Самюэль Давидкин - Выкуп первенцев

Молодые хасиды содрали с Ежа кожаную куртку, стащили с возвышения и связали ему руки и ноги матерчатыми молитвенными поясами. Тем временем Аско с трудом сел, нащупал пистолет и сунул в карман. Встать не удалось: головокружение заставило констебля прислониться к одному из столбов, обрамлявших нишу у возвышения.

Он не заметил, как пришедший в себя пожилой хасид поднял с пола нож и подошел сзади. Аско почувствовал его холодную руку на своей шее и увидел блеск стали в другой руке, отведенной для удара. Хасид прижал его к кафедре, еще чуть-чуть — и он лежал бы на ней спиной. Пистолет выпал из кармана, и Аско увидел перед собой высокий потолок синагоги. Прямо над ним продолжалась стена, закруглявшаяся в нише и закрытая большим куском ткани. В узкий зазор между стеной и драпировкой ему были видны выпуклости барельефа. Потом заросшее седой бородой лицо нависло над Аско.

— Кто ты? Почему вы ищете Корону?

Аско не ответил, только молча смотрел на нападавшего. Его охватило странное чувство покоя. В голосе хасида было что-то знакомое. Как и в его глазах.

Выражение лица старика медленно менялось: он казался ошеломленным и смущенным одновременно, морщины на лбу разгладились, и взгляд потеплел. Он поцеловал Лео в лоб, и тот ощутил знакомый аромат того самого одеколона.

Или нет? Уверенность вдруг пропала. События прошлого растворились как сон при пробуждении, когда картины и ощущения, только что бывшие реальными, стремительно ускользают в какие-то потаенные места.

Элия. Имя эхом отдалось в голове у Аско. Молодые хасиды называли седобородого этим именем.

Это было второе имя его отца.

Старик выпустил из рук нож, и тот со стуком упал на пол.

— Элия, Элия, пойдем, — торопили молодые хасиды, но седобородый не отвечал.

Ему вспомнился сон, который он видел двадцать лет назад. Во сне сына убили за то, что у него, Элии, было нечто, чем хотели завладеть другие и от чего он не смог отказаться. Когда его мучили кошмары и он по вечерам боялся закрывать глаза, его собственный отец заболел и в конце концов рассказал Элии о Короне и еврейских корнях их семьи. Отец признался, что до того родители скрывали правду, стараясь уберечь сына от неприятностей. Тогда Элия понял, что и ему следует оберегать своего сына и семью. Это означало полный разрыв всех связей с ними. Во сне мальчик был с ним, но если бы их разделял океан, сон утратил бы свое пророческое значение. Теперь перед священным шкафом с Торой он понял, что было и другое решение.

Во сне он обладал тем, за чем охотились другие, и не согласился расстаться с этим. Но что, если решение заключалось именно в том, чтобы отдать? Так и надо было поступить. Он должен был уйти с пути Короны, передать наследство мудрецов следующему поколению, своему первенцу. И тогда его сын был бы спасен. Поступки отцов — пример их наследникам, говорили древние учителя. Такого мнения придерживались и мудрецы. Что же, он возомнил себя умнее и образованнее их? Он слишком много вообразил о себе, переоценил свои силы. Он, Элия, лишь звено в непрерывной цепи, а Корона и была тем истинным выкупом, который ему надлежало заплатить за своего первенца.

— Это твое предназначение, не мое, — сказал Элия, обращаясь к Лео. Теперь он говорил по-фински.

Аско по-прежнему лежал на кафедре, но уже не чувствовал острого угла, впивавшегося ему в спину. Он парил где-то, где время остановилось.

— Послушай меня. Ты знаешь, что такое Корона?

Аско покачал головой. Слезы стекали ему на виски.

Хасид велел своим молодым спутникам оттащить Ежа подальше. Затем, наклонившись поближе, заговорил тихим голосом:

— На священном языке у каждого слова есть корень, в котором, как правило, три согласных. Гласные вообще не записываются. Один корень может иметь много разных значений. Корона — это Тора. На иврите в этом слове точно такие же буквы и в том же порядке, однако…

— Однако?

— Это разные слова. Разрывы между комбинациями букв не в тех местах, как в известной нам Торе. По преданию, буквы в Торе представляли собой один непрерывный ряд. Кроме уже известного разделения на слова, существует и другое деление, которого никто не видел и уж тем более не трактовал на протяжении тысяч лет. Эта Тора написана на тонких серебряных пластинках, свернутых в свитки. Если бы мы сейчас прочли этот текст, то не поняли бы ни единого слова, потому что в нем другие корни слов. Поэтому и существует ключ, в котором говорится, какие известные корни слов соответствуют корням слов в Короне. Это знание определяет весь смысл этого древнего текста.

Молодые хасиды вернулись с другого конца зала.

— Мы больше не можем здесь оставаться, — торопили они своего спутника.

Элия крепко сжал Аско за плечо и наклонился еще ближе:

— Помнишь, чем заканчивается легенда о мудрецах? Достоин Короны лишь тот, кто готов разбить скрижали, чтобы спасти их, как это сделал Моисей, спустившись с горы Синай. Я не знаю, что это значит, но, возможно, когда-то тебе пригодится это знание. Дай руку и поклянись мне, что Корона будет в безопасности.

Старик выпрямился, взял руку Аско и помог ему подняться.

— Уходите через тот выход, — посоветовал Аско и показал на незаметную дверь в передней части синагоги, откуда в прошлый раз они с Даниэлем вышли во двор еврейского центра.

Аско стоял в нише у священного шкафа с Торой и смотрел вслед уходящим. Ему потребовалось усилие, чтобы заставить себя сдвинуться с места. Ноги были ватными. Голова раскалывалась. Он двинулся в дальний конец синагоги, предполагая найти там Ежа, но нигде его не обнаружил. У главного входа валялись два пояса — Петая каким-то образом сумел от них освободиться. Тогда Аско вспомнил, что у Ежа был телефон. Он нашел на полу кожаную куртку, достал из ее кармана аппарат и набрал номер службы спасения.

Даниэль посмотрел на небо. Прозрачные облачка быстро бежали над Хиетяниеми, их движение контрастировало с неизменным покоем, царившим в мире земном и подземном. Узкие полоски газонов отделяли друг от друга соседние могилы. Капли воды после первого весеннего дождика сверкали на траве в лучах чистого, пробившегося сквозь облака света. Такими же были и слова Клугмана, они продолжали свою жизнь. Эти слова жили в головах у всех, кто его знал. Сейчас сам он находился в «долгом ожидании», как когда-то любил говорить. Однажды на высохших костях снова появится плоть, умершие восстанут из своих могил и, ведомые Мессией, отправятся в Святую землю.

Со смерти Клугмана прошло пять дней. Обычно евреев хоронят раньше, но в силу обстоятельств, сопутствовавших его смерти, необходимо было точно установить ее причину. Она оказалась очень простой: остановка сердца.