Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— Не будьте дурой. У вас разве нет при номере прихожей или чего-то в этом роде? Вот и поместите туда шофера.

Как изволил сказать босс Джилл, утешая позднее свою служащую охлажденным «Малибу», у секретарши не было ни малейших оснований говорить с Джилл подобным тоном. Ведь вежливость не стоит ни гроша. Джилл кивнула и пожалела, что в тот момент не додумалась почему-то до такого остроумного ответа. Она вручила ключи без намека на улыбку. Мальчик в опереточном костюме с белыми перчатками под одной из эполет понес в номер багаж.

— Ну а теперь, пожалуй, можно и выпить, а? — обратился Гай к своей спутнице, крепко обнимая ее за талию.

Трикси кивнула, зачарованно и немного испуганно глядя на него снизу вверх. Она была уверена, что все до одного знают, кто он такой, что, соответственно, повышало и ее собственный статус в их глазах. Она не подозревала, что бизнесмены средних и более лет в сопровождении секретарш, помощниц и девушек-поклонниц в амплуа Пятницы при Робинзоне Крузо были для отеля делом обычным. Среди служащих эти добавления к основному составу получили наименование «сопровождаемый багаж». С ними никто не считался, их не замечали, но не из моральных соображений, а просто потому, что они не давали чаевых.

— Виски… Джин… Лед. Сода.

— Когда вы желали бы…

— Прямо сейчас доставьте к дверям номера. Сию минуту.

— А то лед весь растает, — хихикнула Трикси, входя в лифт. Она и понятия не имела, что Гай расправлялся со своими партнершами по сексу так стремительно, что за это время не то что лед, даже одна отдельно взятая льдинка не успевала пустить слезу. Дверь лифта еще не успела захлопнуться, как Гай уже залез ей под юбку, а взбухший инструмент тер ей бедро. Едва они оказались в номере, он набросился на нее как голодный волк, разрывая белье, кусая, тиская… Из его рта непрерывным потоком сыпались грязные ругательства. Полностью одетый, он только расстегнул ширинку. В последнюю минуту он стал пригибать ее голову книзу.

— Нет! — пискнула Трикси. — Я не хочу…

— Ниже! — приказал Гай, хватая ее за волосы.

Она закричала.

— Ниже, я сказал, упрямая сучка!

Когда он кончил, Трикси метнулась в ванную и принялась с остервенением чистить зубы, полоскать рот, раздирая до крови десны и губы. Затем прополоскала несколько раз горло, но это мало помогло.

Она посмотрела на себя в зеркало, потом, неуклюже ступая, вернулась в спальню, подобрала трусики, разорванную блузку и стала оглядываться в поисках юбки. Затем присела на краешек кровати, чувствуя, как сводит судорогой мускулы. Она избегала смотреть на Гая и остановила взгляд на вазе с фруктами. Там лежала карточка отеля с надписью: «Вам было хорошо? Мы рады. Расскажите об этом вашим друзьям. Или нам. С наилучшими пожеланиями — Ян и Фиона».

Гай принес бутылки, стал смешивать себе двойную порцию виски. Сделав большой глоток, он достал из нагрудного кармана бумажник, вынул купюру и положил на кровать.

— Вот, возьми.

За секс со случайной партнершей он всегда платил. Так было проще, никаких претензий, никаких приставаний. Никто никому не должен. Никакой слюнявой чепухи насчет того, чтобы встретиться как-нибудь еще, быть на связи или созвониться. И никаких занудных монологов насчет несчастливого детства. Сунул, вынул и пошел. Всё.

Трикси смотрела на деньги. Гай снял пиджак, повесил его на стул и стал поправлять галстук. Затем сделал еще глоток виски и, большим пальцем указывая на поднос, бросил через плечо:

— Налей себе. — Когда ответа не последовало, он спросил: — В чем дело?

— В чем? И вы еще спрашиваете?

— Пятьдесят, и ни пенса больше, если ты верещишь из-за этого.

— Я не хочу этих денег. — Трикси съежилась и ее передернуло.

— Тогда в чем проблема? — Губы Гая растянулись в лягушачьей улыбке. — Или у нас неделя благотворительности под девизом «Миллионерам даем даром»? Брось, бери, пока дают. Купишь себе новый топ. От этого мало что осталось.

— Вы… вы… вы отвратительны, — выдохнула она, судорожно обхватив себя расцарапанными руками.

Гай взглянул на нее озадаченно.

— Чего-то я не въезжаю. — Он снял галстук и принялся расстегивать рубашку. — Слушай, ты мне уже чертовски надоела. Либо выпей и начни вести себя нормально, либо катись отсюда. Меня устроят оба варианта.

Он исчез в ванной, затем вернулся, чтобы снять брюки и трусы. Трикси смотрела, испытывая злость и отвращение к себе. Как можно было позволить, чтобы он до нее хоть пальцем дотронулся?! Он отвратителен — кожа блестит от пота, черные волосы облепили все тело, включая и член, темный и скользящий, как крысиная шкура… Гай снимал носки. Чувствуя себя обманутой и униженной, Трикси позволила себе пофантазировать. Вот она берет бокал, разбивает об эту облепленную короткими завитками голову, а осколки засовывает ему в рот и глаза. Или прыгает на него, лежащего в ванне, вцепляется в его скользкие, все в мыле, плечи и с нечеловеческой силой заставляет его погрузиться в воду с головой и держит, пока на поверхность не перестанут подыматься пузырьки воздуха… Затем ее осенила идея, и она крикнула ему:

— Эй, я забыла тебя предупредить, у меня СПИД.

Гай кинул на нее острый взгляд и коротко рассмеялся:

— Ой, напугала! Да я еще во чреве матери придумал бы что-то покруче!

— Нет, это чистая правда, — сказала Трикси, но ей и самой было ясно, насколько фальшиво звучит ее голос. Кипя от ярости, она все-таки нашла, чем ранить его в самое сердце. Она вспомнила их разговор на террасе, тень, пробежавшую по его лицу, когда он упомянул дочь. Тогда она не придала этому значения, но теперь… Трикси подняла голову и заговорила светским тоном:

— Странно все-таки, что Сугами вдруг оказалась в нашей коммуне, вы не находите? С ее-то возможностями. С ее-то деньгами. Ведь дома она могла иметь все, что хочет.

Резкая перемена в выражении лица Гая ее испугала, но желание поквитаться с ним было так сильно, что она продолжала:

— Правда, она очень привязана к Учителю. Похоже, видит в нем отца. И это при том, что у нее есть родной отец.

Последние слова Трикси произнесла с запинкой, потому что Гай быстрыми шагами направлялся к ней. Она еле удержалась от того, чтобы не зарыться в подушки. Его лицо было настолько близко, что она видела поры на его коже и жесткие волосинки в ноздрях.

— Сейчас я иду в душ. Надо смыть с себя вонь сточной канавы. Когда я выйду, чтобы здесь духу твоего не было. Даю пять минут. Все поняла? — он говорил шепотом, но этот шепот был настолько полон ярости, что его дыхание обжигало ей кожу.

Дверь ванной захлопнулась и остатки мужества покинули Трикси. На трясущихся ногах она подошла к туалетному столику. В зеркале она увидела свое мокрое лицо и поняла, что плачет. Надо же, она и не подозревала, что можно плакать и этого не замечать. Ей стало так жалко себя, что она слабо простонала, но тут же испуганно смолкла, хотя за закрытой дверью Гай все равно не мог ее услышать.