Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

— Сегодня у меня свободный вечер, так что с удовольствием.

Он дождался, пока она отойдет метров на десять, и тогда прокричал:

— Кэти, вы забыли лыжи.

Придя домой, Ливонас побрился, принял душ и прилег на часок отдохнуть. Когда он проснулся, было уже полпятого. Энди быстро оделся, поймал такси и заставил водителя гнать вовсю.

У ворот Морской обсерватории на Массачусетс-авеню часовой в форме морского пехотинца, узнав его, пропустил машину на территорию, и они подъехали к белому трехэтажному зданию в викторианском стиле, служившему официальной резиденцией вице-президента.

Было начало шестого, и сумерки быстро сгущались. Ливонас вышел из такси. Открывшийся перед ним вид заставил его помедлить. Длинные тени от здания ложились на покатую, покрытую снегом лужайку.

«Начало вечера всегда навевает грусть», — подумал Ливонас. Большинство мужчин его возраста спешили в это время с работы домой, где их ждали жены и дети. Энди же обычно ждала пустая квартира, служебный кабинет или женщина, готовая снести безразличие, с которым он подходил к такого рода знакомствам после разрыва с Эллен.

Таксист кашлянул и проговорил:

— С вас десять пятьдесят, сэр.

Ливонас вытащил десятку и три однодолларовые бумажки, расплатился с водителем и поспешил по скользким ступеням к входу.

В воздухе отчетливо ощущался дымок от кленовых поленьев, которыми топился камин, а с верхнего этажа доносились слова песни Эллы Фитцджеральд «Мне тепло от твоей любви». Вивиан обожала Фитцджеральд, а Уитмен к музыке был безразличен.

Дверь открыла сама хозяйка. Узнав Ливонаса, она улыбнулась.

— Энди, как прекрасно, что вы пришли. Давайте сюда ваше пальто.

Он вошел в дом, нечаянно задев большой рождественский венок, прикрепленный к двери.

— Очень рад видеть вас, Вив. А где же Ларри?

Бывший морской пехотинец атлетического телосложения был личным камердинером и охранником Уитмена с тех пор, как тот стал вице-президентом.

— Мы знали, что вы должны приехать, и я решила сама открыть дверь.

Вивиан чуть отступила в сторону, любуясь им с той искренностью, с какой любовалась бы родным сыном.

— Как прошла поездка?

— По-моему, нормально.

Она сразу заметила, что в голосе Ливонаса не было энтузиазма, и посмотрела на него с сочувствием.

— Последний раз, когда я была в Сиэтле, мне кажется, я только тем и занималась, что ссорилась со старыми друзьями.

Музыка смолкла.

— Думаю, что кончилась пластинка, — улыбнулась хозяйка. — Боб в кабинете, он вас ждет. Вы останетесь на ужин?

— Я бы с радостью, но уже приглашен.

— Бьюсь об заклад, она прелестна.

Вивиан в нерешительности остановилась на лестнице, по ее лицу пробежала тень беспокойства.

— Энди, в последнее время погода, мне кажется, сильно влияет на Боба. Думаю, что ничего страшного нет, но… Ну, вы понимаете, не давайте ему перегружаться. А то он теперь по малейшему поводу выходит из себя.

Ливонас заверил Вивиан, что он будет сдержан, прошел через холл и, постучавшись, вошел в кабинет, обитый панелями красного дерева.

Уитмен поднялся ему навстречу из-за огромного письменного стола старой английской работы — главной достопримечательности кабинета вице-президента. Он дружески похлопал Ливонаса по плечу и показал на кресло, стоявшее у стола.

— Добро пожаловать обратно в промозглый Вашингтон.

Сам он устроился во вращающемся кресле, обтянутом кожей болотного цвета, и по-отцовски посмотрел на Ливонаса.

— Ты прекрасно выглядишь, Энди, просто прекрасно.

— Вы тоже, — солгал Ливонас.

Уитмен был крупным мужчиной с резкими чертами лица и коротко остриженными, абсолютно седыми волосами; ходил он медленно, шаркающей походкой. Со времени их последней встречи Уитмен похудел, а на лице прибавилось морщин.

Уитмен открыл дверцу правой тумбы стола и достал два низких стакана и бутылку шотландского виски. Он налил виски, передал один стакан Ливонасу и, подняв второй, произнес:

— За нас всех, Энди.

Ливонас почувствовал, как виски обожгло горло. Он наблюдал за Уитменом, который тем временем набивал свою любимую вересковую трубку особой смесью турецкого и виргинского табака из тиковой шкатулки, стоявшей на письменном столе. Из-за Боба Уитмена Энди отказался от журналистской карьеры и занялся политикой. Уитмен был живым примером того, что занятие политикой и целостность натуры могут прекрасно совмещаться в одном человеке, а таких примеров Ливонас знал немного.

Кленовые поленья уютно потрескивали в камине. Из окна на фоне заходящего солнца отчетливо виднелся силуэт Национального собора.

— Ты читал мой доклад? — спросил Уитмен, доставая из кармана фланелевой ковбойки серебряную зажигалку.

— Он не очень-то оптимистичен, — ответил Ливонас. — По всему видно, что Ливия и Нигерия не проявили особой гибкости.

Уитмен сделал глубокую затяжку, и на какой-то миг облако дыма скрыло его лицо.

— Они никак не могут забыть тот взрыв в пустыне, разве что за это им надо заплатить. Особенно Ливии.

Ливонас приподнял голову и внимательно посмотрел на вице-президента.

— Об этом в докладе ничего не сказано.

— Они просто запросили такую цену, на которую, как они и рассчитывали, мы не сможем пойти. Отказаться от Израиля, отказаться от Египта, отказаться от всех наших союзников на Ближнем Востоке.

Ливонас машинально добавил:

— Но мы никогда не пойдем на это.

Уитмен снова затянулся и заметил:

— Кое-кому такой шаг мог бы понравиться.

— А как насчет других источников нефти?

Уитмен повернулся к камину. Его профиль четко выделялся на фоне язычков пламени, а белоснежные волосы приобрели золотистый оттенок.

— Венесуэла увеличила свою квоту, а с Индонезией мы заключили соглашение, которое должны держать в тайне, — усталость слышалась в голосе вице-президента. — Боюсь, это все. В общем-то я вернулся, по существу, с пустыми руками.

— Но ведь еще до поездки вы знали, что эта затея обречена на провал.

Ливонасу было больно видеть Уитмена таким удрученным.

— Немедленного решения проблемы не существует. Это известно мне, известно вам, даже Масси об этом знает, — добавил он.

— Да, Масси, — отрешенно повторил Уитмен и ненадолго задумался. — Ну, а как было там, на западном побережье?

— Что вы предпочитаете: рассказать сначала о нефтепоставках или о политической обстановке в целом?

— Начни, пожалуй, с нефтепоставок.

Ливонас открыл портфель и протянул Уитмену статистический отчет на трех страницах.

— Здесь данные о количестве сырой нефти, поступающей в порты западного побережья, количестве нефти, проходящей очистку, и данные об общем объеме поставок, включая сырую нефть, перекачиваемую с Запада на Восток по нефтепроводу.