Йоханнес Зиммель - Тайный заговор Каина

Вторая часть носила сенсационный характер: бесподобная красная свеча Ванессы и поистине дьявольская мастурбация. Публика ревела от восторга! Цены в нашем баре были довольно высокими, но клиенты считали, что деньги уплачены не зря. Зал с зеркальными стенами приятно гармонировал с загадочным красным освещением, небольшими уютными столиками и черными кожаными креслами, где при желании можно было разместиться вдвоем.

Поначалу Ванесса, содрогаясь всем телом и извиваясь словно сладострастная змея, сбрасывала с себя дорогое вечернее платье. В поисках мнимой блохи она снимала длинные, доходящие до локтей, черные перчатки. Затем под музыку шла между столиками, снимая на ходу предметы своего туалета, прибегая иногда к помощи посетителей.

Девушка строила недовольную гримасу, когда воображаемая блоха кусала ее в самые интимные места. Ванесса садилась мужчинам и женщинам на колени, и они разрывали на ней остатки одежды и нижнего белья. Она прерывисто вздыхала, темпераментно всхлипывала и сладко стонала… А иногда строила очаровательное непорочное личико и невинно подмигивала, «стреляя» по сторонам своими голубыми глазками.

Ванесса, натуральная блондинка двадцати двух лет с гибкой талией и потрясающим бюстом, была настоящим сокровищем, жемчужиной нашего роскошного стриптиз-клуба.

Театр стриптиза располагался в центре Франкфурта-на-Майне. В ночном клубе было также два бара со множеством маленьких уютных столиков, танцевальная площадка, освещаемая снизу яркими фонарями и еще одна сцена для артистов стриптиза.

Все они были восхитительны в своем амплуа, но Ванесса всегда вызывала подлинный фурор. Борис Мински, мой партнер, подписал с ней выгодный контракт. Многие статьи этого контракта предусматривали защиту наших прав и санкции в отношении Ванессы в том случае, если она попытается нас покинуть.

— Она не уйдет от нас, — часто говорил я. — В конце концов мы ей существенно помогли в свое время, и она благодарна нам обоим.

— Если мы помогли очаровательной женщине и она хоть чем-то нам обязана — следует быть осторожным вдвойне! — неизменно повторял в ответ Борис.

Обычно мы нанимали артистов всего лишь на несколько недель, поскольку часто меняли программу выступлений в первом зале бара. Я умышленно говорю «первый зал», так как был еще и другой зал с зеркальными стенами и не столь ярким светом. Здесь выступала Ванесса для клиентов с тугими кошельками. Мы раздвигали в стороны черные лакированные столики и кожаные кресла, в результате чего зал вмещал значительно большее количество посетителей. В пятницу и субботу бар был набит до отказа. Сегодня, в понедельник, в самый «бедный» день недели, зеркальная комната была заполнена лишь на три четверти. В то время Франкфурт с его банками, индустрией, туристами, ярмарками и выставками был идеальным местом для такого ночного клуба, как наш. Стриптиз приносил нам огромные доходы.

В зале, куда допускались лишь самые щедрые посетители, мы подавали дорогие напитки с изысканными закусками. А на десерт — несравненную Ванессу. Разумеется, у нас было немало постоянных клиентов и среди них — весьма состоятельная лесбиянка Петра Шальке, безумно влюбленная в Ванессу. Она приходила дважды в неделю, обычно в сопровождении седого, как лунь, модельера. Он шел с гордо поднятой головой, на руках его сверкали золотые браслеты, пальцы были унизаны кольцами с крупными драгоценными камнями, а глаза скрывались за массивными черными очками в роговой оправе. Петра Шальке часто приходила сюда также со своими многочисленными поклонницами, содержанками и друзьями обоего пола. Но большинство наших клиентов были, как мне казалось, нормальными людьми со здоровыми инстинктами и вполне естественными наклонностями.

С началом очередной песни Ванесса принималась тщательно осматривать бюстгальтер и свои увесистые груди в тщетных поисках воображаемой блохи. Очевидно, «блоха» прячется в ее трусиках, решала про себя озабоченная Ванесса и начинала искать неуловимое насекомое у себя между ног…

Вскоре кто-нибудь из состоятельных клиентов, возбужденных откровенным зрелищем, любезно соглашался помочь распаленной Ванессе в ее безуспешных изысканиях, предварительно расстегнув ей бюстгальтер и спустив трусики…

Публика ревела от восторга.

«Как все-таки мила и прелестна Ванесса даже в самом непотребном виде!» — снова и снова думал я, с восторгом наблюдая за эротическим шоу сквозь зеркальную стену своего кабинета. Точнее, зеркальной стена выглядела лишь из зрительного зала, в то время как при взгляде из моего кабинета стена была абсолютно прозрачной, что позволяло мне не только любоваться трепетными прелестями Ванессы, но и своевременно призывать на помощь штатных вышибал, когда разгоряченная винными парами и скабрезным ночным зрелищем публика уже готова была разорвать прелестницу в клочья…

Мы так были загружены работой, что редко ложились спать раньше пяти утра, а чаще всего и в семь. Во время выступления Ванессы мы обычно занимались канцелярской работой. В эту ночь мы были заняты чтением газет в своей небольшой конторке.

Как ни странно, но наша маленькая конторка была без окон, и тем не менее свежий воздух регулярно поступал каждые десять минут благодаря мощному вентилятору. А цветастые обои на стенах безнадежно коробились и отставали. Мы могли бы, конечно, украсить нашу конторку, закупив какую-нибудь новую мебель, но едва я затрагивал эту тему, как Борис всегда находил отговорки.

— А зачем? — с недоумением спрашивал он. И Борис действительно был прав.

В нашей конторке, кроме того, было нестерпимо жарко, да это и понятно: система отопления давно нуждалась в ремонте, но разве это было столь важно? Если кому-то из нас становилось невмоготу, он просто снимал свой пиджак и расстегивал ворот рубахи, что Борис и делал.

Борис Мински, пятидесяти четырех лет, был среднего роста мужчина с длинными ресницами, дряблыми щеками и черными глазами, которые, казалось, оставались грустными даже тогда, когда рот растягивался в широкой улыбке. Его черные волосы блестели, густо смазанные бриолином, а на худом, бледном лице возвышался огромный нос. Запах лавандового масла, исходивший от его тела, ощущался во всей конторке. Он — русский еврей из Каменец-Подольского, что к северо-востоку от Черновиц, вблизи румынской границы. Борис бегло говорил по-немецки, хотя и с явным акцентом.

Наша конторка имела звуконепроницаемые стены, но достаточно было нажать кнопку внутренней селекторной связи и можно было услышать все, что происходило во внешнем баре. Пока все в порядке. Звучала приятная музыка, а Ванесса сидела на коленях Петры Шальке, лесбиянки с мужской шевелюрой, и медленно снимала чулки.