Генрих Боровик - Момент истины

— Я попробую,—сказал Игорь.— Там только двое часовых. Что-нибудь придумаю... войду, затею скандал... не знаю...

— Убьют,— сказал Максвелл.

— Всех могут убить,— ответил Игорь.— Другого способа нет...

Максвелл невольно взглянул на него... Парень повзрослел за эти 24 часа.

За стенкой бара, уставленного бутылками, стоила Катлен, не замеченная ими. Ей было хорошо видно лицо Игоря и хорошо слышен весь разговор между ним, Максвеллом и часовым. Она тоже подумала: «Маугли» очень изменился за сутки, что они его знают...

— Ваше решение, мистер Максвелл?—спросил Калишер своего очередного собеседника.

— Какого решения вы ждете?— вопросом на вопрос ответил Максвелл.

— Вы стержневой человек,— сказал Калишер.— Честно говоря, вы единственный, кого я не могу раскусить в этой компании. Откуда у вас этот стержень? Вы ненароком не коммунист?

Максвелл расхохотался:

— Бросьте, Калишер! Хоть здесь-то отдохните! — и добавил серьезно:— Нет, я не коммунист. Я просто провоевал всю вторую мировую. Солдатом. Только в конце стал репортером. И вьетнамскую провоевал, правда, корреспондентом. И еще у меня во Вьетнаме погиб сын. Его звали Мэтью. Ему было девятнадцать дет. Вы не считаете, что этого достаточно?..

— Насчет сына я не звал... Прискорбно... Вы сильный, умный, человек. Но если вы не подпишете, вы останетесь а одиночестве, а это бессмыслица.

— Вы еще не беседовали с Морром и Габю.

— Почему-то не волнуюсь за них,— улыбнулся Калишер и показал Максвеллу бумагу:— вот подпись Кларка. В девять он выступит по радио. В девять тридцать все улетят... Кроме вас, если вы не подпишете...

— А еще через сутки-двое может начаться война, при которой не будет иметь значения, улетят все в 9.30 или не улетят...

— Авось, не начнется,—сказал Калишер.— Прошу вас.— И он подвинул Максвеллу лист бумаги.

— Положение безвыходное, — сказал Максвелл и размашисто подписал текст.

— Подпись, конечно, не ваша?—сказал Калишер с улыбкой.— Но это не имеет значении. Рука ваша. Графолог докажет.

— Ну хорошо,— сказал Максвелл,— а если, вернувшись в Нью-Йорк, я все расскажу?

— Это будет самоубийство. Разве вас били? Морили голодом? Вас убедили. Убеждения не следует менять так уж быстро. Вы окажетесь белой вороной, Максвелл. Вас заклюют свои же... Будьте мудрым... Позовите, пожалуйста, мадемуазель Габю.

Максвелл спустился в холл, сказал, что Калишер ждет Катлен, и, не останавливаясь, пошел в номер к Кларку.

Катлен посмотрела на часы:

— Я вижу, вам не терпится, Эдвард, валяйте вы.

— Почему?— спросил тот подозрительно.

— Мне еще нужно привести себя в порядок.

— В боевую готовность?— усмехнулся Mopp и пошел наверх.

У себя в номере Кларк быстро складывал вещи в чемодан. Вошел Максвелл. Увидев его, Кларк, не ожидая вопросов, сказал сам:

— С Ингой очень плохо, Гарри. Фуллер требует моего присутствия. Калишер обещал самолет в девять тридцать. Всем нам.

— Я знаю, ты согласился выступать по радио в обмен на?..

— На ее жизнь. Другого выхода у меня нет. Но как только вернусь в Нью-Йорк, я расскажу, как все было в действительности. Даю тебе слово. Далее ценой собственной карьеры. Эго уже не важно.

— Ты не вернешься в Нью-Йорк, Фрэдди. Никто из нас не вернется. Самолет взорвут, как только мы поднимемся.

Кларк перестал собираться, подумал, покачал головой.

— Нет, не думаю, не верю. Это было бы уж слишком.— И снова стал укладывать вещи.

Максвелл вынул из кармана и протянул Кларку обрывок газетного листа.

— Что?

— Я обязан показать тебе это.

Катлен, тщательно, даже нарядно одетая, ожидала своей очереди к Калишеру. Ей навстречу спустился Mopp. На секунду остановился, оглядел ее.

— «Селедку в сметане»...— пропела Катлен насмешливо.

— Я просто хочу сказать тебе, — свысока процедил Морр,— что первую телеграмму об Астахове посылаю я. Это уже обговорено. Не трать силы.

— Ничего, я попробую что-нибудь выцарапать и для себя...

Mopp ушел. Катлен подошла к Игорю.

— Не знаю, как дальше все пойдет, но мое предложение вам остается в силе... Маугли. Вот мой адрес... Дайте знать, а я тут же вышлю вам денег на дорогу...

— Спасибо, но я вряд ли... Это мой остров,— ответил Игорь.

— Ну, как знаете,— улыбнулась Катлен. И уже на лестнице добавила небрежно:— Да, и не надо заходить к Калишеру... У меня с ним будет серьезный разговор. Не думайте обо мне плохо.

— Вы очаровательны, — не мог не восхититься Калишер, увидев Катлен.

— Ради вас.

— Куда мне тягаться с вашими спутниками!

— Вы единственный мужчина в этом сборище неврастеников. Я говорю искренне, поверьте.

Калишер поклонился шутливо.

— Я рад, что это хлопотливое утро заканчивается беседой именно с вами.

— Показывайте, что вам там надо подписывать.

Калишер протянул текст заявления.

— Максвелл все-таки подписал?

— Возможно, видоизменил подпись, но это уже не имеет значения.

— И о Кларке я была лучшего мнения.

— Он поступил как патриот.

— Возможно.

— Прошу вас.— Калишер протянул вечное перо.

— Спасибо. Но одно небольшое условие

— Какое?

— Мне хотелось бы сказать вам одному.

— Станьте за дверью, не входите без моего приказа,— скомандовал Калишер солдатам.— Мадемуазель не опасна.— Он дождался, когда оба часовых вышли, и вопросительно посмотрел на нее.

— Моя телеграмма об Астахове должна быть первой.

— Боже мой,— устало протянул Калишер.— Как вы все одинаковы. Только что этого добивался Mopp. И вы тоже хотите поссорить меня с вашими коллегами?

— Я возмещу вам эту потерю.

— Чем?

— Скажем, своим особо хорошим отношением.

Калишер встал со стула, подошел к Катлен, поцеловал ей руку.

— Как же мое условие?— спросила она.

— Хорошо, подписывайте.

— Но вам ничего не стоит дать обещание и не выполнить!

— Так же, как и вам,— улыбнулся Калишер.

Катлен встала и обняла Калишера.

— Я не требую немедленной оплаты,— усмехнулся он,— я люблю, когда у меня есть должники.

— А я обожаю отдавать долги сразу.

— К сожалению, через минуту я должен идти на радиостанцию. Подпишите...

— О, у нас есть целая минута!..

Максвелл к Кларк у окна в холле смотрели на другую сторону улицы, где находилась радиостанция,— ждали выхода Фараджа.

— Что же он не выходит?— прошептал Максвелл.— Неужели задержится?

Стенные часы показали ровно 8.45.

И тут же в подъезде радиостанции показался Фарадж. Несколько секунд постоял в нерешительности, посмотрел на противоположную сторону улицы, сюда — на отель «Лунный свет», покачал головой, видимо, сетуя, что Калишера до сих пор нет. Даже хотел было вернуться на радиостанцию — сделал несколько шагов назад, по направлению к двери. Но, взглянув на часы, махнул рукой и полез в «джип», не посмел ослушаться приказа. Шофер дал газ, к, оставив за собой облако пыли, «джип» с Фараджем и четырьмя американскими охранниками исчез.