Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

Эндрю устремился вперед, чтобы встать между двумя стариками, но на какую-то секунду опоздал. Кьюдахи с размаху справа ударил Вальдеса кулаком по губам. Ливонас представил, какую боль испытывает сейчас Вальдес. Он сдерживал разъяренного Вальдеса, не давая ему вновь сойтись с Кьюдахи. Кровь ярко-красными капельками стекала с подбородка Вальдеса на белый смокинг и впитывалась в ткань.

Сзади кто-то воскликнул:

— О боже!

Ливонас обернулся и посмотрел через плечо. Сзади на полу корчился от боли Кьюдахи, который ударил Вальдеса с такой силой, что сам не удержался на ногах и упал, ударившись головой об угол сервировочного столика.

Около них собралось уже около дюжины гостей, пытавшихся унять конгрессменов. Эндрю отпустил Вальдеса и наблюдал за стариками до тех пор, пока не убедился, что им помогли выйти из библиотеки через разные выходы. На прощанье они обменялись негодующими взглядами. Подбородок и рубашка Вальдеса были перепачканы кровью, а лицо Кьюдахи было белым как полотно, и он судорожно глотал воздух.

Ливонас через боковую дверь вышел из библиотеки на свежий воздух. Насилие всегда безобразно, но стычка двух семидесятилетних старцев просто не укладывалась в голове. Сначала в это трудно было даже поверить, потом стало смешно, а затем грустно.

Оставаться дальше на приеме не было никакого желания.

Эндрю не знал, где находилась Кэти, однако в тот момент ему даже не хотелось разыскивать ее, чтобы попрощаться. Ему просто хотелось уйти отсюда, добраться до своей квартиры и выпить на ночь рюмку, а может быть, и все три.

Через окно Эндрю увидел, что в гостиной стало более оживленно. Гости обменивались впечатлениями о происшедшей стычке, а Элизабет Паккард, переходя от одной группы гостей к другой, успокаивала излишне возбужденных. Затем она жестом распорядилась, чтобы официанты подали еще шампанского.

Ливонас направился в вестибюль забрать пальто. Он заметил, что Де Янга окружили те трое военных, которые раньше были в компании генерала Радда. Ливонас не смог удержаться и подошел к ним.

— Привет, Винс.

— Здравствуй, Энди.

Де Янг улыбался, хотя и не скрывал досады. Ливонаса это не смутило.

— Чем могу быть полезен?

— Надеюсь, что я не очень помешал?

Военные уловили его намек, заверили, что он им никоим образом не помешал. И тут же отошли в сторону.

Эндрю крепко сжал плечо Де Янга.

— Мне хотелось спросить тебя, Винс, чего ты добиваешься на конституционном съезде?

Де Янг сбросил руку Ливонаса. Он уже не улыбался, взгляд его ожесточился.

— Ты отстал от жизни, Ливонас. Хоть ты и чей-то там человек на побегушках, все равно ты здорово отстал от жизни.

Ливонас засмеялся, наблюдая за тем, как лицо Де Янга наливается краской. Он заметил, что к губернатору через весь зал устремился Херб Шеферд.

— Винс, я не знаю, где был твой собственный человек на побегушках сегодня вечером, но он явно не предостерег тебя от лишних хлопот. Ведь газеты тут же подхватят всю ту чепуху, которую ты наговорил Вальдесу, и разделают тебя под орех. Неумно, Винс.

Де Янг был, видимо, удивлен. Если Херб Шеферд досконально знал повадки прессы, то сам Де Янг с ними не был так хорошо знаком. Ливонас понял, что заставил губернатора поволноваться.

— К востоку от Миссисипи тебе не выиграть даже на первичных выборах…

— Губернатор!

Шеферд, наконец, оказался рядом с ними.

Де Янг моментально вошел в привычную роль государственного деятеля, на лице появилась легкая улыбка. Он заговорил громко и по-приятельски:

— Был очень рад повидаться с тобой, Энди, очень рад. С сожалением узнал о несчастье, постигшем твоего друга; это действительно потеря для штата.

Шеферд взял Де Янга под руку, и они направились в холл.

У Ливонаса внутри все похолодело.

— Какого друга, Винс?

Де Янг обернулся. Он выглядел несколько удивленным.

— Гаса Фрэнкела. Пресса Калифорнии понесла тяжелую утрату.

Ливонас обмер.

— Что с ним случилось? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Эндрю.

— Я думал, ты в курсе. Самоубийство. В газетах писали, что у него было неважно со здоровьем. Насколько мне известно, он оставил записку. Для штата это большая потеря, очень большая потеря.

Де Янг удалился. Ливонас вышел на балкон и подставил лицо под падающие снежинки.

Сверху он видел, как сенатор Хартвелл проводил Де Янга и его сподручных к ожидавшим их лимузинам. Ливонас обратил внимание, что Хартвелл и Шеферд обменялись рукопожатиями, затем Де Янг по-дружески крепко потряс руку Хартвелла и похлопал его по спине…

Слезы медленно набежали Эндрю на глаза. Потом его охватила ярость. Гас и самоубийство из-за болезни? Боже мой, всего лишь несколько дней назад он сам слышал, как Фрэнкел хвастался своим отменным здоровьем.

Затем он подумал о Мэри Скома и посмотрел на часы. У него осталось время лишь для того, чтобы позвонить Уитмену и успеть на последний авиарейс в Сан-Франциско. Ради Мэри он должен быть сейчас там. И ради самого Гаса тоже.

И еще он увидится с Гарбером, политическим обозревателем, который работал с Гасом каждый день. Возможно, Гарберу что-нибудь известно.

Вполне возможно.

— Мы отправили вам телеграмму в пятницу утром, — сказал Гарбер. — Мы посчитали, что Гас хотел бы, чтобы вы об этом знали.

Они находились вдвоем в кабинете Фрэнкела, из которого уже вынесли почти все, что принадлежало Гасу. В углу оставалась лишь большая коробка, и Ливонас догадался, что туда, должно быть, сложили фотографии, которые раньше висели на стенах и стояли на рабочем столе. Туда же, наверное, поместили и его дипломы в рамках: один — об окончании журналистского факультета университета, второй — о присвоении Гасу Фрэнкелу сана священника.

— Как это все перенесла Мэри?

— Лучше, чем кто-либо мог предположить, она оказалась мужественной женщиной.

Эндрю подошел к окну. С момента его прилета не переставая шел дождь, по Мишн-стрит и по тротуарам бежали потоки воды, стекавшие на углу в сточную канаву. «Интересно, — промелькнуло у Ливонаса, — шел ли дождь тем ранним утром в пятницу, когда выбросился Гас».

Он отвернулся от окна и сел за теперь уже пустой стол в кресло Гаса. Гарбер, явно нервничая, стоял в дверях. У него не было еще достаточного опыта в таких делах, и он не знал, как себя вести.

«Вот как смерть действует на окружающих, — подумал Ливонас. — Все теряются».

Энди кашлянул.

— В пятницу мне удалось добраться до своего кабинета только после обеда. На столе было полно бумаг. Возможно, среди них была и телеграмма, но я ее не видел.

Он задумчиво покачал головой.

— Вчера вечером на приеме Винсент Де Янг сказал мне об этом.