Виктор Зернов - Кузьмич

СЕМЬЯ В СБОРЕ. ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ. ТЕАТР, ДА И ТОЛЬКО.

Поезд прибыл удивительно точно, и усталая с дороги семья высыпала из вагона и набросилась на меня с объятиями и поцелуями. Было бы совсем радостно, если бы не багаж, который еле-еле поместился на большой тележке. Дети выглядели повзрослевшими, а жена похорошевшей, хотя это, наверное, было первым впечатлением. Жека носился вокруг тележки, Оля чинно несла школьный ранец, а Люда сначала хотела что-то рассказать, но, в конце концов, махнула рукой. «Потом, потом», – успокаивал я всех, лавируя между идущими по перрону людьми. Уже дома все начали говорить разом, бродили по квартире, а я подогревал щи из свежей капусты и резал овощи. Люда достала «кирпич» чёрного, батон колбасы и бутылку «Столичной» и сидела, устало уронив руки на колени. Достал бутылку сухого белого вина, и пока дети растаскивали вещи по местам и одновременно спорили, мы выпили за встречу и закусили советскими продуктами. Жена рассказала как родители, как Москва, как друзья, как дети, свои и чужие, и т. д. Потом вчетвером ели щи, пили чай с венским штруделем и болтали. Восполнив силы, дети собрались в школу и скоро улеглись, горестно стеная по поводу раннего вставания. А мы ещё посидели и наконец-то о многом поговорили. Как ни странно, проснулся я рано и притворялся, что сплю, пока семья собиралась в школу и делала вид, что пытается меня не разбудить. Всё получилось, и я начал день с раздумий. Одевался и думал, пил кофе и думал, а когда уже в офисе Жанна принесла мне кофе в кабинет, пришла мысль, что пора подвести итог под сегодняшней датой. Прошёл почти год нашего пребывания в Австрии, с семьёй всё в порядке, близится зима – пора покупать всё горнолыжное, об остальном пусть думает жена. Проект не шибко – не валко движется, настала решающая фаза, связанная со сложным оборудованием, но и она, как всё в жизни, закончится. Хотелось бы, чтобы благополучно. А для этого было бы логично организовать переговоры в Торгпредстве, подключив туда замторгпреда Костина, представляющего государство, Штельце и нашу троицу, предположительно инициаторов этих переговоров. Сноу на переговорах нежелателен как посредник, которому поручены такие вопросы как связь с проектантами, фиксирование сделанной работы и подготовка приёмочной документации для подписи. Знание русского языка, пусть и не заслуживающее похвалы, значительно всё упрощает, особенно в плане общения. Его предложение участвовать в симпозиуме на выставке в Брегенце заслуживает внимания. Продолжать с ним личный контакт надо, однако появление Дяди около его бюро как-то странновато, и об этом забывать не стоит. Отношения Шорина с Самсоновым вполне пристойные, но чувствуется внутренний напряг, причина которого даже не в конкуренции, не в разнице полномочий, а в том, что существует какой-то круг лиц, а в нём конкретные личности, которые принимают решения, понятные на их уровне и учитывающие, в основном, их интересы. Действующие лица, которые участвуют в режиссируемом ими спектакле, их, очевидно, не интересуют, так как намечен результат, и в случае непонимания или, не дай бог, своей собственной игры, будет задействован дублёр или переписан сценарий. Дядя Самсонова, хотя и не вмешивается в процесс, но висит над Шориным как грозовая туча. Да и таинственный Дядя мельтешит. Ну, прямо масонская ложа из «дядей». Когда я изложил Шорину свои соображения, он надолго задумался, говорил о продукции двойного назначения, об отставании нашей электронной промышленности и, в конце концов, изрёк, что посоветуется с Костиным, хотя он и « не орёл». На его запрос об операции с использованием Лётчика и Ткача пока ответа нет, но учитывая существующий неписаный закон об обязательности реагирования, его следует ждать в ближайшее время. По поводу Самсонова Борис высказался туманно: «Всё это муть зелёная, но соседи есть соседи. Нам помощь не нужна, сами разберёмся, а Сноу не отталкивай, «дружи» с ним». В то время как Шорин крутился, чтобы внести ясность в обсуждаемые проблемы, Самсонов обдумывал контраргументы, а Рощин вздыхал и чертил графики, наша семья в полном составе посещала спортивные магазины и торговые центры, поставив перед собой почти невыполнимую цель закупить всё необходимое для зимнего сезона. Сначала приобрели спортивный инвентарь для меня и Жеки. Горные лыжи для сына были прошлогодней модели, но новые, а мои просто выглядели вполне прилично. Ботинки купили на распродаже. Зимние куртки, штаны и всякие свитера, рубашки, носки приобрели для всех. Все были довольны, а если и нет, то хорошо притворялись. Пообедали сосисками с картошкой фри и в процессе озвучили дипломатическое решение при необходимости прикупить что-нибудь ещё. Каждый думал о своём, надеясь позже вернуться к переговорам, но уже «сепаратным». Дома всё перемеряли, повздыхали и занялись своими делами.

НАПРЯЖЕНИЕ УСИЛИВАЕТСЯ. КУЧА МАЛА.

Была середина сентября, когда Шорин зашёл в мой кабинет, молча посидел, постукал костяшками пальцев по столу, наморщил лоб, провёл по нему ладонью и предложил съездить на рынок восполнить запасы офисного спиртного. Жанна уже выдала ему под отчёт определённую сумму. Мы покрутились по переулкам и запарковались недалеко от винных рядов. Сумку, которая тяжелела по мере увеличения закупаемого спиртного, мы тащили до машины вдвоём. Рядом оказалась кафешка, где подавали пиво Гёссер. Так как Борис сразу заказал по рюмке абрикосовки, было понятно, что ему есть что рассказать. Так и оказалось. Пришло разрешение на приобретение немецкого двигателя, в котором подтверждались его технические характеристики, указывалась необходимость наличия определённых узлов, качества сборки и подробной инструкции по эксплуатации и обслуживанию. Был также приложен перечень необходимой технической документации на немецком языке. Сумма осталась без корректировки. Кратко описывался порядок проведения операции, но в тексте присутствовали также слова «на усмотрение сотрудников» и «в зависимости от обстоятельств». Борис понимал, что предусмотреть все варианты невозможно, поэтому некоторой гарантией являлось участие в афере Лётчика, который сам служил пилотом и был в курсе многих деталей. «Значит, так, – сказал Шорин, принимаясь за пиво и жареную картошку, – встречайся с Лётчиком и всё с ним обсуди подробно, особенно дату и порядок передачи денег. Ткачу всё равно, когда ты будешь их знакомить, ему нужна дата, чтобы договориться с начальником базы. Он будет сам рассчитываться за движок. В конверте, который ему предназначен, будут его комиссионные и сумма, включающая стоимость двигателя и заработок самого начальника. Как эта сумма будет Ткачом распределена, мы не знаем, но конверт Лётчик ему передаст после погрузки двигателя в вертолёт. Второй конверт будет содержать комиссионные Лётчика и предполагаемые расходы на перелёт и оформление полёта. Название пункта назначения в Словакии я назову тебе, когда передам конверты с деньгами. Звони Лётчику, не тяни, покорми его хорошим ужином, не скупись. Подтверди, что свои 20% он получит. Учитывая, что Ткач задрал цену, эти 20% его приятно удивят. Если спросит, отвечай, что не знаешь, но сумма значительная и обсуждать её с Ткачом не надо. Место встречи и время напиши на бумажке, передашь мне её в офисе. Ничему не удивляйся. Ну, да я уже вижу, что ты врубился». До Лётчика сразу дозвониться не удалось. Я потратил два вечера на попытки связаться с ним. На молчаливый вопрос Люды, который светился в её глазах, отвечал, что Шорин просил кое-что сделать. Наконец телефон ответил. Лётчик сообщил, что был занят на сервисных работах и поздно возвращался с вертолётной площадки. Он предложил полетать вместе, но так как договорённости с Борисом не было, я отказался, сославшись на усталость, и в свою очередь предложил поужинать и, если будет желание, сыграть партию. Вечер воскресенья всех устроил. Ресторан, который нам понравился в прошлый раз, решили не менять. Написав место и время, я передал записку Шорину у него в кабинете и предложил её съесть. Борис неодобрительно на меня посмотрел и сказал, чтобы я сходил за кофе и настроился на обсуждение проекта. Анна приготовила две чашки покрепче и, слегка кокетничая, назвала меня «борцом за свободу», как, якобы, зовёт меня её муж. Не уклоняясь от лёгкого флирта, я «обозвал» её спасительницей жаждущих и элегантно отчалил от кофеварки. Надо признаться, что такое внимание Самсонова меня не обрадовало, а наоборот, насторожило, а интуиция меня редко обманывала. Шорину я об этой мелочи рассказывать не стал, зато он сообщил мне, что разговаривал с Костиным, который «врубился» в проблему со сложными станками, но предпочитает встретиться со Штельце один на один, а потом уже просчитывать варианты. Борис был явно разочарован таким развитием событий и с недовольным видом развёл руками и потом, хлопнув по моей записке ладонью, подытожил, что будем ждать и наблюдать. В воскресенье решил поехать на машине, тем более ранним вечером в нерабочий день мест парковки должно быть достаточно. Покрутившись по переулкам в районе Техникер, я вырулил на Ринг и, поставив машину, отправился через сквер к месту встречи. Не стану с гарантией утверждать, но мне показалось, что на параллельной дорожке мелькнула до боли знакомая фигура Шорина. Отметив это предположение и отложив его в дальние разделы памяти, через 10 минут я был у ресторана и был рад пожать руку Лётчику, который, видимо, только что подошёл от метро. Я был действительно рад его видеть. Его загорелое доброжелательное лицо излучало заинтересованное внимание, сам он был подтянут и бодр. Мы похлопали друг друга по плечу и двинулись к приоткрытой двери заведения, откуда доносились звуки негромкой музыки. Усевшись и положив перед собой меню, мы некоторое время сидели и просто глядели друг на друга, улыбаясь. «Ну, как жизнь молодая? – дружески поинтересовался Лётчик. «Не такая уж и молодая, – в стиле трагикомедии парировал я. – Бокал белого нам не помешает обсудить новости, а они есть». Лётчик довольно кивнул. Официант уже стоял я блокнотом, записал желаемое, удалился и через 5 минут мы, не прерывая разговора, уже пили холодный «Грюнер Вельтлинер». Разговор шёл о нашем бизнесе, который приобрёл конкретные очертания. Лётчик внимательно слушал, от комментариев пока воздержался. Был готов встретиться с Ткачом в любой день в обеденное время. Ему нужно было уточнить чисто технические детали, понятные ему одному, но в принципе он был готов провернуть эту комбинацию.