Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Преподаватель экзегезы [12] Экзегеза — толкование, интерпретация текста в богословии. Ветхого Завета Хельсинкского университета профессор Элина Мянтю ехала в автобусе в берлинский аэропорт, когда получила на телефон сообщение от секретаря факультета. Единственное свободное окошко в ее завтрашнем расписании заполнилось — на встречу записался старший констебль криминальной полиции Лео Аско.

Это имя ничего не говорило профессору Мянтю. Почему вдруг полицейский захотел с ней встретиться? В голову полезли самые разные мысли, но вскоре она успокоилась. День угасал, за окнами автобуса стояла серая завеса моросящего дождя. Мянтю вспомнила свою детскую поездку в Германию тридцать лет назад, когда семья пересекла всю Европу. Тогда страна показалась ей невыразительной и невеселой по сравнению с соседними, той же Францией или Данией. Теперь Германия стала больше похожа на них.

Профессор Мянтю участвовала в конференции, проходившей под Берлином и посвященной исследованиям текстов Ветхого Завета. Основным докладчиком был известный в этой области доктор Юлиан Цельхаузен, из-за которого Мянтю и приняла решение участвовать в конференции. Доктор говорил не так, как его коллеги: в нем чувствовалось уважение к древним текстам и их глубокое понимание. Выступление доктора захватило Мянтю. Эти тексты коренным образом изменили мир, однако многие исследователи, занимавшиеся их изучением, относились к предмету снисходительно и свысока. Цельхаузен представлял собой иной тип исследователя. На этот раз он выступал с особенным вдохновением, как будто одновременно находился и в конференц-зале, и в мире древних слов, раскрывающих ему свои тайны.

После доклада Цельхаузена Мянтю захотелось поскорее окунуться в работу. Мало что еще представляло для нее такую важность. Она полностью посвятила себя науке, семьи у нее не было. Тем не менее в последние годы работа занимала все ее время, а одного только преподавания ей было недостаточно. Мянтю считалась амбициозным ученым: ей не хотелось заниматься подтверждением результатов, полученных другими, и повторять старые формулировки. Теперь у нее появилась новая идея, еще не до конца осмысленная, но требующая веских доказательств.

В то же время Элину Мянтю преследовал профессиональный кошмар, не дававший покоя по ночам: она не знала, что ей делать, если исследование закончится неудачей.

На следующий день Аско отправился в университет и без труда отыскал кабинет профессора Мянтю. Та пригласила гостя войти, но всем своим видом давала понять, что очень занята.

— Минутку, — пробормотала она. — Мне нужно дописать одну мысль.

Аско выглянул в окно. На противоположной стороне Вуорикату стоял каменный дом в стиле модерн, и он вспомнил, как маленьким мальчиком бывал там с отцом. Отвернувшись от окна, Аско осмотрел стены кабинета — на них висели фотографии древних текстов и предметов, а также карты распространения канувших в Лету культур Ближнего Востока. Хозяйка кабинета, облаченная в теплую вязаную кофту, была довольно молодой для профессорского звания женщиной лет сорока, в очках с толстыми стеклами и короткой стрижкой.

— Ну вот, — сказала Мянтю и подняла голову. — Наконец готово. Вы из полиции, не так ли?

— Лео Аско, старший констебль криминальной по- лиции.

— Садитесь же. Чем могу помочь? — спросила Мянтю и приветливо улыбнулась.

— Это не связано непосредственно с нашим расследованием, я просто хочу уяснить некоторые сопутствующие обстоятельства. Тем не менее мне хотелось бы надеяться, что вы никому не скажете о нашем разговоре.

Мянтю кивнула и уселась поудобнее.

— Могли ли как-то попасть в Северную Европу рукописи или пергаментные свитки древних израильтян?

Мянтю удивленно подняла брови, но тут же совладала с эмоциями.

— Очень маловероятно. Единственными обнаруженными оригинальными текстами древних израильтян являются «свитки Мертвого моря». Они датируются приблизительно вторым веком до нашей эры. На самом деле, по данным радиоуглеродного анализа, отдельные манускрипты могли быть созданы и в четвертом веке до нашей эры. Они сохранились благодаря тому, что в пещерах Кумрана оказался исключительно благоприятный климат. Другой, тоже достаточно древний текст, — это «Кодекс Алеппо». Он написан на тысячу лет позже, в Тверии, которая стала еврейским духовным центром после того, как римские легионы уничтожили Иерусалим. Правда, значительная часть этого манускрипта пропала. К счастью, на основе текстов академии письма в Тверии евреи в самом начале одиннадцатого века записали в Каире вторую полную Тору, известную в настоящее время под названием «Ленинградский кодекс». Он хранится, как следует из названия, недалеко от нас, в Российской национальной библиотеке. Этот манускрипт попал к русским в девятнадцатом веке на Крымском полуострове.

Профессор сделала паузу, и Аско задался вопросом: в течение какого времени пергамент мог оставаться в сохранности, будучи закопанным в яме под Хельсинки?

— Следует уточнить, — продолжала Мянтю, — что «свитки Мертвого моря» — это единственные тексты древних евреев, сохранившиеся в таком объеме, но помимо них к югу от Иерусалима в 1979 году в погребальной камере обнаружили два маленьких серебряных свитка. Способ, как их осторожно развернуть, разработали годы спустя и тогда же обнаружили, что плотно скрученные свитки, изготовленные из очень тонкого серебряного листа, были сделаны в самом начале шестого века до нашей эры. На них выгравирован фрагмент из Четвертой Книги Моисея, который называют «Благословением коэнов». Эти свитки сохранились со времени первого Иерусалимского храма и являются самой старой прямой цитатой из Торы из найденных за все время.

Мянтю откашлялась и бросила на собеседника проницательный взгляд.

— Констебль, у вас имеются… какие-то конкретные факты?

— Нет, я просто хочу отсечь некоторые неправдоподобные версии.

В комнате повисла тишина. Мянтю казалась разочарованной. Аско пробежался взглядом по ее кабинету. На вешалке рядом с дверью висела серая поплиновая куртка, подходившая Мянтю по стилю, который, по-видимому, заключался в том, чтобы не привлекать к себе внимания. Аско перевел взгляд на приставной стол, на котором лежало несколько книг. На обложке одной были знаки, которых он никогда раньше не встречал. Из заглавия на английском языке следовало, что книга посвящена древнееврейскому алфавиту.

— Древний еврейский алфавит отличается от современного? — услышал он свой голос.

Мянтю очнулась от своих мыслей. Словно бы не расслышав вопроса, она встала со стула, взяла кувшин с водой и наполнила стаканы для себя и гостя. Прежде чем снова сесть, мгновение постояла на месте и поправила правой рукой волосы. Казалось, Мянтю не расслышала вопроса. Аско ощутил некоторое беспокойство. Он вдруг подумал, что его собеседница хоть и производила впечатление сдержанной и несовременной женщины, тем не менее обладала незаурядной внешностью. Казалось, что под своей манерой одеваться и стилем поведения она пыталась спрятать свою красоту.