Leo Vollmond - Гамбит. Конь без масти

Эванс быстро вырубил его рацией и оторвал ее, забирая с собой. Стирать отпечатки времени не было. Времени вообще больше ни на что не было, когда Лис уже на заднем дворе. «Главное, чтобы не зря», – подумал он, объезжая патрульную машину, вперед, навстречу такому яркому и ослепительному Солнцу.

Будь она проклята чертова ирония, чертовы игры разума Черта из табакерки, который, если забить на каламбур, кто угодно, но только не чертов псих. Искусный манипулятор, дирижер, фокусник… Гений. Единственный из многих, кто видит, когда смотрит, в отличие от зашоренных и замкнутых в рамках своих предрассудков обывателей. Он хохотал, как ненормальный, и будто бы «как» здесь лишнее, если б не все вышеперечисленное, чем Хейз не мог не восхититься, утопая в громком хохоте бархатного баритона.

– Пожертвовать своей жизнью ради близких? – смеялся Хейз. – Прямо таки святой! – и настала его очередь смеяться.

Он хохотал как, хотя, опять же, почему как, сумасшедший, он же не гений, управляющий человеческими сущностями.

– Ради близких или ради собственной выгоды? Здесь сложный вопрос, – закончив свой рассказ, Эванс отрешенно смотрел в пустоту блуждающим взглядом, а Хейз прервал свое веселье, не до конца понимания подтекста, и недоверчиво посмотрел на него.

– Ни проблем, ни сложностей, просто смерть, это ли ни эвтаназия? – Атлас удивленно приподнял бровь. – Насколько все было бы проще, избавь мы себя и других от мучений? – и кивнул в сторону валявшегося посреди комнаты трупа.

– А ты, я смотрю, тот еще любитель быстро отыграть партию, да? – Хейз будто бы расстроился.

– Если того требуют обстоятельства, – Эванс безучастно подал плечами.

Сложно было понять, которые из выдаваемых им эмоций – настоящие, а какие – сценическая постановка. Возможно, настоящими были и те, и другие, но Хейзу это было не важно. Важен был лишь результат, всегда оправдывающий ожидания.

– Что не может быть вылечено, должно быть вытерплено, – акцентировал Эванс. – Покой для нас роскошь, я сумел превратить хаос в развлечение

– Что верно – то верно, – Хейз утирал выступившие слезы в уголках глаз без ресниц. – Вот только никак не пойму, что же ты в итоге хочешь увидеть? – засомневался он и намекнул, что фокус уже затянулся.

– Порой ты смотришь тааааак глубоко, что я не улавливаю сути, – и настал черед Эванса удивиться и вглядеться в напарника.

– Ты смотришь намного шире, – осторожно заметил Хейз и намекнул, что они отлично составленный тандем, ничего не сказать.

– Ооо, в этом ты прав, – скидывая ноги со стола, Атлас хлопнул по крышке раскрытой ладонью, и карты на крышке стола подпрыгнули вверх, перемешавшись. – Ну, так слушай, – пошвырявшись в ворохе картонок, Эванс достал одну из них рубашкой к зрителю и знойно поцеловал ее, держа на виду только рубашку.

– Знал я одну девицу, та еще оторва, – продолжил Атлас и передал карту зрителю на раскрытой ладони.

Он держал ее бережно, осторожно, это все-таки леди. Норзер хоть и ярый сексист, но слишком долго жил с этой «ледёй» под одной крышей. Хейз только рвано усмехнулся, увидев, кто скрывался за разлинованной рубашкой, и поднял с ладони фокусника перепачканную кровью после крепких объятий иллюзиониста Пиковую Даму.

***

Когда Лиам позвонил, она поняла насколько все плохо. Набрав, наверное, полсотни раз номер брата, не того, который заварил кашу, хотя… Черт с ним, просто самого старшего. Каждый раз она слышала в трубке гудки, и уже подходя к зданию гостиницы, последние, что девушка успела сделать – это отправить Ашеру короткое смс-сообщение, отосланное перед тем, как свернуть в переулок, где ее уже ждали. Что ж, девушкам свойственно опаздывать. Господа могли бы и отложить начало до ее появления.

– Мисс Эванс, вовремя вы решили к нам присоединиться, – сказал комиссар Морган и кивнул Маркес в сторону девушки.

Господа, судя по их виду, ждать были не намерены, и сразу перешли к делу, а точнее к телу. К ее телу. Эванс же, дергая рубильник в положение «дурочка», без промедления отыграла излюбленный прием «кто я такая, что я тут забыла». Авось, пронесет, и только пронесет и не в камере.

– Я получила сообщение от бывшего супруга? Будьте добры, объясните мне, что здесь происходит? – пение пташки разливалось по всему переулку, и выражение лиц собравшихся людей точно подтверждало, что актерские старания мисс Эванс тут никто не оценил. Обидно, знаете ли.

Скрывать общеизвестные факты от копов, в момент, когда вас, простите, берут за задницу, причем не очень-то ласково, было глупо и неосмотрительно. Раз уж они перешли в рамки официальных «предъяв», она будет соблюдать этикет без «слышь, ты, э» и давить официозом, в отличие от некоторых, которых здесь будто бы и нет вообще, а притаились тут в темноте бледные, как смерть. Опять. Снова. Застыли черной тенью в черном пространстве, где не ни кванта света в полуживом состоянии. «Не хочешь петь – не мучай горло», – презрительно фыркнула она, хотя сама делала накануне прямо противоположное, с чем, видимо, сильно поторопилась, раз мистер Тотальный Контроль и взглядом ее не удостоил.

– От бывшего? – съехидничал Уэст, жавшийся к Лиаму, как к родному. – Решила прикрыть его радужную задницу? Скажи по секрету, Ларссон, зачем такому, как ты, жена, а? – искренне поинтересовался детектив, а может просто заревновал и вжал всем телом Лиама в стену, отчего даже Лиам слегка, кажется, покраснел.

Ли вяло дернулся в ответ на слова копа, или, может быть, на столь фривольные действия Уэста (тут Эванс не смогла детально разобраться, ибо это же Лиам, всего можно ожидать), и Уэст опять проехал его лицом по кирпичной стене, удержав за волосы на затылке.

– Коннор! – предостерег его Закари, но Уэст не внял его словам и сильнее выкрутил руки Ларссону.

Видимо, их отношения перешли в разряд BDSM, но и тут, как говориться, у кого и какие предпочтения, и осуждений от Мии опять не последовало. Та только тактично отвернулась от прилюдных обжиманий.

– Ли, что происходит? – глядя себе под ноги, «куда я попала» робко прошла вглубь переулка, покосившись на того, кого тут вообще и нет, лечите конъюнктивит, девушка.

«Тот, кого тут и нет» сделал шаг назад, скрываясь от ее взгляда в темноте, а ведь до этого-то под прожектором стоял! Стиснув зубы и прикусив язык, она призвала все свои силы, чтобы никак не прокомментировать его действия, и выставила перед собой другую доминанту, правда, доминанта, почему-то была в роли сабмиссива и в наручниках, но опять же это Лиам, никто от него другого и не ожидал.

«Не можешь петь» укололо спавшее целое десятилетие самолюбие. Вот они – манипуляции. Перешли от слов к действию. Чего он добивался прошлой ночью? Ждал, что она растает, как сахарная девица и наплюет на судьбу отца своего ребенка? Не растает, какой бы девицей по определению она не была, да и не наплюет, каким бы долбоебом отец Ника не был. Надеялся, что она испугается и побежит к Моргану за защитой? Глупо, Символ Нордэма, очень глупо. Не побежит, а еще и пинок ему за проникновение со взломом отвесит, хоть самого проникновения по сути-то и не было, а уязвленная гордость выла на Луну и говорила запустить Адаму в голову тот чертов стакан. И телефон. Сука, дисковый. Где, кстати, он?