Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Как вам такая погода? — поинтересовалась Трикси, кивая в сторону поникших цветов и вялых листьев живой изгороди. Говоря, она теребила завязочки на вырезе легкой маечки, то прикрывая, то снова позволяя видеть свои чуть веснушчатые груди.

— Жарковато для меня, — последнее слово Гай произнес, чуть повысив тон, так что высказывание скорее могло быть воспринято как некий скрытый намек.

Трикси рассмеялась грудным воркующим смехом:

— Еще бы вам не было жарко в таком-то костюме!

Через минуту она стояла уже на террасе чуть ближе к Гаю, чем допускала простая вежливость, в позе драчуна-мальчишки, вызывающе расставив ноги.

— В таких случаях выпивка здорово помогает расслабиться.

— В холодильнике есть чай с лимоном.

— Я имел в виду нормальную выпивку. Как раз сейчас я собираюсь ехать в свой отель. Мы с вами могли бы найти там что-нибудь подходящее.

— Ой, я право не зна-а-ю.

Учащенным дыханием и стыдливо опущенными, густыми, как у куклы, ресницами ему давали понять, что он несколько торопит события. То, что Гай сразу же определил для себя как дешевый выпендреж, в действительности не было сплошным притворством. Когда она, торопливо одевшись, бегом бежала по лестнице на террасу, ею руководило детское желание увидеть вблизи того, кто так богат и знаменит. Однако почти сразу после того, как она назвала себя и они начали разговаривать, а разговор шел главным образом о Сугами и продолжался минут десять, Трикси ощутила знакомое, чисто физическое влечение к этому человеку. Ее замечание насчет того, что деньги «заводят» не хуже всякого другого возбудителя, которое она сделала главным образом, чтобы разозлить Джанет, оказалось на удивление верным.

Трикси никогда не слышала выражения: «богачи отличаются от других лишь тем, что у них много денег», а если бы и слышала, то категорически с этим не согласилась бы. Гай представлялся ей фантастическим существом высшего порядка. Он казался ей живым воплощением могущественного злодея из мыльной оперы — того, кто управляет людскими судьбами и жизнями, недосягаемой фигурой, главой целого клана, кем-то вроде султана…

Они направились к его машине. Трикси зачарованно взирала на слепящее зеркальное великолепие линий, мощные фары, белые сверкающие шины и капот, словно свернутый парус яхты. Она не сообразила даже, что полагалось сделать вид, будто такая шикарная машина ей не вновинку. Все, что ей пришло в голову, это выговорить:

— Как потрясающе красиво. Вы, должно быть, ужасно богатый.

На что Гай лаконично ответил:

— Как Крез.

При виде их Фернье отложил «Ивнинг стандарт», поправил кепку и выскочил из машины, чтобы открыть заднюю дверь. Трикси влезла внутрь и осторожно присела на самый краешек сиденья, как будто оно было из стекла. Когда же машина тронулась, она расположилась поудобнее, а когда они въезжали в Каустон, она уже уютно устроилась в уголке и была вполне готова к тому, чтобы изящно помахать ручкой знакомому прохожему, если таковой попадется, или незнакомому — не все ли равно?

Между тем Гай, верный принципу делать, если можно, не одно дело, а сразу несколько, потихоньку придвигал руку к коленке Трикси, одновременно заглядывая ей в глаза и расспрашивая о жизни коммуны.

— Что он собой представляет, этот ваш Путеводный Свет?

— Вы об Учителе? Он хороший. Добрый и… понимаете, по-настоящему хороший.

Теперь, когда ее спросили, Трикси сама удивилась, как мало может о нем рассказать. Гая такая краткость явно не устраивала. Она попыталась сообщить еще хоть что-нибудь полезное.

— С ним так хорошо беседовать, — наконец нашлась она. Это утверждали все, так что, наверное, это действительно правда. Собственные редкие беседы с Учителем наедине скорее нервировали ее, нежели успокаивали. — Он много времени проводит в медитации.

Гай презрительно фыркнул. Он с глубоким недоверием и осуждением относился к тем, кто сторонился хаотической круговерти жизни. Сам Гай, как он любил повторять, трудился сорок восемь часов в сутки. Фелисити не без иронии замечала, что в его устах это звучит так, будто он целый день камни ворочает.

Трикси больше хотелось услышать о его жизни, чем рассказывать о собственной, но прежде чем она сумела повернуть разговор в желаемом направлении, Гай сказал:

— Вам наверняка известно о нем гораздо больше.

— Нет, что вы! Честно.

— Бросьте, вы же умная девушка. — И Гай широко улыбнулся, глядя в маловыразительное кукольное личико. — К примеру, этот дом, он что, находится в его собственности?

— Не знаю. Всем управляет совет.

Его рука гладила ее коленку.

— Это Мэй и Арно. Они с ним чуть ли не с самого начала. Не надо.

— Не надо? Не надо что?

Тон был грубый, напористый, от громады его тела исходил крепкий дух табака, ликера и масла для волос; резкий лимонный аромат одеколона не мог перебить запах мужского пота. Он придвинулся вплотную и зашептал ей что-то прямо в ухо. Трикси ахнула:

— Какие, право, ужасные вещи вы говорите!

— Я и есть ужасный человек.

Рука Гая, требовательная, настойчивая, скользнула чуть выше. В отличие от военных и спортсменов он не верил в то, что сексуальные упражнения физически изнуряют и морально ослепляют. После секса Гай чувствовал себя посвежевшим, с ясной головой и в хорошем расположении духа. Если он намерен добиться полного успеха, то все эти качества сегодня вечером будут ему нужны как никогда, поэтому появление Трикси показалось ему как нельзя более кстати. Он взял ее руку, перевернул ладонью вверх и провел по ней ногтем.

С некоторым усилием Трикси оторвала взгляд от пылающего вожделением Гая. Прямо перед ней оказалась спина шофера. И хотя Фернье сохранял идеально прямую осанку, а глаза, отраженные в зеркальце заднего вида были устремлены на дорогу, у нее создалось впечатление, что шофер смеется.

Жарко дыша, Гай прижал свои толстые губы к уху Трикси, просунул средний палец между третьим и четвертым пальцем ее руки и стал вертеть им, все убыстряя темп. Трикси попыталась, правда не очень решительно, отодвинуться. Она не оценила, что этой, так сказать, прелюдией она была обязана только тому, что они были еще в пути. Обычно Гаю было достаточно знать, что его партнерша не спит.

Лимузин скользнул на подъездную дорожку к отелю, и Трикси поправила волосы. Фернье припарковался и выгрузил чемоданы. Холл занимал обширную площадь с большим количеством обитых ситцем диванчиков, глубоких мягких кресел и столиков, заваленных спортивными журналами и брошюрами с видами окрестностей. Тут же на двух коринфских колоннах возвышались великолепные цветочные композиции.

Будь Гай более чутким по отношению к другим, он наверняка бы отметил некоторый холодок, повеявший на него из-за надписи «Добро пожаловать!». Крошка Джилл Мередит, принимавшая заказ на бронирование номера, была ужасно шокирована тоном секретарши Гая. Когда Джилл поинтересовалась, нужен ли для двух клиентов двойной номер, секретарша высокомерно произнесла, растягивая слова: