Анна Богстам - Очевидец

Харриет выпускает из рук смятый бумажный стаканчик.

– Если мой брат замешан и совершил что-то противозаконное или планировал это сделать, то я никогда бы не стала мешать вашим попыткам остановить его, – говорит она. Она знает, что это правда, но выговорить эти слова ей почти физически больно. Она не в состоянии даже помыслить, что Пол мог бы кому-то навредить. Если он замешан, то только потому, что Никлас нашёл способ давления на него.

– Ты готова? – спрашивает Маргарета. – У тебя усталый вид. Ты не заболела?

– Натали Эрикссон стала жертвой нападения, но она не арестована и ни в чём не подозревается, – продолжает Маргарета и делает глоток кофе. – Хотя она и находилась на месте преступления. Если она может дать нам информацию, имеющую значение для расследования убийства, хорошо, но она не обязана. Мы не имеем права задерживать её против её желания. Так что мы должны постараться, чтобы она всё рассказала добровольно.

– В сарае она сказала мне, что Лаура и Дуглас брали её каждое лето к себе в качестве приёмного ребёнка. Она их знает. Она сказала, что пришла в сарай потому, что это было место, где умерла Лаура, но она что-то скрывает. И она говорила не всю правду ещё в тот первый раз, когда я с ней встретилась у котлована, – говорит Харриет и встаёт. Она осторожно стягивает куртку. А когда поднимает руки, то чувствует запах собственного пота.

– Сколько раз ты встречалась с Натали Эрикссон? – спрашивает Маргарета.

– Помимо сегодняшнего вечера я с ней встречалась раньше только один раз. В Лервикене. Это о ней я тебе рассказывала: женщина, которая знала детали о заклеивании век скотчем. Мы встретились у котлована, там, где был найден Кеннет. Она позвонила мне и хотела встретиться. Она откуда-то знала, что я работаю над расследованием, поэтому она мне позвонила.

– О’кей, – отвечает Маргарета. – Я хочу, чтобы ты и дальше рассказывала все детали, которые ты только сможешь вспомнить. – Она улыбается Харриет, и впервые эта улыбка кажется ей искренней. – Возьми с собой чашку кофе и пойдём.

В проходе, ведущем в арестантскую, стоит кладбищенская тишина, люминесцентные лампы под потолком мигают, как привидения, а потом застывают, излучая клинически-белый свет. Лия уже сидит в комнате для допросов, когда входит Харриет. Элиас кивает им.

– Я принял её заявление, пока мы здесь сидели, но мы как раз закончили. – Он встаёт и идёт мимо Харриет.

Элиас выглядит чистым и бодрым, как всегда. Он улыбается Лие, и Харриет кажется, что в его взгляде она видит смущение, он даже кажется застенчивым. Типично, думает Харриет. Лия, может быть, и странная, но она излучает нечто такое, под влияние чего попадаешь, как только с ней встречаешься.

Когда они входят в комнату, Лия поднимает глаза. Кажется, она несколько приободрилась, увидев Харриет. Её длинные волосы лежат на спине. Она совсем не накрашена, устала и измучена, но всё равно очень красивая. Густые брови и ресницы кажутся тёмными от природы. Свитер, надетый на ней, велик, и поэтому она засучила рукава.

– Привет, – говорит Харриет и протягивает ей кружку с кофе. – Это моя начальница, Маргарета. Я знаю, что ты уже говорила с моим коллегой Элиасом, но мы бы тоже хотели воспользоваться случаем и задать несколько вопросов, раз ты здесь.

– Чтобы соблюсти формальности, я обязана тебя проинформировать, что ты ни в чём не подозреваешься и что ты можешь не отвечать на наши вопросы, если не хочешь. Ты можешь уйти, когда тебе заблагорассудится, – говорит Маргарета, выдвигая стул и садясь напротив Лии. Харриет тоже садится. – Есть риск, что тебе придётся всё повторить, но я всё же хочу знать, что произошло и что ты делала в Сундгудсете именно сегодня вечером, – говорит Маргарета.

Маргарета сегодня совсем не такая зашнурованная, как обычно. Лия смотрит на неё изучающим взглядом. Потом откидывается на стуле и глубоко вздыхает.

– Вы уже знаете, я сказала это Харриет. Но да, конечно, я могу рассказать ещё раз. Я пошла туда потому, что там нашли убитой Лауру. Я хотела увидеть это место. Попрощаться. – Голос тонкий, она смотрит в стол, так что трудно расслышать, что именно она говорит.

– Ты знала Лауру Андерссон?

– Да, я жила у них каждое лето, когда была моложе, – говорит Лия.

– Когда ты в последний раз говорила с Лаурой? – спрашивает Маргарета.

Лия, кажется, не чувствует себя задетой этим вопросом, похоже скорее, что она раздумывает.

– Не помню, может быть, две недели назад, – отвечает она под конец. Вид у неё серьёзный. – Я обычно разговаривала с Лаурой раз в неделю.

– То есть у вас были хорошие отношения? – спрашивает Маргарета.

Харриет думает о том, что Натали была в телефонной книжке Лауры. А когда она позвонила по этому номеру, то сказали, что такого абонента не существует.

– Да, – отвечает Лия и смотрит вниз на свои руки.

– Но у неё не было твоего нового номера телефона? – спрашивает Харриет.

На лице Лии появляется смущённое выражение.

– Н-нет, или я не знаю. Я поменяла номер довольно недавно. Должно быть, просто забыла дать ей свой новый номер. – Голос звучит довольно неуверенно, когда она это говорит, будто она пытается вспомнить.

– Расскажи про Лауру, – говорит Маргарета.

– Лаура была добрая. Она мне нравилась. Сундгудсет был мне как дом. Каким должен быть дом. У меня никогда такого не было. Многие вещи, которые мне не доводилось переживать, случались со мной у них. Мне дарили подарки на день рождения, а Лаура однажды испекла торт. Мы ездили на ферму подальше, где мы сами собирали клубнику, а потом украсили ею торт. Это был мой самый лучший день рождения когда-либо.

Харриет наблюдает за Лией. От неё трудно оторвать взгляд. Она захватывает, а её большие глаза невероятно выразительны. В то же время что-то у Харриет не состыковывается. Всего несколько часов назад, когда они стояли в хлеву в старом сортире, Лия называла Дугласа злым и говорила, что он обычно запирал в этом нужнике непослушных детей.

– Когда мы были в сарае, ты рассказывала, что Дуглас не любил детей и что он закрывал тебя в этой старой уборной, если ты не слушалась, – говорит Харриет.

– Он мог быть строгим, а иногда злым.

– Ты сказала, что он был по-настоящему зловещим и что он запирал тебя.

Лия медленно качает головой и смотрит на Харриет.

– Но ты ведь так и сказала, когда мы там стояли. Почему ты так сказала, если это не так?

– Это по отношению к Никласу он был злюкой, – говорит она в конце концов. – Это его он запирал в сортире. Я была послушной. – Она резко замолкает и берёт прядь волос, которую начинает пропускать между пальцами.

– А кто такой этот Никлас? – Голос Маргареты звучит совершенно равнодушно, когда она задаёт вопрос, и Харриет поражается её умению скрывать, что они что-то знают о Никласе Эрикссоне.