Николай Стародымов - След мстителя

— Не уходи, — вдруг пропищал из угла хозяин. — Не оставляй меня. Я не хочу умирать…

— Ты, девонька, можешь, конечно, остаться, — жестко пояснил Харченко. — Но тогда ты станешь свидетелем убийства. Кстати, если пожелаешь, мы с тобой тут же сможем и любовью заняться… Рядом с тепленьким еще трупом — в этом есть свой шарм.

Девушка подскочила. Бросилась в коридор, на ходу сдирая с себя халат. В свете люстры блеснуло ее коричнево-загорелое тело с контрастно-белым треугольником на тощей попке.

Через какое-то мгновение она появилась вновь, в легоньком сарафанчике, судорожно сжимая в кулачке кружевные трусики.

— В милицию звонить не советую, — добавил Харченко, небрежно поигрывая пистолетом. — Это Павлику уже не поможет, а тебя по допросам затаскают. Все, марш отсюда!

Девушка, похоже, чуть пришла в себя от шока. Спросила робко:

— А это обязательно нужно?.. Ну, Павлика… Может, отпустите?

Александр взглянул на нее удивленно.

— Ай да пигалица! — оглянулся на Павлика, который глядел на происходящее с жалкой надеждой. Спросил у него: — Ну а ты просил тогда тезку своего за Анну Валентиновну? А? Или с радостью согласился? Или штаны намочил от страха?

Опять взглянул на девушку:

— Ты Анну Валентиновну знала?

— Да, конечно. Она ко мне хорошо относилась.

— Она знала, что у вас с Павликом… Это, как бы сказать… Отношения?

Девушка смутилась:

— Наверное, догадывалась.

— Но тебя не выгоняла? Не мстила?

— Нет, она хорошая, умная была. Все понимала…

— Понимала… Ее Павлик убил.

Ему опять почудился сквознячок на щеке. Аннушка, как же ты все это терпела-то, милая?..

— Я не убивал, — взвизгнул из угла парень.

— Ну, разрешил убить, — лениво поправился Харченко. — Еще неизвестно, что хуже… Так что, пичужка, в следующий раз подбирай себе друзей таких, чтобы тебя не предали… Все, уходи! Время пошло!

Она ничего не сказала. Поняла, что ничего добиться не сможет.

Через секунду хлопнула входная дверь. Палач и жертва остались вдвоем.

— В общем, молись, Павлик! — проникновенно посоветовал Александр.

Парень опустился на колени. Но обращался не к Богу — к своему палачу:

— Ну отпустите вы меня! Пожалуйста! Зачем вам это делать? Что вам от моей смерти?

— Понимаешь, Павлик, — заговорил тот тихо, — должна быть в жизни какая-то высшая справедливость… Дело в том, что моя фамилия Харченко. Слыхал? Должен был слышать. Я — бывший муж Анны Валентиновны. Теперь ты все понял?

Павлик, услышав эти слова, в первый миг сник. Но потом неожиданно загорелся надеждой. Заговорил взволнованно, торопливо:

— Но позвольте… Ведь она вас не раз бросала… Она вам постоянно изменяла… Вот видите, вас, такого сильного и честного, променяла на такого слабака, как я… Так чего ж вы за нее мстите? Ведь это неразумно. Это нелогично…

— Наверное, — действительно, какая уж тут логика в чувствах и вопросах чести. — Тебе этого никогда не понять. А я дал слово, не кому-то другому, а сам себе дал слово, что покараю всех, кто причастен к ее смерти. Со дня нашей с тобой предыдущей встречи мной убито уже семь человек. Так чем же ты лучше их? Они ведь просто убили постороннего человека, в то время как ты продал и предал близкую тебе женщину, которая тебя любила и которая тебя обеспечивала всем и даже шашни прощала… Ты даже больше их достоин смерти.

— Но ведь это нечестно! — вспомнил вдруг Павлик. — Вы ведь у меня деньги взяли!..

Александр даже хохотнул от возмущения:

— Ну и хам же ты, парень!.. Во-первых, деньги не твои, а Аннушки. А во-вторых, я их у тебя взял не для того, чтобы на шалав каких-нибудь просадить, а чтобы за нее же продолжать мстить… Месть — она нынче дорого стоит… Так что не стоит меня в нечестности уличать. От тебя это как-то не звучит.

Пора было кончать. Это почувствовал и Павлик.

— Ну а если я вам сообщу нечто такое, что… что…

Он запнулся. Бывший оперативник насторожился.

— Что я сочту возможным тебя простить? Вряд ли. Но попробуй. Во всяком случае, это дает тебе шанс.

Павлик провел подернутым белым налетом языком по потрескавшимся от волнения губам. Заговорил торопливо и сбивчиво, сглатывая слова:

— Соломон — это Арон Семенович Соломонов. Он какой-то большой начальник в городе, не знаю точно кто. Его всегда можно найти в ресторане «Вепсария», это где-то в Центре. Соломон там обедает почти каждый день. Конечно, когда в Москве, а не в отъезде.

— Это я мог бы без труда узнать и без твоей помощи. Это все?

— Подождите. Сева — это начальник охраны…

— …коммерческого банка «Плутон» Виктор Борисевич. Дальше.

— Еще вы спрашивали про Анастаса… Я не знаю, как его настоящая фамилия или имя. Он со своими кучкуется где-то в Сокольниках.

— Как его найти?

— Не знаю, — с отчаянием проговорил Павлик. — Я его никогда не искал… И вообще я его никогда не видел…

— Мало, Павлик. Всего этого очень мало, чтобы выкупить твою никчемную жизнь.

Словно в ответ на эти слова в комнате чуть заметно мигнул свет. И Александру опять будто январским морозцем в лицо дохнуло.

— Заметил, Павлик, как сейчас только что напряжение скакнуло? Это дух Аннушки с того света пытается за твою дрянную жизнь вступиться. Как это трогательно… Но только бесполезно. Через несколько секунд ты будешь иметь возможность у нее лично прощения попросить.

Парень испуганно оглянулся. Потусторонних сил в это мгновение он испугался больше, чем глядящий ему в лицо черный кружок дула пистолета. А в следующий миг его нервы окончательно сдали. Павлик метнулся к сияющей лаком стенке, распахнул дверцу. Попытался вытащить из плотного ряда какую-то книгу.

Смягченный глушителем выстрел хлопнул совсем негромко. Пуля отшвырнула Павлика на полированную дверцу. Слабые петли не выдержали удара, и, брызнув стеклом, легкая, стеклянно-фанерно-металлическая ажурная конструкция со скрипом и звоном рухнула на пол. На эти обломки, размазывая по сияющему лаку кровавую полосу, сползло живое пока еще тело с простреленным мозгом.

Александр только теперь почувствовал, как жарко голове в маске, которую он забыл снять. Стащил вязаный «намордник», сунул в пакет с деньгами, собранными Павликом. Покойным уже Павликом.

Он поднялся, подошел к столу. Взял будильник, сильно ударил им о подлокотник дивана. Удостоверился, что стрелки замерли надежно. Уронил часы на пол. Теперь у девчонки имеется алиби.

Интересно, за чем это он так метнулся? Неужто у него между книг была пушка запрятана? И неужели он решился ею воспользоваться?

Стараясь не прикасаться к запачканным кровью предметам, Харченко приблизился к скрюченному на полу, еще подергивающемуся телу. Раздробленная пулей голова неловко откинулась на батарею отопления. На паркет часто капала густая кровь.