Нина Пушкова - Эликсир бессмертия

Ника похолодела. С этой площадки уже некуда было бежать. Только узкие арочные окна без перил, с низким, почти незаметным бордюром вели наружу — в пустоту на 30-метровой высоте.

Она металась по площадке, как птица, загнанная в клетку, всё ещё надеясь найти выход, когда услышала прерывающийся от погони, но твёрдый мужской голос: «The game is over, young lady» [13] Игра закончилась, юная леди ( англ. ). . И увидела в лестничном проёме ту самую высокую фигуру в длинном плаще.

В руке мужчина держал странной формы удлинённый пистолет с толстым набалдашником на конце. «Глушитель», — мелькнуло в голове у Ники. Она дёрнулась вправо.

— Стойте на месте! — приказал мужчина, отойдя от лестницы, но не приближаясь и держа её на мушке. — Мне очень жаль, но у меня нет выбора. Надеюсь, бриллианты у вас. Я даже не могу задержать вас — вы слишком опасны, как я только что увидел.

Ей оставалось только броситься на О'Донована в последнем отчаянном рывке, чтобы попытаться вырвать у судьбы хоть один, хоть крохотный шанс на спасение, которого на деле не было… И тут внезапно словно приземистая тень вылетела из лестничного проёма и встала между девушкой и британцем. Тот на мгновение застыл от неожиданности — и в этот миг из тени вырвался короткий серебристый луч и молниеносно обрушился на его запястье.

О'Донован, ничего не успевший понять, инстинктивно схватился за правую руку, но руки — не было! Его пальцы схватили лишь кровоточащий обрубок, лишённый кисти, а сама кисть, ещё продолжавшая сжимать пистолет, лежала у его ног. О'Донован в ужасе отшатнулся от приземистой тени и сделал несколько быстрых шагов назад, всё ещё сжимая изувеченное предплечье, но вместо стены ощутил спиной пустоту. Уже теряя равновесие, он неловко взмахнул руками, пытаясь зацепиться за края сводчатого окна, но безуспешно. Его глаза расширились в предсмертном ужасе, рот приоткрылся в коротком крике — и он рухнул вниз, навстречу небытию. Падая, он успел лишь увидеть бешено приближавшиеся мокрые камни церковного двора…

Он всегда втайне считал себя бессмертным. Он ошибался.

— Вакидзаси… [14] Короткий меч с изогнутым лезвием — часть вооружения самурая. — ещё в ступоре от только что пережитого ужаса, машинально прошептала Ника, когда короткий серебряный меч самурая исчез в складках приземистой тени. Её била крупная дрожь. Она чуть не рухнула — ноги не держали её. Тень подхватила девушку под руки.

— Он достался мне от деда, — услышала она знакомый глуховатый голос.

— Я думала — вы не успели, — прошептала она, ухватившись за крепкое, словно стальное плечо.

— Я успел, — коротко ответил её спаситель.

Ника перевела дыхание.

— Нам надо быстро уходить, — поторопил он её. — Справа по лестнице будет небольшой проход в основной зал собора. Вы пропустили его, когда бежали по лестнице. — Он помолчал. — Передайте Филиппову-сан, что мы с ним в расчёте. И ещё — передайте привет от Юрико. Она никогда не забудет его.

— …И я вас не забуду, — выдохнула Ника. Сердце в груди билось так, что стучало в висках. — Вы спасли мне жизнь. И отцу…

Японец неожиданно мягко улыбнулся — словно лёгкое дуновение ветра пробежало по его суровому лицу.

— Кстати, вы не полностью назвали пароль. Надо было сказать «таноми-но цуна».

— Я забыла, я совсем забыла… А что это означает?

— Последняя надежда.

Улица была пустынна, дождь разогнал всех прохожих, спаситель растворился во тьме. Если бы Ника лично не видела то, что произошло несколькими минутами раньше, она бы подумала, что её настиг кошмарный сон.

Обессиленная вконец, пройдя триста метров, она увидела мигающее неоновым светом название отеля. Из его окон на мокрый асфальт ложились мягкие золотистые блики, подрагивающие в уже скопившихся лужах. С трудом потянув на себя бронзовую ручку двери, она вошла внутрь.

Оформилась быстро, взяла ключ и, предупредив, что путешествует без багажа, поднялась на нужный этаж. Сил хватило только сбросить кроссовки и мокрую куртку и рухнуть на постель. Под звуки барабанящего по подоконнику дождя она провалилась в глубокий сон.

Очнулась она, как от сработавшей тревожной кнопки. Отец… надо срочно возвращаться в Женеву. Она ощупала карманы подсохших джинсов. Деньги и бриллианты, нужные для спасения отца, были на ней. Но её охватило лихорадочное волнение: как с этим лететь? Вдруг обыщут при посадке? Опять же — русский паспорт… Опасность ей мерещилась повсюду. Разум подсказывал, что этого не случится, но чувство тревоги только нарастало.

И тут её прошибла спасительная мысль: Тристан. Как долго она с ним не говорила! Как долго не слышала его голоса! Как долго запрещала себе даже думать о нём, хотя думала постоянно все эти месяцы.

Только бы он оказался у телефона… Она набирала номер, который выучила уже наизусть, на диске гостиничного телефона и видела свою дрожащую ладонь. К счастью, телефонную трубку Тристан поднял почти сразу. И сразу узнал, и сразу сказал, что ни на секунду не сомневался в том, что звонит она. Сказал, что у Судьбы особый звонок. Ника почувствовала, как внутри неё лопнула струна, и разрыдалась.

— Мой отец, он… он… при смерти… Приезжай, я в Брюсселе… В какой гостинице? Не знаю… Ах, боже мой, подожди… Вот же название…

На прикроватной тумбочке лежал, как водится, гостиничный блокнот, на котором были и название отеля, и телефон, и адрес.

Услышав его уверенный голос: «Жди, еду!», — она вновь провалилась в сон.

…Над Парижем бушевала гроза. Хлестал косой дождь. Тристан посмотрел в панорамное окно своей квартиры с видом на Марсово поле: словно миллионы белёсых стрел падали на землю с неба, пущенные невидимой, но могущественной рукой. В спускающихся сумерках ливень временами почти скрывал величественный силуэт Эйфелевой башни.

Тристан любил дождь. И он очень любил автомобили. Эта страсть передалась ему от отца, не раз принимавшего участие в любительских гонках. Гонки были одним из хобби и самого Тристана. Возможно, главным хобби. Он любил садиться в низкий салон спортивного автомобиля, устраиваться полулёжа в откинутом назад кресле, словно повторяющем своими изгибами анатомию напрягшегося мужского тела. Ему нравилось слышать, как просыпается к жизни мощный, способный на невероятное напряжение мотор, нравилось сливаться с рвущимся к финишу механическим монстром, готовым чуть ли не взлететь в небо, но покорным любому движению человеческих рук.

Он быстро собрался. Спустившись в гараж, он бросил сумку на заднее сиденье своего серебристого «Порше Каррера». Ему предстояло три, максимум три с половиной часа езды. Когда он выехал на набережную Сены, раздался очередной раскат грома. Короткая серебристая молния на секунду вырвала из серой пелены сахарно-белый силуэт базилики Сакре-Кёр на Монмартре, и город снова погрузился в тёмно-серую мглу.