Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

— Сэр, — шепотом обратился к Хартвеллу седовласый полицейский-сержант, которому, видимо, было уже за шестьдесят. — Мы зарезервировали для вас четыре места.

Он показал на пустые стулья, стоявшие сзади сенатора.

— Если они вам не потребуются, то я тогда, может быть, отдам их журналистам?

Хартвелл снисходительно улыбнулся и кивнул.

— Конечно, отдайте. Мой сын свалился с гриппом, а остальные члены семьи не успели приехать из Бостона.

Сенатор не обошел улыбкой и Ливонаса, который дипломатично ответил ему:

— Для всех нас события разворачиваются слишком быстро, сенатор.

Хартвелл отвернулся и продолжил изучать присутствовавших, а Ливонас достал из портфеля досье Хартвелла. Он быстро просмотрел его. Пятьдесят шесть лет, десять лет как вдовец; сыну, Джеймсу-младшему, нет еще двадцати, но он уже считает себя умеренным демократом. Хартвелл владеет восьмикомнатным особняком в Милтоне, штат Массачусетс, а также небольшим скотоводческим ранчо и незначительными капиталовложениями в Нью-Мексико.

Таковы были все сведения о сенаторе. Ливонасу же хотелось знать о нем больше. Злополучное приятельское рукопожатие Хартвелла и Винсента Де Янга так и стояло у него перед глазами…

Сенатор Хелмс и конгрессмен Махер заняли свои места, и председательствующий Такер, откашлявшись, деликатно постучал молоточком.

— Совместное слушание юридических комиссий палаты представителей и сената объявляется открытым.

Ливонас удобнее устроился в кресле, мрачно наблюдая за происходящим. Его присутствие на заседании было данью протоколу. Сейчас адвокат Хартвелла доложит о финансовом положении сенатора, затем сам сенатор и члены комиссий будут по очереди изливать заверения во взаимных симпатиях, а также прославлять господа бога, страну и президента Роберта Уитмена.

Четыре журналиста заняли свободные места позади Ливонаса, и он, придвинув кресло ближе к столу, оглянулся посмотреть, не было ли среди них кого-нибудь из знакомых. Таких не оказалось. Репортеры непринужденно устроились на местах, предназначавшихся для гостей Хартвелла.

«Удивительно, — подумал Ливонас, — человека выдвигают в вице-президенты Соединенных Штатов, а он даже не привел на слушания ни одного друга или родственника, — подумал Ливонас. — Хотя объяснение Хартвелла прозвучало вполне правдоподобно — о заседании стало известно только вчера утром, его сын болен, а родственники в Бостоне. А поскольку он вдовец, с ним рядом не было и величественной супруги, одаряющей всех улыбками перед объективами телекамер».

И вдруг Ливонас вспомнил об Элизабет Паккард. Он даже приподнялся в кресле, чтобы посмотреть, нет ли ее в зале, но не нашел ее.

Почему же ее нет на слушании? В течение последнего года Хартвелл сопровождал Элизабет на все великосветские приемы Вашингтона, ходили даже слухи об их помолвке.

Ливонас усмехнулся и слегка повернулся, чтобы видеть Хартвелла в профиль. Тот внимательно слушал, как председательствующий Такер докладывал о его сенаторской карьере, перемежая речь комплиментами в адрес сенатора. «Хартвелл выглядит превосходно, — отметил Ливонас. — Умным, энергичным, целеустремленным. А на телеэкране он будет смотреться даже лучше, чем в свое время Масси».

Может быть, Элизабет Паккард тоже заболела гриппом. Вполне возможно.

Ливонас решил позвонить Паккард по телефону из вестибюля и, если застанет ее дома, во время обеденного перерыва съездить в Чеви Чейз и переговорить с ней.

Эндрю необходимо было узнать мнение Элизабет Паккард о Джеймсе Хартвелле.

— Сегодня прохладно, не так ли, господин Ливонас?

Джейми, секретарь Элизабет Паккард, как всегда улыбаясь, приветствовал его.

— Позвольте, я помогу вам.

Стройный молодой человек помог Ливонасу снять пальто и передал его стоявшей рядом служанке.

— Госпожа Паккард ожидает вас в кабинете.

Ливонас прошел за ним в гостиную, отделанную панелями под орех, и далее по неосвещенному холлу в кабинет. Элизабет сидела за небольшим столиком работы восемнадцатого века и внимательно рассматривала заснеженные деревья в саду.

Она встала, приветливо улыбнулась, обошла стол и протянула Ливонасу руку. Ей было уже за пятьдесят, но об этом можно было догадаться лишь по морщинкам вокруг глаз.

— С рождеством, Эндрю, хотя оно могло бы быть и посчастливее. Присаживайтесь поближе к огню.

Элизабет устроилась в антикварном кресле-качалке у камина и с любопытством взглянула на гостя своими карими глазами.

— Итак, в чем дело? Вы прямо-таки заинтриговали меня своим телефонным звонком.

Ливонас посмотрел на Джейми, который стоял в дверях кабинета.

— Я понимаю, что доставляю вам беспокойство, Элизабет.

Она проследила за взглядом Ливонаса.

— Мы немного побеседуем, Джейми, благодарю вас.

Джейми вышел из кабинета, и Элизабет повернулась к Ливонасу.

— Рождество всегда такое хлопотное время. Я думаю, что когда-нибудь я совсем перестану его отмечать.

Ее улыбка сменилась выражением сочувствия.

— Могу себе представить, что вы тоже не сидите сложа руки. Когда все немного утрясется, может быть, как-нибудь заглянете в гости. Я приглашу Кэтлин Хаусман, эту милую девушку.

Эндрю невольно улыбнулся. Он откинулся в кресле, обитом красно-белой тканью.

— Элизабет, видимо, вы в курсе, что сейчас в конгрессе проходят слушания Джеймса Хартвелла.

По ее лицу пробежала тень, а в глазах появилась настороженность.

— Конечно, я слышала об этом.

Ливонас решал, как лучше начать разговор. Можно ли так прямо спросить ее, что она обо всем этом думает? Или не следует этого делать?

— Я не очень-то слежу за светской хроникой, Элизабет, однако у меня сложилось впечатление, что вы с сенатором близкие друзья.

В глазах Паккард промелькнул испуг.

— Я несколько удивился, что вас не оказалось в числе гостей, приглашенных сенатором на утреннее заседание.

Элизабет посмотрела на него с улыбкой, которая выдавала внутреннюю боль.

— Я получила приглашение сенатора, но предпочла не пойти.

Ливонас вопросительно посмотрел на нее. Однако Элизабет Паккард никак не объяснила своего решения; тогда он добавил:

— Там не было ни одного гостя сенатора. Его сын заболел гриппом.

Теперь наступила ее очередь удивиться.

— Я думала, что Джимбо уехал на каникулы на ранчо в Нью-Мексико.

Теперь все стало еще более запутанным. Ливонас никогда бы не отправил своего сына на каникулы на Запад. Во всяком случае не в этом году.

— Вы не ошибаетесь, Элизабет?

Она отрицательно покачала головой.

— На прошлой неделе мы обедали вместе: сенатор, Джимбо и я. Может быть, он заболел после этого.

Эндрю подался вперед.