Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Он подчинился, и остаток времени они провели в полном молчании, словно чужие. «Хотя, — как с болью подумал Гай, — мы и прежде проводили время вместе с той же степенью близости». В тот день, куда бы он ни посмотрел, его взгляд все время натыкался на отцов, державших своих отпрысков либо за руку, либо на плечах. Один юноша, которому было на вид не больше шестнадцати, нес в слинге через плечо крошечного младенца. Тот спал, и его малюсенькое сморщенное личико мирно покоилось на впалой груди молодого папаши. «Я ведь тоже мог носить ее точно так же, — горько думал Гай, смотря на тонкую линию пробора в волосах дочери. — Я даже не помню, носил ли я ее когда-нибудь на руках».

Он больше ни разу не старался словесно выразить Сильвии свои чувства, хотя пытался воззвать к ней в письме. Гай не отдал его Сильвии, а запер в ящике письменного стола вместе с прядью ее волос, несколькими фотографиями и школьным табелем. Шли месяцы, годы, и мало-помалу его боль, принимая во внимание полное к нему равнодушие дочери, утратила остроту.

Но он не отступал. Он продолжал говорить с ней, пока у него не пересыхало в горле, задавал бесконечные вопросы, что-то предлагал, обсуждал повседневные дела. Как-то ему пришло на ум, что в сдержанности девочки виновато присутствие Фелисити. Если бы они жили с Сильвией только вдвоем, возможно, смогли бы каким-то чудом вдохнуть друг в друга тепло и любовь. Он предложил это Сильвии. В тот момент его уже совсем не заботило, что тогда весь мир узнает, что его брак с Фелисити был неудачей. Сильвия выслушала его. Казалось, предложение ее озадачило, но потом, немного подумав, она сказала:

— Не понимаю, с чего ты решил, что мне это нужно. Зачем?

Пять лет назад все снова изменилось. Наутро того дня, когда ей исполнилось шестнадцать, Сильвия исчезла. Она вышла из дома якобы в школу, но туда не пришла и обратно не вернулась. Гай вне себя от ужаса был убежден, что ее похитили. Затем, когда никто не затребовал выкупа, решил, что она стала жертвой несчастного случая или ее убили. Он известил полицию, но как только они узнали, сколько ей лет, отреагировали довольно спокойно, к возмущению Гая. Они высказали предположение, что, вероятнее всего, она гостит у кого-то из друзей или просто ей захотелось какое-то время побыть одной. Гай был уверен, что тут что-то другое.

Он отправился в школу и попросил, чтобы ему позволили поговорить с кем-либо из друзей Сильвии. Он не мог назвать конкретное имя, потому что Сильвия никогда не говорила ему, с кем дружит, и никого не приглашала к себе домой.

В кабинет директора пригласили девочку с узким надменным лицом. Она сообщила, будто Сильвия не раз говорила, что ждет не дождется, когда ей будет шестнадцать, потому что тогда она сможет уйти из дома.

— Она призналась мне, — проговорила будто нехотя девочка, — что всегда ненавидела своих родителей.

Впрочем, когда Гай с горечью и болью передал ее слова Фелисити, только что вернувшейся домой после третьей клиники и уже в дым пьяной, та сказала:

— Боже, какой же ты тупой во всем, что не касается денег! Она ненавидит нас с первой минуты появления на свет!

Гай выследил Сильвию довольно быстро. Она жила в сквоте [17] Сквот — пустующее помещение, в котором обитают самовольно захватившие его жильцы. в Истингтоне. Для сквота там было не так уж плохо: вода, электричество, обрывки ковриков на полу. Он явился туда с бумагами и родословной жеребца трехлетки — его подарок на ее шестнадцатилетие. Она открыла дверь и тут же начала кричать во все горло и осыпать его отборной бранью. Она только что не плевала ему прямо в лицо.

После стольких лет безразличного и отчужденного молчания этот внезапный взрыв ярости подействовал на него как удар током. Он был испуган, изумлен и в глубине души даже обрадован. Внезапно оборвав ругань, она швырнула бумаги на мостовую и захлопнула дверь. Позднее все документы, видимо, подобрали, поскольку лошадь была продана в следующем месяце за две трети первоначальной стоимости. Он уже настолько свыкся с односторонним проявлением внимания, что, как ни странно, это публичное поношение лишь разожгло его давнишнее желание заботиться о ней. Он сомневался, что полудюжине троглодитов, с ухмылками выглядывающих из-за ее спины, хоть сколько-нибудь была небезразлична ее судьба.

В течение нескольких последовавших за этим лет она все время меняла места обитания. Гай связался с известным сыскным агентством Джасперов, поэтому всегда знал, где ее искать. Она никогда не жила одна, иногда на съемной квартире еще с несколькими девицами, реже — с каким-нибудь одним мужчиной. Эти, с позволения сказать, союзы никогда не длились долго. Гай часто писал ей, умолял вернуться домой и всегда вкладывал в конверт чек, в дни рождения и на Рождество эти суммы были особо крупными. На письма она не отвечала никогда, но чеки обналичивались регулярно, так что он хотя бы знал, что какая-то польза от него есть. Как только ей исполнится двадцать один год и она сможет сама распоряжаться положенными на ее имя родителями Фелисити деньгами, нужда в нем исчезнет.

Он утешался мыслью, что Сильвия поступает так, желая наказать его за годы невнимания. «Она долго ждала, чтобы я почувствовал, каково это — быть отвергнутым», — сказал он себе и неожиданно со сладкой болью, чуть не с восторгом, подумал: «Боже, она совсем как я!» Но тут же в голове мелькнула пугающая мысль: «А я бы такое не простил никогда».

Иногда, чтобы утешить себя, он думал, что в жажде отомстить она придумала свой собственный сценарий — наказывать и отвергать его столько же времени, сколько пришлось вытерпеть ей, то есть двенадцать лет. Тогда ей будет уже двадцать восемь, вероятно, она уже выйдет замуж, у нее будут собственные дети… Будет жить где-нибудь далеко, может, даже за границей… Со стыдом и ужасом Гай поймал себя на мысли, что такому варианту он предпочел бы ее смерть.

У него вошло в привычку, стараясь остаться незамеченным, бродить где-нибудь неподалеку от ее очередного дома, подобно отвергнутому любовнику. Однажды, садясь в такси, она заметила его в подъезде напротив и сделала откровенный жест, котором пользуются моряки, подзывая проститутку. Другой раз — еще того хуже. Гай увидел, как она выходит, повиснув на руке какого-то мужчины в дорогом твидовом костюме. Она щебетала, ни на минуту не умолкая, заглядывая ему в глаза, как собачонка. Было видно, что она отчаянно хочет ему понравиться. Переходя через улицу, он на полдороге раздраженно ее оттолкнул и двинулся дальше. Гай был готов убить его, хотя и понимал всю иронию ситуации.

Затем она снова исчезла, и на этот раз не оставила никаких следов. Владелец сыскного агентства Джаспер расценил это как вызов и взялся на поиски сам. Под видом налогового инспектора он навестил квартиру, где ее видели в последний раз, но там его чуть не спустила с лестницы мужеподобная прислуга. Тогда поиски поручили оперативнику-женщине, но и это вначале не имело успеха. Пока она не исчезла, Гай и представить себе не мог, насколько необходимо ему для нормального существования знать, где она находится. Пускай она не разрешала ему к себе приближаться, но он хотя бы понимал, что она, как говорится, «в порядке», то есть жива-здорова. После ее исчезновения ночью и днем, особенно во время сна, когда человек особо беззащитен, он пребывал в постоянном страхе, что его вот-вот поглотит черная пустота.