Нина Пушкова - Эликсир бессмертия

Францев что-то бросил в салон. Это была капсула со слезоточивым газом сильного действия. Ему не нужен был «Стив» — ему нужен был чемоданчик, лежавший на заднем сиденье. Францев знал — у него было 5–6 секунд. Резким ударом ребром ладони он вырубил водителя, перегнулся через переднее кресло и схватил чемоданчик, невзирая на слабую попытку полуоглушённого столкновением «Стива» помешать ему. Он уже повернулся к своей машине, ликуя, что всё получилось, ещё пара мгновений — и они будут мчаться прочь, оставив «Стива» бороться со слезами и удушьем, — как из лимузина раздался выстрел.

По инерции он сделал ещё несколько шагов к распахнутой двери «Лендровера», успел вбросить в машину свой трофей, затем, превозмогая страшную боль в спине, за счёт одной силы рук втянул своё тело в салон и шепнул уже отрулившей Нике:

— Вперёд…

Он ещё увидел сквозь застилавшую ему глаза мутную пелену перекошенное от ужаса, всё в крови и слезах лицо что-то кричавшей дочери, услышал:

— Папа! Папа! Не умирай, папа!..

А затем сознание покинуло его.

Поблизости от южной оконечности Невшательского озера, недалеко от границы с Францией раскинулись усыпанные цветами луга. Над ними возвышался невысокий горный массив, закрывавший от ветров и посторонних глаз обширные фермерские угодья. В округе знали, что их хозяева занимаются производством бальзама из альпийских трав. Магазинчик, торговавший эликсиром, находился в самой старой части швейцарского города Берн, недалеко от башни с часами, и туристы с удовольствием покупали симпатичные бутылочки.

В глубине территории фермы, за лугами, начиналась каштановая роща. Нетронутые веками, стояли огромные деревья, которым было по триста — четыреста лет. За рощей располагалось старинное поместье, незаметное постороннему глазу. По легенде, среди его многочисленных владельцев в прошлом были то ли немецкие рыцари, то ли французские масоны.

Во внутреннем дворике поместья раскинулся старый сад с беседками, увитыми глициниями и вьющимися розами. Но в них всегда было тихо, никто не беспокоил лесных птиц, которые вили гнёзда в густом переплёте ветвей. И только изредка залетавшая чайка нарушала их покой, вызывая бурный переполох.

Если спросить жителя прилегающей деревеньки, что за старый дом стоял в каштановой чаще, он бы сказал, что это была частная вилла. И почти никто не знал, что в ней находилось небольшое крыло, оборудованное по последнему слову медицинской техники.

Именно сюда привёз Францева «человек из Женевы». В обычную больницу везти его было нельзя — огнестрельное ранение тут же вызвало бы много вопросов, приехала бы полиция. Этого нельзя было допустить. И теперь здесь с минуты на минуту должен был появиться хирург.

Ника в трансе сидела у постели бледного как смерть отца. Его черты заострились, глазницы стали глубокими, как впадины в рассыпанной толстым слоем муке.

Когда машина с доктором подъехала, быстро переодевшегося хирурга, похожего на индуса, проводили в операционную. Туда же на каталке два санитара повезли Францева, который ни на секунду не приходил в себя. Ника провожала эту печальную процессию до конца коридора, где один из санитаров придержал дверь и запретил ей идти дальше.

Сердце девушки сжималось так, что было трудно вдохнуть. Скорбь и боль наполняли всё её существо. Она никогда ещё так близко не чувствовала присутствие смерти, хоть с недавних пор она не раз маячила у неё за спиной.

Ника замерла молчаливым изваянием у двери операционной.

— Я привёз лучшего хирурга по огнестрельным ранениям, — сказал человек из Женевы. — Пришлось за ним в соседний кантон ехать. Вы же понимаете, здесь случай особый. Операция, так сказать, подпольная. Такие мало кто делает.

— А ничего, что он индус? — обеспокоенно спросила Ника.

— Пакистанец, — поправил контактёр. — Среди них много хороших хирургов. И образование хорошее, да и практику многие из них получают на театре боевых действий, так скажем. К тому же некоторые из них соглашаются на то, на что швейцарец никогда не решится. Конечно, за хорошие деньги.

Контактёр помолчал.

— Кстати о деньгах. Извините, что в такой момент обсуждать приходится, но тут ничего не поделаешь. Аванс я внёс. Но сама операция, да и выхаживание дорого очень обойдётся. Деньги у вас есть?

— Деньги? — переспросила Ника. О них она сейчас думала меньше всего.

— Увы, они, проклятые… Думаю, всё это дело будет стоить не одну сотню тысяч долларов. Сама операция — это уже очень дорого. А там ещё восстановление, уход, перевязки, капельницы, уколы, и всё это — длительный период. Учитывая серьёзность ранения… Я думаю, мы проблему решим, но не сразу. Это потребует времени. А платить надо уже сейчас.

— Деньги… — Ника наконец-то осмысленно посмотрела на собеседника. — Да, есть, только в Брюсселе.

— Когда вы сможете их привезти?

— Не знаю, может быть, завтра?

— Тогда везите. Чем быстрее, тем лучше.

Они одновременно повернулись, услышав приближающиеся к ним шаги. Это был хирург. Его широкие брови сошлись на лбу в глубокую поперечную морщину.

— Положение невероятно тяжёлое, — произнёс он фразу, почти не оставлявшую надежд.

— Ну так сделайте что-нибудь, чтобы изменить это положение! — выкрикнула Ника, превозмогая боль. — Я заплачу вам столько, сколько хватит на оставшуюся жизнь. Спасите его!

От тревоги её подташнивало. Она резко развернулась и побежала к выходу.

Итак, она должна лететь в Брюссель. Забрать из банка наличные и бриллианты. Сейчас она была готова, не колеблясь, отдать их все за спасение отца. Только бы его спасли. Только бы он выжил.

В ту ночь Ника почти не спала и только под утро забылась тревожным сном.

Ей приснилось, что за ней кто-то неотвязно следит. А она защищает что-то главное, очень важное для себя. Она будто видела свой дом и своих детей, хотя не была даже замужем и никаких детей быть не могло. Но она видела себя выходящей из своего дома, где было всё самое важное в её жизни. Дом был окружён цветущими деревьями и кустарниками, а по периметру сада стояли, как охранники, кактусы самых причудливых форм и размеров. Некоторые из них были похожи на тёмно-зелёные крупные сплющенные шары, усыпанные тонкими иглами. Другие же, потеряв цвет и будто потемнев от горя, напоминали высушенные вытянутые фигуры людей. И среди этих застывших стражников Ника заметила какое-то перемещение. Не мигая, она вглядывалась в причудливые заросли, чтобы поймать неуловимое движение, ещё надеясь на то, что среди кактусов никого не может быть. И именно в этот момент она чётко увидела узкий тёмный силуэт. Она попыталась разглядеть лицо, но его не было — только темнота. Силуэт, казалось, был неподвижен. Но вдруг сместился — и оказался ближе. Угрожающе близко. Ей стало страшно. Собрав всю решительность, Ника громко крикнула: «Я вижу вас! Вам здесь нечего делать, уходите!» Но из её сдавленного ужасом горла вышел только шёпот…