Василий Добрынин - Что такое ППС? (Хроника смутного времени)

— Думаешь, что говоришь?

— Да что думать, я знаю, что он депутат у него.

— Депутат у Лахновского?

— Да!

— Это кто же тогда Лахновский — Верховная Рада?

— Ну, да…

— Ну, хорошо, не парься, ты напиши только правильно. Депутат — Лахновский; Виталик — помощник народного депутата.

— Ну, Вам виднее.

— А вчера Краснокутского кинули тоже?

— Нет. Он сам не поехал. Не захотел. Уперся. Предчувствие, говорит: не поеду!

— Так. Что о Виталике знаешь: фамилию, адрес?

— Совсем ничего. Фамилии даже не знаю. Все они как-то: Виталик, Славик; в автобусе был, вот и вспомнил — Юрчик. Не взрослые люди — детсад.

— «Рено» у Виталика?

— Да, «Рено», черный.

— Вот теперь все, что мне рассказал — пиши.

Потемкин взял трубку. Телефон зазвенел у полковника Цупова.

— Товарищ полковник, мне повезло, что застал Вас. Потемкин тревожит.

— Что хотел, говори, Потемкин, да быстро, тут не до тебя!

— Явку с повинной примете?

— Что?

— Явка с повинной нужна? По Краснокаменке? Свежая, только созрела.

Пауза, каплей громадной, повисла в воздухе.

— У тебя?

— У меня. Приезжайте, пока не остыла.

— Держись, я приеду, Потемкин!

Дав отбой, Цупов снова взял трубку:

— Дайте «Тантал»! Командир роты? Птицын? Полковник Цупов. Знаешь такого? Так вот, слушай меня, подполковник! Потемкин с оружием? Да? Вот что, мы скоро приедем, а ты, под любым предлогом разоружи Потемкина. Под предлогом, ты понял! Есть голова — ты думай. Ни в коем случае не заходи напрямую — стреляет проворно! И проследите, чтоб он — никуда. Надо, чтоб он нас дождался. Но больше — ничего. Без самодеятельности. Выезжаю сам. Ясно? Действуй, командир!

— Гаркуша! — позвал полковник, — Владимир Иванович, едем. Отступника время пришло навестить.

«Да хоть бы еще, — кладя трубку, взмолился, подумал ротный, — хоть бы еще позвонил кто-нибудь!». Лучше бы позвонили, дали задание, что-то другое, чтобы он понял, что этот приказ — ошибка…

«О, это счастье, — подумал он, — что я не включил динамик!». И покосился на зама.

— Что там? — спросил тот.

— Ничего. Я к Потемкину прогуляюсь.

— Привет передай.

— Передам, — сказал ротный, и достал пистолет. Крутанул до предела колесико громкости радио, и под столом привел пистолет в готовность.

— Ты чего? — изумился зам.

— Да, так, не в ту сторону крутанул, — подполковник убавил громкость. «Спать ложился, — подумал он, — Земля, как обычно, нормальной была. А сейчас — опереться не на что!».

Понять что-либо по обстановке, возможности не было. И «Рисковать, — решил он, — я могу только сам!».

Архангел услышал ротного и прозвонил в телефон:

— Подполковник, ты еще не поднялся? Я тебе подскажу, что придумать с Потемкиным. Слушай…

Потемкин был — весь внимание. Жизнь длинна, как дорога такой же длины, а исповедь — краткий отрезок — тире! Синебрюх сейчас скинет последнюю тяжесть Потемкину в руки, устанет и окунется в тоску. А потом замолчит, или будет врать, потому что тоска выливается в мысли о самом насущном — спасении. А сейчас не врет — избавляется. Момент истины — ценный момент для коллег из розыска, — вот что держал у себя в руках Потемкин. А тут постучали в дверь.

— Да!

Вошел ротный. Осмотрелся, не угадал ничего особого и, тоном незваного гостя, проговорил:

— Потемкин, сдай пистолет. Приехал режиссер Фокин с «Мосфильма», он снимал «Петровку, 38», побудешь у него гидом. Лучше тебя тут никто не справится.

— Что? — удивился Потемкин, — Опять!

Он «въехал» не сразу, о чем сказал ротный. А ротный, вообще не въезжая, добавил:

— Ну, тебя что, учить? Будет спрашивать — ты отвечай, покажи, чего гость захочет, да не молчи — это главное. Он ведь зачем приехал, что нужно? Общение, слово живое, Потемкин, давай! Ты к нему не для охраны, поэтому пистолет не нужен. Сдай! Это приказ.

Не будь Потемкин привычен эмоции прятать — отвисла бы челюсть: «Какая муха его укусила?» — подумал он и собрался пойти, выполнять приказ.

— Вот что, — убрав написанное, сказал он Синебрюху, — отсюда ты — никуда! Даже если захочется в туалет, подожди — я тебя провожу.

«Кончилась воля!» — вздохнул Синебрюх.

«Ну да! — про себя усмехнулся ротный. — Только ты, капитан, — в туалет под моим контролем, а он — под твоим. Гуськом будем двигаться по нужде!».

— Здесь подождете? — спросил Потемкин.

— Да, подожду, — согласился ротный.

Потемкин вернулся, спрятал в сейф кобуру.

— Ох, и накурено!

Ротный поднялся, широко раскрыл дверь и вернулся на место.

— Не закрывай, — сказал он, — Подождем, — и посмотрел на Потемкина. Тот косился на дверь, пряча явное неудовольствие, хмурился.

— Ты, знаешь ли, — кашлянув, сказал ротный, — я из этого фильма момент один помню. Не помнишь? К девушке главный герой приехал, наш, — опер. К ночи поближе. По делу, конечно же, уголовному. Суть там была непростая, а он в эту девушку верил, хотел внести ясность. Против нее все было. Так вот, вечером, в ее доме — я помню… А жила она самостоятельно. Ага, вот — кофе она поставила. А потом предложила бутылку «Плиски». Ты помнишь, в Союзе коньяк был болгарский — «Плиска»? Горлышко длинное, а бутылка сама, — как капля. Так вот она ему говорит…

Ротный увлекся, а Синебрюх и Потемкин, — почувствовал он, — недовольно слушают.

— …ага! Говорит, что спиртным, вообще-то не увлекается, и не предлагала бы, может быть, да эта бутылка стоит давно. Брак, со стола именинницы. То есть, ее не смогли открыть, — неполадки с пробкой. Она ее убрала, а теперь, может быть, гость сумеет открыть? Порылась в столе и достала кухонный, такой, знаешь, крепенький, нож. Салфетку большую, чтобы бутылку в руке зажать, понадежней. В общем, весь инструмент. А он взял в руки, посмотрел, взял салфетку, на нож не глянул. Усмехнулся по доброму — хлоп! И ребром ладони снес горлышко. Нормально открылась, разлили, распили.

Помолчав, подполковник спросил:

— А ты так, Потемкин, можешь?

— Распить?

— Нет, открыть.

— Не знаю.

— Но камень, ты голой рукой ломаешь.

— Нет. Кирпич разбиваю, а камень — нет.

— Что, большая разница?

— Не знаю, наверное.

Неохотно, отрывисто, говорил Потемкин. А ротный нес всякую чушь и считал минуты, когда же машина начальника УР, доедет от УВД до «Тантала».

— А как ты считаешь? — спросил подполковник и оживился, как человек, который в бесцельном трепе, вдруг обнаружил мысль, — Вот фильмы такие, про милицию, уголовный розыск, преступников — они не вредят? Я имею в виду подробности их… Не учат дурному? Школа будущему преступнику — не бывает такое? Посмотри их внимательно — можно всему научиться. Как думаешь, а?

А это Потемкин услышал:

— Во-первых, — сказал он, — надо их разделять: о милиции, розыске, и о преступниках — не одно и тоже. А во-вторых, если вы посмотрели, подробно, как преступление можно придумать и сделать, то можете видеть и то, как его разгадать. А начнете искать в нем науку, — поймете, что лучший способ избежать раскрытия — не совершать преступления!