Leo Vollmond - Гамбит. Конь без масти

– Верно, мой друг? – Эванс начал путать карты ответом, путая карты, разложенные на столе тонкими пальцами, и каламбур метафоры и действия запутал Хейза окончательно, а вот крупье чувствовал себя весьма комфортно.

– Но что если у нас есть равные противники, не больше и не меньше? – заговорщически спросил беспринципный манипулятор. – Что если здесь, как в покере: нужно собрать определенный набор: флеш, стрит-флеш, флеш-рояль, – перечисляя комбинации бархатным баритоном, Атлас умело орудовал колодой, мешая между собой картонки с расслоившимися краями, и оставлял на рубашках часть крови с ладоней. – Собери, что нужно, и увидишь, в чем состоял весь фокус, – этот харизматичный мерзавец умел так нагнать интригу, что у Хейза сводило скулы от желания спросить.

– Дай угадаю, правила в этой игре устанавливаешь ты? – на этом месте Хейз окончательно попрощался с логикой и полностью отдался во власть адепта хаоса, раскладывавшим перед ним дорожки из карт, тут же собирая их назад.

Эванс цокнул языком, увлекшись собственной игрой. Со стороны казалось, будто он просто месит карты в свое удовольствие, но Хейз заметил, что тяжелый затягивающий в себя взгляд ищет что-то конкретное. Одну конкретную карту. Предположения Хейза оказались верными, и Норзер быстро и резко выдернул из колоды Валета Крестей.

– Сейчас я расскажу тебе одну историю, которые ты так любишь всем рассказывать, – тон Норзера стал предостерегающим, когда он с силой впечатал карту в столешницу, и взглядом указал на стул напротив, предлагая Хейзу присесть.

Еж, недолго думая, поднял стул с пола и уселся на него напротив Эванса, приготовившись внимательно слушать историю о том, что было, и чего никогда не было. Он рассматривал испачканную в крови старую потертую карту, освещенную тусклым светом засаленного плафона над столом, ставшего кладбищем насекомых, влетавших в него годами.

– Так вот, – Атлас продолжил передачу опыта по запудриванию мозгов менее умелым из кровожадных убийц, но нетерпение – болезнь современности, и Хейз перебил его.

– Знаю ли я, как у тебя крыша поехала? – попытался предугадать он, а Норзер опять многозначительно цокнул языком и отрицательно потряс головой, растрепав слипшиеся патлы, лукаво улыбаясь.

– Хм, ты внимательный зритель, сейчас я расскажу тебе про этот фокус, – оскалился Атлас. – Ты видел самое начало, но так и не понял всей сути, – злорадствовал он и постучал пальцем по карте, брошенной перед Хейзом на стол.

– Кто-то наконец-то заговорил… – Хейз попросил напарника продолжить, оттирая лезвие своего ножа от крови, но желания слушать, постепенно убывало вместе со стираемыми с лезвия разводами, как и терпение в полупустой копилке Атласа. Успокоение от убийства шестерки Романо почти сошло на «нет», и новый приступ был не за горами.

– Был у меня один друг, – безжалостный киллер мечтательно закатил обсидиановые глаза, отражавшие грязно-оранжевый свет закопченной лампочки над столом, а затем перевел его на крестового Валета. – Вечно гонялся за чем-то неуловимым, шел в воду, не зная броду, строил из себя невесть что, бегал вокруг серьезных людей и лаял на них, как легавая шавка, вот только зубов у него отродясь не было. Дай кого-то укусить, так адвокаты в ответ так цапали, что не подкопаешься, – начал Атлас.

Видимо, до появления горы трупов за его спиной было еще далеко, и Хейз недовольно сложил руки на груди, вслушиваясь в историю.

– Решил он как-то замахнуться на серьезных парней. Но зубов-то у него, как не было, так и нет, а укусить-то страсть, как хочется. Подговорил он одного глупого лисенка повилять куцым хвостом, да тот и нанес ему слухов от непривитых сучек, наобещал с три короба. Мол, будет тебе и тело, и дело, и белка со свистком. Только не учел легавый пес, что ищет он не Формана или Гарсиа, а прожженных нордэмских типов, вроде нас с тобой, – повествовал Аидас, мутный взгляд которого во время рассказа заволакивался рябью интриги и одновременно просветлялся от параллелей с реальностью.

– И что же? – навострил уши Хейз. – Лис пообещал Моргану свидетеля, и матерый коп повелся на запах жареного? – быстро сложив два и два, Еж провел верные аналогии.

– Видит око, да зуб неймет, Эрик, – необычайно довольный, что кажущийся бред обрел для кого-то смысл без дополнительных разжевываний, Атлас продолжил рассказ из полуправды и недолжи, и сомнений в реальности событий ни у кого не осталось…

***

Морган боялся сделать лишний вдох в стенах своего офиса. Брось хоть кто-то из его сотрудников одно лишь опрометчивое слово, и весь их план полетит Форестеру под хвост, и показаний Ван Смут им не видать, как и ордера на арест Ларссонов и младшей Эванс. Закари, опасаясь лишних разговоров, просто напросто отключил рабочий, и хрен с ними с букмекерами, ставки на спорт того не стоят, когда сейчас они делают ставки на чьи-то жизни. Маркес отправила в мусорную корзину очередной стаканчик из-под кофе, количество которых за сегодня шло уже на второй десяток, и картонная тара не помещались в корзину за ее столом.

– Анна, успокойся, – отметив перевозбужденное состояние детектива, Морган велел ей собраться. Не хватало ему еще мандража сотрудников в самый ответственный момент.

– Сложно успокоиться, когда идешь против таких людей, Джон, – Фрэнк мял сигарету в руке.

Запрет на курение в участке частенько игнорировали, но у федералов не должно быть ни единого повода, тем более такого пустякового, чтобы дискредитировать департамент.

– Я в подрядке, – протараторила Маркес, путая слоги в английском.

– У нас все основания для ордера, завтра утром Ван Смут встретится с прокурором и подпишет показания, – Моргана никак не радовала туманная перспектива, где их план строился на одной только подписи Киры, но сейчас выбора у них не было.

Запрос на программу защиты дал им время и помещение Ван Смут под колпак состоится в день подписи ею показаний относительно местонахождения Адама Ларссона и Мии Эванс в ночь нападения на RedAtlas.

– Какая-то mierda, – опять путая языки, Маркес обхватила голову руками, зарываясь пальцами в волосы.

Моргану достаточно было знаний испанского, чтобы расслышать ругательство, и он одернул коллегу незамедлительно:

– Детектив Маркес! – Джон поправил очки, съехавшие с потной от нервоза переносицы, и сам заметил, что и его запас терпения на исходе.

Если уж комиссар полиции почти полностью находится во власти охватившего его мандража, то куда уж эмоциональной латинской женщине с гипертрофированным чувством ответственности перед долгом службы. И щадя больше свои профессиональные качества, чем чувства коллеги, Морган лишь холодно проговорил хриплым голосом: