самым подвохом. Перед его глазами раскинулась типичная полузаброшенная промзона старого города со всеми ее атрибутами: простаивавшие заводы, разваливающиеся жилые дома возле них, доки в пяти минутах ходьбы, деловой центр Нордэма на соседнем острове через залив и никакой уверенности в завтрашнем дне. Менее удачного места для свидания или деловой встречи, нужное, опять же, подчеркнуть, сложно было бы подобрать. Марш-бросок в лесной чаще по древним историческим памятникам природно-культурного наследия американских колонистов в купе с перемешиванием сапогами оттаявшей земли теперь казался Эванс куда более романтичным, чем посещение старого пирса с проржавевшими, выгнутыми в разные стороны перилами и развороченными прибоем бетонными плитами, местами торчавшими вверх обломанными краями, словно торосы арктических льдов, возле которых примостились рыбаки.

Видавшие виды за годы службы старые корабельные якоря с содранной и облупившейся от времени и переменчивой погоды краской, исписанные неприличными надписями неоновых цветов из аэрозольных баллончиков, лежали вдоль узкой пешеходной зоны как противотанковые ежи линии обороны. Такие же облезлые, как и сами якоря, натянутые между ними массивные цепи отгораживали часть причала непригодную для движения автотранспорта и смотрелись разбросанными костьми корабельных скелетов неподалеку от ближайшего кладбища проходившихся судов.

– Все, что касается металла, не может быть шуткой, мистер Лориан, – гордо заключила девушка, а ее голос приобрел знакомые резкие железные нотки.

Все в ее виде, начиная от странного блеска в глазах, заканчивая оттенками-полутонами в голосе и неестественно прямой спиной было прямым отражением сущности полузабытого-полузаброшенного района Северного Нордэма. Пусть его кузнецы давно остыли, и в горнилах не теплится пламя, но металл застыл внутри каждого жителя Irоn End. Влился и проржавел. Осел серебристой пылью на коже и волосах, в мыслях и суждения, въедаясь в сущности.

«Ни капли не соврала», – как-то немного настороженно, но с непонятным предвкушением заметил Фрей. И то верно, ведь семейство Эвансов действительно могло ассоциироваться только с металлом. Кельт со свинцовыми пулями в дробовике и Костлявая, заносившая косу над судьбами многих. Какие уж тут шутки. Irоn End не место для забав. Он стержень, благодаря которому Нордэм и был построен, ось, вокруг которой когда-то вертелась жизнь всего города, пока центробежная сила не сошла на нет. Деньги перестали вращаться вокруг железной оси, выбрав для себя новую – менее трудоемкую и более доходную, и время в Irоn End остановилось. Жизнь здесь встала на паузу, против своей воли, от безвыходности законсервировав прошлое, перенося его в настоящее.

– Мой отец положил жизнь возле литейных печей, так что не шутите со мной по этому поводу, – чересчур строго предостерегла Эванс, ограничив темы для обсуждения и разговоров железным занавесом.

– И в мыслях не было, – не желая получить для себя эксклюзивную табличку с именем на заброшенном шведском погосте, Фрей ушел от темы и не смотрел на спутницу, а осматривался вокруг.

Он не мог не заметить, насколько же его мнение было ошибочным. Сев в ретро-авто и проехав до другой части города, Фрей словно переместился на ней, как на машине времени, оказавшись отброшенным лет на тридцать назад. Без сомнения, старый пирс не был лишен некоего мрачного очарования. Как и спутница, стоявшая за левым плечом – такая же молчаливая, когда не идет в оборону, такая же серая и окутанная туманом. Она дала понять Лориану, что перед нею все равны. Никаких исключений даже для единственных наследников много миллиардных империи. Смешно, но в Irоn End не место для шуток.

Тихий плеск воды, крики чаек, деловой центр города через реку в туманной дымке и тишина.… Все это и в правду умиротворяло, веяло незыблемым чувством ностальгии, заставляло смотреть из прошлого, при этом находясь в настоящем. Здесь не нужно было быть провидцем, чтобы заглянуть в будущее. Вон оно – через залив, выглядывает из тумана небоскребами из стекла и бетона, теряется где-то под самым куполом неба в хмурых облаках. Так далеко и так близко. Мечта, которой не сбыться, жизнь, которую не прожить.

Может, так оно для нее и было, и поэтому Эванс привезла его сюда. Фрей ее отлично понимал. Погружение в естественную среду обитания, нахождение в зоне комфорта, когда стрессовые факторы превышают критические. Он отсиживался у себя в номере, она пропадала посреди улиц, засыпанных слоем металлической пыли. Отличная из них вышла бы пара, ничего не сказать: бездушный банкир и мрачный жнец. Фрей невольно задумался, какого бы из стаи полуволков в городе боялись бы больше, но пока в 小姐 Костлявой еще остается нечто человеческое, Кельт будет лидировать в списке кошмаров нарушителей покоя простых жителей. И опять же, только до поры до времени…