Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

— Если все сопоставить, — медленно проговорил Ливонас, — то можно предположить, что на встрече присутствовали весьма важные персоны, которые не хотели оставлять в книгах свои настоящие фамилии. Кто же может об этом знать?

Гарбер допил кофе и поднялся из-за стола.

— Таможенники, кто же еще?

Ливонас остановил машину перед выцветшим кирпичным зданием, над входом в которое виднелась надпись «Батлер». Здание находилось на территории международного аэропорта Сан-Франциско. Эндрю здесь никогда раньше не был.

Небольшой зал прибытия был плохо освещен и почти пуст. Его окна выходили прямо на посадочную полосу, на которой стоял один-единственный лайнер.

В зале прибытия стоял длинный дубовый стол, на котором находились три дорожных сумки, принадлежащие хорошо одетым бизнесменам средних лет. Таможенный инспектор в голубой форме просмотрел содержимое сумок, собрал паспорта, сел за стол и стал заносить в журнал сведения о пассажирах. Затем он молча вернул паспорта владельцам.

Таможеннику было лет за шестьдесят, и он был совсем седой. «Очевидно, он собирается на пенсию», — подумал Ливонас. По красному одутловатому лицу таможенника можно было догадаться, что он регулярно выпивает.

Таможенник стал складывать документы. Ливонас подумал, что его направляют сюда с международного терминала в тех случаях, когда компании «Батлер» требуются таможенники.

Эндрю подошел к инспектору. Тот взглянул на него с явным раздражением.

— Мне сказали, что прилетело всего три самолета. Разве изменился план полетов?

— Мне просто необходима кое-какая информация, — сказал Ливонас.

Он придвинул стоявший неподалеку стул и присел на него. Гарбер продолжал стоять в дверях, наблюдая за ними.

— Я не расслышал вашего имени, инспектор.

— Михэн. Инспектор Патрик Михэн, первого января исполнится тридцать лет, как я на службе, и тогда я уже стану бывшим инспектором Михэном.

Он медленно покачал головой.

— И я ни о чем не информирую незнакомцев, а точнее, я вообще не даю никакой информации. Точка.

От таможенника сильно пахло каким-то лекарством и кукурузной водкой. Михэн сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он смерил Ливонаса высокомерным взглядом, уверенный в своей власти государственного чиновника.

Ливонас полез за бумажником и протянул ему свою визитную карточку. Михэн прочитал ее, поднял на Эндрю глаза и снова уткнулся в карточку. Что-то мелькнуло у него в глазах, и Ливонас отлично понял, о чем подумал инспектор.

— Вы сказали, что хотите что-то узнать, господин Ливонас?

Михэн старался говорить как можно вежливее, но полностью побороть субботнее похмелье ему не удавалось.

Ливонас спросил ровным голосом:

— Это правда, что таможенный инспектор может быть уволен за употребление спиртных напитков во время дежурства?

В глазах Михэна появилось выражение испуга.

— Я не пью на службе, сэр, я прикладываюсь к спиртному, но только не на службе.

Эндрю улыбнулся.

— Я верю вам, Пат. Не волнуйтесь. Вы давно здесь работаете?

— Почти тридцать лет, — умоляюще проговорил Михэн.

— В четверг вечером, — поинтересовался Ливонас, — здесь, в «Батлере», было оживленно?

— В четверг вечером? — повторил вопрос Михэн. — Да, сэр, оживленно. Я сказал бы, даже очень. В основном это были самолеты корпорации из Канады и Мексики.

Эндрю показал на журнал регистрации.

— Вы позволите?

Михэн замялся, затем зажмурил глаза, что-то пробормотал, открыл журнал на нужной странице и протянул его Ливонасу. Эндрю быстро переписал в блокнот необходимые сведения. Два самолета — десять пассажиров из Мехико. Два самолета — восемь пассажиров из Эдмонтона, один самолет — пять пассажиров из Калгари.

Он встал и спрятал листок с записями в карман.

— Вы оказали мне большую услугу, господин Михэн. Благодарю вас.

— В ту ночь и на международном терминале было оживленно, — по своей инициативе добавил Михэн, стараясь угодить. — Это мне сказал водитель лимузина, который работает в компании «Берни». Он отвозил всех пассажиров в отель «Хилтон».

Гарбер подошел к ним и встал рядом с Ливонасом.

— А откуда были те пассажиры?

Михэн скорчил гримасу, пытаясь вспомнить.

— Из Японии, кажется, он говорил. С полдюжины японцев. И еще индонезийцы, я это хорошо запомнил, потому что они теперь здесь редко появляются.

Ливонас остался доволен ответом таможенника.

— Ну что же, господин Михэн, спасибо вам. Очень вам признателен.

Когда они вышли на улицу, он показал записи Гарберу.

— Эти фамилии вам о чем-нибудь говорят?

Гарбер пробежал глазами список, пока они шли к машине.

— Представители крупных нефтяных компаний. Канадцы — из «Эдмонтон энерджи», Идальго Ривера — исполнительный секретарь компании «Петролема» — латиноамериканского нефтяного консорциума.

— Видимо, в отеле собралось немало подобных «Джонсов», — проговорил Ливонас.

Через пять минут, уже в машине, он спросил:

— Что же, Гас вообще не оставил никаких записей о совещании?

— Никаких, кроме письма, которое вы прочли, — печально ответил Гарбер.

Ливонас через окно внимательно разглядывал удлиняющиеся тени, ложившиеся на дорожное покрытие.

— Значит, в последний день своей жизни Гас Фрэнкел отправился в «Хилтон», чтобы подготовить репортаж, затем вернулся в редакцию и вместо того, чтобы написать статью, выбросился из окна. Зачем тогда ему вообще понадобилось туда возвращаться, хотел бы я знать?

— Он не сам выбросился, — в тон ему заметил Гарбер. — Полагаю, мы оба сходимся в том, что его выбросили.

Он надолго замолчал, затем в отчаянии ударил по рулю.

— Я должен был поехать туда, черт побери. Это ведь был мой репортаж, а он меня с него снял.

Ливонаса вдруг осенило.

— Как вы искали его статью в компьютере?

— Сначала я проверил тему «захват нефтехранилищ», мне показалось, что, может быть, что-то будет там. Потом — «Де Янг», и затем статьи, под которыми могла стоять подпись «Фрэнкел». И ничего не нашел.

— А вы не подумали, что стоило бы проверить статьи под вашей фамилией?

Гарбер ничего не понял.

— Нет, а почему?

— Гас так поступал со мной пару раз. Он отстранял меня от репортажей, темы для которых добывал я, поскольку по тем или иным причинам ему хотелось написать о них самому. Однако статьи всегда выходили за двумя подписями, и он отдавал мне б о льшую часть гонорара, как бы извиняясь передо мной.

Гарбер секунду молча смотрел на него, затем до отказа выжал акселератор. Ливонас наблюдал за тем, как стрелка спидометра добралась до отметки шестьдесят пять миль в час и замерла на этой черте. Не слишком ли быстро для служебной машины? Энди расслабился, глядя на бежавший мимо пейзаж. Полиция уже перестала штрафовать за превышение скорости, поскольку при жестких нормах на бензин превышение скорости уже само по себе было наказанием.