Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

Кэти слушала его лишь краем уха, вновь задумавшись о том, как сложатся в будущем ее отношения с Энди Ливонасом.

«Для рождественского приема, — подумал Ливонас, — не хватает лишь рождественского настроения». Он стоял с бокалом в руках в дверях роскошной гостиной особняка Элизабет Паккард и внимательно разглядывал гостей. Обычно смех и разговоры заглушали игру струнного квартета, располагавшегося в дальнем углу гостиной и исполнявшего что-либо из Моцарта. Однако сегодня представители светской и политической элиты Вашингтона были на редкость сдержанны. Гости тихо разговаривали, стоя у окон или устроившись группками по три-четыре человека на элегантных диванах. Только одна группа приглашенных, расположившаяся у камина из черного мрамора, беседовала более оживленно. Некоторые гости, предоставленные самим себе, время от времени останавливали официантов и выпивали очередной бокал шампанского.

«Военные, видимо, снова в моде», — подумал Ливонас, наблюдая за генералом Раддом, разговаривавшим с тремя другими военными, на груди которых красовались орденские планки. Эта сцена напомнила Ливонасу фильмы о второй мировой войне, которые он видел еще в детстве, с той лишь разницей, что никто из четырех ничем не походил на известных киноактеров Уильяма Холдена или Оди Мерфи.

Энди потребовалась вся сила воли, чтобы после тринадцатичасового рабочего дня отправиться на ежегодный рождественский прием, устраиваемый Элизабет. Ему удалось отговориться от ужина, но хозяйка настояла на том, чтобы он пришел хотя бы позднее, так как намерена была его с кем-то познакомить.

Ливонасу совершенно не хотелось знакомиться с какой-нибудь протеже Элизабет Паккард, однако он все же решил, что ему не повредит побывать на приеме. Кроме того, вечерние газеты сообщили, что в Вашингтон прибыл губернатор Де Янг, чтобы дать показания в сенатской комиссии по использованию федеральных земель. Зная Элизабет Паккард, можно было предположить, что она наверняка пригласит губернатора на свой прием. А значит, у него появится возможность что-либо разузнать.

— Энди, вот ты где.

Ливонас повернулся и увидел, что Элизабет под руку с Кэти направляется к нему.

— Хочу познакомить тебя с Кэти Хаусман.

Элизабет просияла, когда Ливонас поцеловал ее в щеку.

— Мне кажется, вам давно уже следует познакомиться.

— Мы знакомы, — ответил Энди с напускным равнодушием.

— Прекрасно, тогда я покину вас и дам возможность поболтать.

Через раздвижную дверь Элизабет прошла в огромную столовую с мраморными полами, освещавшуюся свечами. Там к ней присоединился симпатичный седовласый человек в смокинге и проводил ее к одному из столов.

— Она очень симпатизирует сенатору Хартвеллу, — заметила Кэти, — и мне кажется, он тоже к ней неравнодушен.

Им обоим было несколько неловко, и, чтобы как-то разрядить обстановку, Ливонас попытался завязать разговор.

— Ты ничего не сказала мне о том, что мы собираемся на один и тот же прием.

— Я и сама об этом не догадывалась, — засмеялась Кэти. — А знаешь, по мнению Элизабет Паккард, ты самый блистательный одинокий сорокалетний мужчина в Вашингтоне.

На Кэти была длинная темно-зеленая юбка и открытая светлая блузка, на которой хорошо смотрелась нитка жемчуга. Ливонас вспомнил этот жемчуг.

— Не отрицаю, вашингтонские светские дамы действительно жалуют меня, — пошутил Энди.

Затем он перевел разговор на другую тему.

— Что ты думаешь об этом приеме?

Кэти с недоумением посмотрела на него.

— Все разговоры ведутся вокруг конституционного съезда. Еще месяц назад стоило о нем упомянуть, и тебя сразу посчитали бы занудой. Кстати, я разговаривала с конгрессменом Вальдесом. Он большой поклонник губернатора Де Янга и никак не может взять в толк, почему я не в их «компании».

Ливонас удивился. Конгрессмен из Аризоны Дэн Вальдес был одним из старейших членов конгресса и представлял район страны, который в значительной степени зависел от федеральных контрактов. Поэтому администрация рассчитывала на него как на надежного сторонника.

Кэти повертела стакан, который держала в руке.

— Я хочу добавить себе еще немного виски. Проводишь меня?

Они не спеша направились к бару, и Энди как бы невзначай спросил:

— А как дела у Дебби Спиндлер?

— Приходит в себя, мне кажется. Правда, мы с ней не очень-то близки.

Кэти поставила высокий стакан на стойку бара и попросила молоденького бармена наполнить его.

— Еще увидимся, Ливонас.

Кэти по-дружески толкнула его локтем и вернулась в гостиную. Ливонас проводил ее взглядом, раздумывая над тем, что она имела в виду. Очевидно, для них обоих будет лучше, если они останутся лишь добрыми друзьями.

Энди взял бокал и прошел в отделанную панелями темного дерева библиотеку, в которой стояли удобные кожаные кресла и диваны. На приемах, устраиваемых Элизабет Паккард, в библиотеке обычно собирались гости мужского пола. Здесь можно было выкурить сигару и откровенно побеседовать на политические темы.

С первого взгляда Ливонасу показалось, что в библиотеке сменили интерьер. Вдоль стен стояли высокие от пола до потолка шкафы, заставленные толстыми томами в кожаных переплетах, ковры были шоколадно-коричневых тонов, а в каждом углу стояло по два красных кожаных кресла. Но потом он понял, что дело было не в мебели и не в том, как она была расставлена. Все дело было в поведении собравшихся в библиотеке гостей. Эндрю ожидал услышать оживленные разговоры, смех и шутки, острые, но сдержанные споры о последних назначениях или действиях администрации и рассказы о каких-нибудь выскочках, возвратившихся в свои округа опасными дельцами.

Сегодня же вместо того, чтобы разбрестись по библиотеке небольшими группками, приглашенные как бы разделились на два противоположных лагеря. Середину комнаты занимал сервировочный столик с послеобеденными ликерами и коньяками.

Ливонас поставил бокал на книжную полку и с интересом стал наблюдать, как сенатор Лавджой из Монтаны и Роберт Беллами, бывший конгрессмен из Мэриленда, а теперь заместитель государственного секретаря, подошли к сервировочному столику с разных сторон, наполнили бокалы и разошлись по разным углам, не обменявшись ни словом, ни взглядом.

Ливонас знал, что и Лавджой, и Беллами когда-то были друзьями. Однако их нынешнее поведение как в зеркале отражало настроение присутствовавших. Выходцы с Запада расположились в одном конце библиотеки, выходцы с Востока — в другом, а между ними фланировали представители Среднего Запада и Юга.

В прихожей возникло какое-то оживление, и негромкие разговоры в библиотеке стихли. Эндрю вместе с другими прошел посмотреть, что там происходит.