Дмитрий Петров - Призрак киллера

— Техникум, — глупо ответил лейтенант, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Эх, не надо бы ему было связываться с этими фраерами. Вдруг она, баба эта, и вправду прокурору пожалуется? Мало ли что она может наговорить — неприятности будут…

В конце концов милиционер ушел, недовольно фырча, и они вновь остались одни.

— На самом деле, мне, наверное, и вправду пора идти, — сказала Нина, нерешительно глядя на Щелкунчика.

— Это невозможно, — ответил он тут же, и женщина вопросительно вскинула на него глаза.

— Что вы имеете в виду? — спросила она. — Вы что, и вправду собираетесь проговорить тут со мной всю ночь?

— Может быть, и не проговорить, — сказал он. — Но то, что вам не следует идти к себе в номер — это совершенно точно.

— Но почему? Вы все говорите загадками, — произнесла она непонимающе. — Да вы и сами — целая загадка… Непонятно, может быть, вы все-таки объясните, в чем дело и что вы от меня хотите?

— У меня к вам последний вопрос, — сказал Щелкунчик. — И, может быть, после этого вы и сами поймете, что я прав и вам не следует сейчас идти к себе. Итак: что у вас за отношения с Черняковым?

— Вы, кажется, все-таки ревнуете, — растерянно засмеялась Нина. — Иначе я не могу объяснить вашего повышенного интереса к этому человеку и нашей с ним встрече.

— У вас с ним хорошие отношения? — спросил Щелкунчик, не обращая внимания на последние слова женщины. — Это деловые отношения или личные?

— Неужели вы думаете, что у меня могут быть личные отношения с Черняковым? — хмыкнула Нина и передернула плечами. — Он же совершенно не в моем вкусе… В моем вкусе другие мужчины. Иного типа. — Она замолчала и многозначительно посмотрела на Щелкунчика.

— Теперь последний вопрос, — сказал он, напрягаясь. — Как вы думаете, зачем Черняков может желать вашей смерти? Почему он может хотеть вас убить?

Наступила пауза, в течение которой глаза Нины сначала выкатились на собеседника, потом в них мелькнуло нечто…

За это время Щелкунчик уже успел несколько раз пожалеть о том, что у него напрочь отсутствуют следовательские способности. Вот что значит не иметь таланта детектива…

Ах, если бы он только умел правильно и к месту задавать вопросы! Если бы он умел правильно анализировать факты, сопоставлять их! Но нет, этого ему не дано в жизни.

Вот и приходится задавать вопросы, что называется, «в лоб», рискуя при этом лишь напугать человека, а не добиться истины.

— А вы, часом, не сумасшедший? — поинтересовалась Нина, когда пришла в себя после последнего вопроса. — Я вас как-то забыла об этом спросить… С чего вы взяли, что Черняков может хотеть меня убить? Он вообще не убийца, а солидный человек.

— Это никогда нельзя знать заранее — на что каждый человек бывает способен, когда его припрет, — ответил со знанием дела Щелкунчик. — К тому же можно ведь и не убивать самому, можно организовать это дело. Получается точно такое же убийство, только выполненное чужими руками. Вот что я имел в виду. Что же касается моей нормальности, то я даже не стану уверять вас ни в чем. Самый верный признак сумасшествия — это полная уверенность в своей нормальности.

Эту последнюю фразу Щелкунчик сказал как бы «в свой огород». Он сейчас и в самом деле не был уверен в том, что поступает правильно. Очень может быть, что в течение всего сегодняшнего вечера он просто совершал одну глупость за другой.

С точки зрения здравого смысла ему, наверное, следовало бы сидеть себе тихо и готовиться к своему собственному делу. К делу, которое было ему поручено, за которое он взялся, за которое получил деньги. А вовсе не лезть не в свои дела.

Нечего было вмешиваться с самого начала. Ну, захотел какой-то там Черняков убить какую-то журналистку… Какое дело до этого Щелкунчику?

Что у него, своих проблем мало? Надо было и не подсматривать, и не подглядывать, и вообще «не брать в голову».

А уж если встрял и сделал что-то такое, то незачем было сейчас приглашать даму к себе и задавать ей вопросы, нечего показывать свою заинтересованность, свою причастность к чему бы то ни было.

Но что же поделаешь, сделанного не воротишь, теперь оставалось ждать ответа Нины. Если она захочет отвечать и если у нее есть что ответить…

— А откуда вы вообще знаете, что он хотел меня убить? — спросила Нина. — С чего вы это взяли?

— Видите ли, — ответил Щелкунчик, решивший идти ва-банк. — Дело в том, что в настоящий момент в вашем номере распылен специальный ядовитый дезодорант, который должен был убить вас к утру… Это совершенно точно, и вы могли бы это проверить, но я вам не советую — дезодорант очень серьезный, и ваша проверка моих слов может плохо кончиться. Вам понятно?

— Откуда вы это знаете? — прошептала Нина, но по ее глазам было видно, что она поверила ему. Она нервно заворочалась в кресле, которое, казалось, вдруг стало ей неудобным. — С чего вы это взяли?

В глазах ее появился неподдельный страх. Это выражение было слишком хорошо знакомо Щелкунчику. Такое выражение бывает в глазах жертвы, когда она уже понимает, что сейчас наступит неминуемая смерть…

— Я знаю! — отрезал он. — Незачем подробно обсуждать, откуда мне это известно. Вот, кстати, ответ на ваш вопрос о причинах, по которым я пригласил вас сейчас к себе, а не отпустил в ваш номер и не пошел вместе с вами. Там вас ждет смерть.

— Черняков? — прошептала Нина. Она была подавлена и растеряна. Что, собственно говоря, естественно. Когда человек узнает внезапно о том, что был на волосок от гибели, — это производит впечатление… И вообще: знать, что кто-то желает твоей смерти, — это ощущение не из приятных и требует подготовки.

— Так вы представляете себе, зачем ему вас убивать? — настаивал Щелкунчик.

— А почему вы думаете, что это он? — спросила Нина. — Это он распылил яд в моей комнате? Но ведь он у меня в комнате не был…

— Я и не сказал, что непосредственно он, — ответил Щелкунчик. — Просто яд был распылен в то время, пока вы сидели с Черняковым в ресторане. Сопоставив эти два факта, я и сделал вывод, что он имеет некоторое отношение к распылению… Он ведь вас пригласил в ресторан? Ну вот…

— Но зачем ему это нужно? — запинаясь, произнесла недоуменно Нина.

— А вот это вам лучше известно, чем мне, — сказал Щелкунчик. — Я, собственно, об этом вас и спрашиваю… Мне-то ничего не известно. А хотелось бы знать. Все-таки, как-никак, я ваш спаситель.

— Мне ничего не известно, — сказала Нина. — Вообще весь сегодняшний вечер — это загадка от начала и до конца. Начиная с нашего ужина с господином Черняковым и до вашего появления… Уж не говоря о том, что вы только что рассказали.

— Почему бы нам с вами не выпить еще водки? — предложил Щелкунчик, поднимая бутылку.