Роберт Ладлэм - Уик-энд

— Гнусно — вот так будет точнее.

Он рассказал ей о разговорах с Джинни и Лейлой около бассейна. И как Дик Тремьян последовал за ним в гараж. И наконец о том, как Берни стал о чем-то говорить с ним, и в этот момент крик Джаннет поднял на ноги весь дом.

— Он так и не сказал тебе, о чем шла речь?

— Он сказал, что хотел бы предложить мне деньги для банковских операций. Я же обвинил их обоих в том, что они участвуют в «Омеге»… А затем он спас мне жизнь.

— Нет. Минутку. — Эллис выпрямилась. — Когда ты выбежал поправить тент и мы смотрели, как ты бежишь под дождем… А потом раздались выстрелы, и мы все пришли в ужас… Я попыталась выскочить к тебе, но Берни и Лейла остановили меня. Я плакала и пыталась вырваться. Лейла — а не Берни — прижала меня к стене. Внезапно она посмотрела на Берни и сказала: «Ты можешь двигаться, Берни! Действует, Берни!..» Я не поняла тогда, но она прямо приказала ему.

— Жены не посылают своих мужей под дула автоматов.

— Это меня и удивило. Я подумала, хватило бы у меня решимости послать тебя… ради Берни.

И тут Таннер рассказал жене о брошке и о стене, на которой не осталось следов от пуль.

— Но они же былив подвале, дорогой. Они были не снаружи. И не они стреляли в нас! — Эллис остановилась. Воспоминания о пережитом ужасе были непосильны для нее. Она не могла заставить себя продолжать. Вместо этого она рассказала об истерике Джоя, которую тот устроил в гостиной, и о том, что Бетти Кардоне видела их через окно.

— Вот, значит, что с нами происходило, — сказал он, когда она закончила рассказ. — И я не разобрался пока, что это было.

— Но тот человек внизу сказал тебе, что все кончено. Он же сказал тебе эти слова.

— Он мне многое сказал… Но кто же из них? Или все трое?

— Кто? — спросила она.

— «Омега». Речь может идти о парах. Они должны действовать по парам… Но Тремьянов и Кардоне одурманили в машине. Их бросилина Ласситер-роуд… Однако было ли это?

Засунув руки в карманы, Таннер стал мерить шагами комнату. Подойдя к окну, он перегнулся через подоконник, глядя на лужайку внизу.

— Там куча полицейских. Им смертельно скучно. Ручаюсь, что подвала они не видели. Интересно…

Стекло разлетелось вдребезги. Таннер покачнулся, и кровь хлынула ему на рубашку. Вскрикнув, Эллис кинулась к мужу, который медленно опускался на пол.

Снаружи раздался грохот автоматной очереди, но ни одна пуля не попала в окно. Они врезались в стены.

Патрульный в холле вломился в двери и бросился к упавшему Таннеру. Через три секунды в комнату ворвался охранник, стоявший внизу с обнаженным пистолетом. Снизу были слышны голоса. Задыхаясь, вбежала Лейла и кинулась к Эллис и лежащему на полу ее мужу.

— Берни! Сюда, Берни!

Но Остерман не появлялся.

— Положите его на кровать! — рявкнул полисмен, который спустился сверху. — Разрешите, мэм! Разрешите, мы переложим его на кровать!

Остерман еще с лестницы услышал крики.

— Что там, черт возьми, случилось? — Он вошел в комнату. — О Господи!

Когда к Таннеру вернулось сознание, он приподнялся, чтобы осмотреться. Рядом с врачом стоял Маккалиф; Эллис сидела на краю постели. Берни и Лейла стояли у него в ногах, стараясь ободряюще улыбаться ему.

— С вами все будет в порядке. Очень удачно, — сказал врач. — Рана болезненная, но ничего серьезного. Проникающее ранение плеча, вот и все.

— В меня стреляли?

— В вас стреляли, — согласился Маккалиф.

— Кто?

— Этого мы не знаем. — Маккалиф старался скрыть свою ярость, но у него это не получалось. Капитан, вероятно, не сомневался, что его сознательно подвергли унижению; что от него скрывают самую важную информацию. — Но вот что я вам скажу — я собираюсь допрашивать каждого из вас, пусть даже на это уйдет вся ночь, но я выясню, что тут происходит! Вас тут всех водят за нос, но с собой я так поступать не позволю!

— Рана обработана и перевязана, — сказал врач, надевая пиджак. — Вы можете встать и двигаться, как только почувствуете, что у вас есть силы для этого, но только не делайте резких движений, мистер Таннер. У вас там всего лишь дыра. И вы, к счастью, потеряли очень мало крови. — Улыбнувшись, доктор торопливо покинул их. Оставаться дальше ему не имело смысла.

Как только за ним закрылась дверь, Маккалиф отдал всем короткое приказание.

— Будьте любезны подождать внизу. Я хочу остаться наедине с мистером Таннером.

— Капитан, он только что получил ранение, — твердо сказал Берни. — Вы не можете его допрашивать в таком состоянии; я этого не допущу.

— Я офицер полиции при исполнении своих обязанностей и в вашем разрешении не нуждаюсь. Вы слышали врача. Ранение у него не слишком серьезное.

— Ему уже и так досталось! — Эллис посмотрела на Маккалифа.

— Простите, миссис Таннер. Это необходимо. А теперь, будьте любезны…

— Нет, мы не будем! — Остерман оставил жену и подошел к шефу полиции. — Допрашивать надо не только его. Но и вас. Всю вашу проклятую полицию надо вытащить на ковер… Я хотел бы знать, почему не остановилась патрульная машина, капитан! Я слышал ваши объяснения, но не принимаю их!

— Если вы будете продолжать и дальше в том же духе, мистер Остерман, я вызову полицейских, и на вас наденут наручники!

— Да, их-то как раз мне и не хватало!..

— И не искушайте меня! Я уже имел дело с вашей публикой. Я работал в Нью-Йорке, слышишь ты, еврейская морда!

Остерман оцепенел.

— Что вы сказали?

— А зачем вы меня провоцируете? Вы же нарочно меня провоцируете!

— Плюнь, — сказал с постели Таннер. — Не обращай на него внимания, честное слово!

Оставшись наедине с Маккалифом, Таннер сел. Плечо у него болело, но он мог свободно двигать им.

Маккалиф подошел к краю кровати и взялся за ее спинку обеими руками, медленно произнося каждое слово:

— А теперь вы будете говорить. Вы расскажете мне все, что знаете, или я арестую вас по обвинению в утаивании информации, касающейся предумышленного убийства.

— Но ведь убить-то пытались меня!..

— Тем не менее речь идет об убийстве. Убийстве. И неважно, кого пытаются убить: вас или этого здорового еврейского подонка!

— Почему вы так обозлены? — спросил Таннер. — Не потому ли, что отвечаете за действия полиции? Да вы же должны были бы в ногах у него валяться. Я плачу налоги, чтобы содержать вас и ваших людей. А вы… Так-то вы оберегаете мой дом и мою семью.

Маккалиф несколько раз попытался что-то выдавить из себя, но его душил гнев. Наконец он взял себя в руки.

— О’кей. Я знаю, что кое-кому из вас не нравится, как я веду дела. Вы, сукины дети, хотите выставить меня отсюда и посадить какого-то вонючего хиппи, который только что кончил свой паршивый юридический колледж! Так вот, вам удастся это сделать, только если я сам решу уйти отсюда. А я не собираюсьвыметаться! Мой послужной список останется чистым! И город этот будет вычищен! Так что выкладывайте, что тут происходит. Если мне потребуется помощь, я получу ее! Но я не могу требовать помощи, пока у меня ничего нет на руках!