Василий Добрынин - Что такое ППС? (Хроника смутного времени)

С хрустом сложилась в руке, опустевшая банка. «Пиво в лесу, в одиночку и ночью, — бросая в окно комок жести, смеялся Виталик, — ну, волк, — натурально! Отшельник». И, как ребенок, балуясь, потянулся в окно: «А луна, где она?» Но выть на луну, — как отшельник, не стал.

Мудрость в том, что он слышал от мамы, была. Во-первых: а может, пройдет? Может, нет ничего? Просто паника? Может быть… Лучше бы…

«Ну а что там, что было? — стал думать он, — Приехал и глянул. Увидел. Что с этого? В чем нарушили что-то, директор и «Трейд и К»? Догадки? Туда их — как шеф говорит — козе в одно место, свои догадки!».

— А все-таки, мама, хана мне! Чего там — хана…

Потому что теперь он, Виталик, дырку в мозгу получил, сквозную. Шеф умен, хитер, — не лиса, а хуже. «Идея твоя!» — похвалил. Похвалил? Приговор зачитал! — вот что сделал он в сауне! Приговор это был, — а не водочка в кайф… «Не осел я, а? Осел — уши-плюши! Да он, плюс к тому, оскорбил: «Голова у него на месте!» А где у меня?» — Все понял Виталик. Дошло!

За то, что пропало тогда, на посту, шеф ответил, стерпел, в одиночку и молча. Там не было крайних. Был опер, козявка, что цапнула больно. Но крайних… И шеф припугнул своего — сигаретами «Ватра». И повелся Виталик, себя, не жалея, — вывернул. Схему нашел. Отстоял ее — мало того! И, конечно, — стал крайним... А что было нужно? Теперь шеф — уйдет, отвернется. Другого найдет.

«Дырка сквозная, мама!» — горькой была улыбка Виталик. Теперь каждый день начинать надо с мысли о том человеке. Думать о том, — а что думает он? И не знать, что он думает, понимая, что все-таки, — что-то думает. И ничего не поделать с этим.

«Проживешь с такой дыркой, мама?»

Виталик еще курил «Мальборо» и еще открывал «Баварию». Он приехал сюда, с глаз подальше, подумать. «И заночую…» Надо было найти, навести «в шарабане» порядок, придумать что-то, — потом ехать в город. Зная, что как-то, но жить будет можно.

«Гапчено, Тапченко… — стал думать он. Семнадцать, по-моему, «ходок», я проплатил на сегодня. По сто. А в итоге? Да, ничего, в итоге... Машину, дружок, поменять ты уже в состоянии, правда?»

Мысль, как муха к пирожному, привязалась к Славе Гапченко. «Так, — думал Виталик, — так… мы о чем? О Потемкине, и про сахар… Гапченко -с того же поста, что и Потемкин. Два звена, как два шлейфа в узле — аварийная скрутка на кабеле. Здесь собака зарыта! Вот это и хорошенько, мне надо обдумать. Я — маленький Жуков. Штыками солдаты воюют, а маршалы — головой!».

Образ Гапченко вызвал улыбку, как только Виталик представил его со штыком.

«Ах, мама, — вздохнул он, — а что ж мы имеем? Проблема, Потемкин и Славик! Но Славик, — что есть он, что нет… Славик — пешка. Легко в руки взять, и легко потерять. Бывает ничья, — рассуждал Виталик, — но игры без потерь — не бывает! То, Потемкин и Славик, с одного поста — хороший шанс для комбинации. Конфликт и случайный выстрел — чего не бывает на их «производстве»?

Вычислить ход, подобрать фигуру — вот главное для игрока. А чужую фигуру с доски убирает игрок не рукой — а другой фигурой. «Прекрасно! — сжал зубы Виталик, — Другая фигура — Славик! Задачу поставила жизнь, извините, друзья!».

«Вот теперь, — твердой рукой поворачивал ключ Виталик — Теперь можно ехать!».

Теперь оставалось вложить в руки шахматной пешки, штык. Лахновский это умеет. Сумеет и он, Виталик!

***

Потемкина вызвал начальник поста.

— За период мы отчитались. Скажи, а реальное, что-нибудь, на перспективу, даешь?

— Даю.

— Да? И заведение* дашь?

— Да, готовлю.

— Реальное?

— Да.

— Хорошо. Я надеюсь, иди.

***

— Говорит, что Виталик…

— Давайте! Ало?

— Альфред Петрович, Виталик… Я приболел, извините… Но, завтра я буду готов. Как обещал, все реально. Управлюсь.

— Не много ли на себя берешь?

— Нет, я подумал.

— Еще бы, не думал!!!

Улыбка была, он и сам это чувствовал — клейкая. Выпито слишком. Две банки еще оставалось — 0,33 «Баварии». Но и это, мозгам и душе его отдыха не обещало. Он за тридцать минут их выпьет. А после? Покурит и сходит в киоск. Потому что сна, все равно не будет.

Но он улыбался, такой, ставшей клейкой, улыбкой.

«Нелюдь! Шеф, ты же нелюдь!» Скажи ему правду Виталик: «Гарантии «сто» дать никто не может!» — тот завтра же купит ему пачку «Ватры». Нелюдь!

«Но, — допивая последнюю банку и собираясь подняться, пойти в киоск, сказал себе твердо Виталик, — я «Ватру» курить не буду!».

В киоске набрал не пива, а водки и две пачки «Мальборо».

***

— О, а я только, Виталик, тебя вспоминал!

— Денег надо?

— Тьфу ты, а что ты не в духе?

— Болел.

— Ах, понятно… — сочувствие выразил Гапченко, — Но, нынче ты крут. Три места!

— Намек?

— А чего? Три места, должно быть дороже. У Вас обороты растут…

«Резвый!» — зло сказал, про себя, Виталик. Чувствовал: глупо, но сам спровоцировал тему.

— Славик, — спросил он, — а раньше тебе лучше было? Пока сам я тебе, ни с того, ни с сего, добровольно не стал подавать?

— Подавать? — возмутился Славик.

— Ну, не цепляйся. Не в духе я, видишь? Хватит.

— Ну, хватит… — сдержался Славик, — Но, — то было раньше!

— Бери, Слав, то, что есть, а потом, — подумаем.

— Ладно, подумай…

***

— Сергеич, ну что, с длинным носом в гостях, никого больше не было?

— Нет, никого!

Круто, так круто, менялась жизнь! Никогда еще столько, когда говорил, не думал. Но шеф висел тенью над головой. Он живое — в том случае, если ценил, то не обязательно — человека. А Виталика — так вообще...

Но сказать, что запросы у Славика стали побольше, придется. Поверит?

— Сергеич, ты как по деньгам? Доволен?

— Да что ты, конечно! Я вон и людям уже помогать могу. Без зарплаты они поголовно. Ты знаешь, ты доброе дело нам делаешь, всем, Виталик!

— Дай бог, а хорошая водка есть?

— Да, «Абсолют»!

— Ну, давай!

А секунд через тридцать, почувствовал вдруг, как провал, — тишину. Встрепенулся, поднял глаза.

— Виталик, — ждал, смотрел на него, Сергеич…

Но Виталик его перебил:

— А что он, скажи-ка, узнал обо мне?

— Опер твой? Ничего.

— Это точно?

— Да, потому, что он о тебе ничего не спрашивал!

— Вот как…

— Я вот что, Виталик, хотел бы сказать. Ерундой — не понятно зачем — забиваешь голову! Совершенно нормальный сотрудник, приехал и посмотрел. Нет претензий — и все! Я вообще-то, хотел познакомить вас. Пожалел, что вы разминулись. А что, свой человек на таможне? Накорми его лишний раз, напои, и дай водки, и хлеба с солью — и не жалей. В его власти — он тоже поможет. А он — из таких. Я куплю для него, прямо завтра же, виски…

— Такой он, считаешь, хороший? Ну, бог с ним, с хорошим! А как же с плохим?

— Я не понял?

— Как ты с плохим поведешься… Как ты плохое, с хорошим стыкуешь, а?