Николай Стародымов - След мстителя

Как же легко и просто лишить человека жизни! Мысль не нова. Но актуальности не теряет…

Книга, которую Павлик пытался достать, торчала вкось. Майор протянул руку, достал ее. Раскрыл. И замер, пораженный.

Под скромным лидериновым переплетом страниц не было. В искусно изготовленной шкатулке под стеклом покоился украшенный рубинами, изумрудами, жемчугом, еще какими-то камнями великолепной работы золотой православный крест. Красоты изумительной. От этого шедевра было невозможно отвести взгляд. Потом уже Александр разглядел в шкатулке теряющиеся в сиянии разбрасываемых самоцветами лучей и золотые монеты, и крохотный пакетик с бриллиантами, и массивную золотую цепь, и бриллиантовый же гарнитур… Все это он разглядел позже. А в первые мгновения видел только крест.

Харченко не считал себя знатоком ювелирного искусства. Но здесь и непосвященному было понятно, что этот предмет попросту не имеет цены.

Да, Павлик, оказывается, ты пытался не отстреливаться, а откупиться. Крест, конечно, стоил твоей никчемной жизни… Но нельзя же делать это так резко!

Тело уже не дергалось. Открытый глаз глядел мертво и стеклянно. Лужица на паркете становилась все больше, растекаясь по сияющему паркетному лаку. Оставалось надеяться, что кровь не просочится сквозь щели в перекрытии в квартиру нижнего этажа.

Пора было уходить.

Очень хотелось поджечь эту квартиру. Чтобы никто и никогда не смог пользоваться вещами Аннушки. И чтобы память об этом слизняке сгинула в пламени пожара.

Но он остановил себя. Следов его все равно тут не должно быть. А от пожара и особенно от действий пожарных пострадают жители других квартир, которые вовсе неповинны в том, что им судьба послала таких соседей.

…Харченко посмотрел в дверной глазок, убедился, что на лестничной площадке никого нет. Быстро вышел из квартиры и аккуратно прихлопнул за собой дверь.

Лишь тогда подумал о том, что не мешало бы, перед тем как уходить, тщательно осмотреть квартиру. Вдруг что-нибудь любопытное обнаружилось бы. Но не возвращаться же! Тем более что и ключи он с собой не взял, они так и остались висеть на крючочке у входной двери.

В лифте палач снял перчатки, тоже бросил в пакет. Пальцы слегка дрожали. Как ни говори, как ни оправдывай себя, какие аргументы ни приводи, убийство остается убийством. Решать, достоин ли тот или иной человек жизни, другой человек в одиночку не должен. Но кто ж виновен в том, что мы живем не в том мире, каким он должен был бы стать по замыслу Господню, а в мире, который вышел из-под контроля Вседержителя. Да еще в такой период перемен, когда попросту невозможно отличить добро от зла.

Мститель вышел на улицу. В разгоряченное лицо дохнула вечерняя прохлада.

Куда теперь? К Борисевичу? К Соломону? К Наташке? Домой, спать?.. Или махнуть-таки к Маринке? Хоть отдохнуть у нее нормально… Ага, усмехнулся мысленно, у нее отдохнешь, у Маринки. Так укатает…

Он вышел на тротуар, аккуратно промакнул платочком лоб и, небрежно помахивая пакетом с деньгами и пистолетом, неторопливо побрел прочь от дома, где совсем еще недавно жила его Аннушка, а до сего дня обитал Павлик… Здесь он больше не появится.

— Что, уже?

Голос прозвучал совершенно неожиданно. Харченко резко обернулся, изготовившись для удара.

Рядом стояла и глядела исподлобья давешняя подруга Павлика.

— Я тебе что сказал сделать? — От его резкого голоса испуганно шарахнулся оказавшийся неподалеку бродячий пес.

— Я все сделала, что вы сказали. А потом назад вернулась.

— Зачем?

— На вас хотела посмотреть.

— Дура! — От гнева даже дыхание перехватило. — Дура ты набитая, так твою расперетак!

— Не ругайтесь. Просто я вас узнала. И хотела убедиться, что это вы.

— Убедилась?

— Да.

— Тогда пошла на хер! Дура… твою мать, — печатных слов не хватало.

Майор растерялся, не знал, что предпринять. Что теперь делать с этой… Еще шантажировать вздумает. А может, уже милицию вызвала? Свалилась на голову…

— Не ругайтесь, — повторила девушка. — Просто я хотела понять, кто вы. Либо большой подлец, либо… Либо все против вас слишком складывается.

Это настораживало еще больше.

— Ты что-то про меня знаешь?

Девушка кивнула.

— Вот как? И не боишься мне об этом говорить?

— Не боюсь.

— Почему? Вдруг я все-таки подлец?

— Вы бы меня тогда из квартиры не выпустили.

Тоже верно. И все-таки, что она знает? Черт, как же легко можно попастся именно на каком-то пустяке! И оказываешься в зависимости от такой вот пигалицы. Азы нелегала: чаще всего «светишься» именно на мелочах, которые никак не возможно предусмотреть.

— Ну что ж, ладненько, — постарался приглушить гнев Харченко. — Пойдешь сейчас со мной?

Она испуганно вздрогнула. Вытаращилась недоверчиво:

— А куда?

— Ко мне домой.

Это был неоправданный риск. Если с квартиры не сняли наблюдение, он сам придет в руки «уголовки». Причем под ручку со свидетельницей, которая его тут же заложит со всеми потрохами. И которая знает о нем нечто такое, о чем, возможно, он и сам не подозревает.

Но сейчас просто необходимо у нее все вызнать. И кроме как к себе домой, идти ему было некуда. Во всяком случае, это был прекрасный шанс убедиться в степени искренности Буеракова.

Она молчала.

— Эх ты, птичка-невеличка, — вдруг добродушно хохотнул Александр. — С вооруженным убийцей спорить не побоялась. На улице к нему подошла. Призналась, что опознала его. А потом вдруг заробела.

— Так я же на улице подошла, — несмело сказала она. — Тут люди…

Опять невпопад вспомнился Моисеев. Уж на что оживленный мост был, а никто так и не заметил, как он рухнул в прозрачно-голубую воду.

— Ну и что? — хмыкнул. — Девонька, голубушка, ты даже не можешь себе представить, как легко живой человек превращается в мертвое тело… Даже на глазах у всех… В общем, я предлагаю тебе следующее. Сейчас мы идем ко мне, спокойно поужинаем и поговорим. Потом я тебя в целости и сохранности доставлю к родителям. Обещаю, что рядом со мной ты будешь в большей безопасности, чем была рядом… В общем, чем была до недавнего времени. Идет?

Девчонка тряхнула короткой стрижкой:

— Идет!

— Ну и дура же ты, — по-прежнему добродушно, несколько успокоившись, усмехнулся Харченко. — Дура, ты и есть дура. Да кто ж подобным обещаниям верит? Особенно если его дает человек, который только что убил другого?.. И все же пошли, пигалица.

Поблизости от дома и возле подъезда признаков засады видно не было. Но ступивший на скользкий путь отставник не обольщался. Понимал, что при современной технике незаметно для окружающих организовать слежку и задержание не столь уж сложно.

И все же нюх, это шестое, десятое чувство оперативника, не предсказывал ему беду. Верить в интуицию его научил опыт. Хотя умом он и понимал, что полагаться на интуицию особенно не следует.