Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Что теперь с ними станет? Куда они денутся, если выяснится, что здесь им нельзя оставаться. Захотят ли они жить коммуной где-то в другом месте? И захочет ли этого она сама?

Джанет знала, что у нее нет ни дара, ни склонности влезать в чужие проблемы, то есть того, что в коммуне воспринимали как умение дружить. Их жизненную философию она тоже не поддерживала. Ей были чужды и нелепые, неподтвержденные ничем теории, фантастические идеи; она считала ребячеством делать вид, что любая проблема имеет решение. Ко всему прочему она любила поворчать, что весьма здесь не одобрялось. Совсем недавно она позволила себе в довольно уничижительном смысле высказаться насчет капризов погоды и тут же вынуждена была выслушать целую лекцию Хизер о том, как ей следует благодарить Всевышнего за то, что она не слепая и не поражена склерозом мозга.

Все эти размышления ее настолько взвинтили, что Джанет решила нарушить коммунальные правила и побаловать себя настоящим кофе. Ей нужно взбодриться, и черт с ним, панкреатитом! Или с прободением чего-то там. Да, кофе! Для себя и для Трикси. И немножко печенья.

В шкафчике она отыскала преступно не экологичную пачку «Сладостей на патоке от дядюшки Боба», затем смолола зерна, с наслаждением вдыхая запретный аромат кофе, и открыла пачку с печеньем. На обертке, видимо для придания ускорения процессам культурной интеграции, была изображена китаянка в сомбреро, с полей которого на веревочках свисали винные пробки [38] Шляпы с пробками носят в Австралии, и они имеют вполне практическое значение: пробки, болтающиеся вокруг полей шляпы, отгоняют назойливых мух, заполоняющих австралийскую глубинку в летний сезон. . Для «Сладостей от дядюшки Боба» она сначала выбрала голубенькую тарелочку в цветочек, потом отставила и взяла маленькое блюдце цвета горчицы с россыпью красных бутонов, но и это ей показалось недостаточно хорошо. Наконец она выбрала бледно-розовое блюдце с волнистыми краями и на нем веером разложила глазированное печенье. Пока настаивался кофе, она срезала с горшочка на кухонном окне бледную, в тон блюдечку, розу.

Нагруженная подносом, она вышла в холл. Все ее мысли были заняты предвкушением того, как будет удивлена Трикси, когда Джанет разбудит ее. Неожиданно она остановилась, как вкопанная. У подножия лестницы она увидела Мэй и Арно. Они разговаривали с огромных размеров господином в костюме с искоркой. Пока Джанет думала, подойти ей или нет, Мэй и неизвестный господин стали подниматься наверх.

— Кто это, Арно?

— Поверенный Гэмлинов. — Арно смотрел на Мэй и не сразу перевел взгляд на Джанет. — Произошло нечто ужасное. Во всяком случае, так принято говорить, когда происходит подобное. Не могу отделаться от мысли, что на самом деле это не так чтобы очень плохо. Этим утром его нашли мертвым. В номере отеля.

— Кого? Гая?

Арно кивнул.

— Он просил, чтобы его разбудили в девять. Горничная принесла ему чай в номер и нашла его на полу. Спать, видимо, он так и не ложился. Считают, что это сердечный приступ.

— Какой ужас! — Но даже, когда она произносила эти дежурные слова, Джанет не обманывала себя: она была рада. Он был очень скверным человеком; жестоким и агрессивным. От его смерти мир только выиграл. И какой приятный сюрприз для Трикси! Великолепный подарок, он во сто раз ценнее, чем натуральный кофе и «Сладости дядюшки Боба». Даже лучше, чем роза!

Между тем Арно продолжил:

— Мэй подумала, что первой надлежит известить об этом Сугами, поскольку ее матушка еще не очень… адекватна.

Но Джанет уже не слушала его, она спешила.

Трикси не спала. Она сидела с ногами на стуле возле окна и курила.

— Почта пришла?

— Да, — отозвалась Джанет. Она поставила поднос на стол и подумала о том, что Трикси, вероятно, ждет очередного письма в голубом конверте.

— А что, ты ждешь какого-нибудь сообщения?

— Нет.

На Трикси было платьице цвета зеленого яблока. Кожа ненакрашенного лица была у нее гладкая и белая, как сметана. Багровые царапины на внутренней стороне рук стали лиловыми.

— Я приготовила для тебя настоящий кофе.

— Тебе дадут по мозгам. Забыла — мы на зоне, где кофеин в запрете.

— И принесла печенье.

Джанет отставила свою кружку и подошла с подносом к окну. Здесь роза выглядела довольно нелепой и, по меньшей мере, ненужной. Она позабыла, что у Трикси уже есть целый букет.

— Выпей, пока еще не остыл.

Трикси от нее отмахнулась, но Джанет восприняла эту грубость безропотно, сознавая, что в ее власти преподнести Трикси подлинный сюрприз. Она прихлебнула из своей кружки. Бог мой, она уже почти забыла, какое наслаждение доставляет настоящий кофе. Стоит ли очищенная до блеска прямая кишка такой жертвы?

— Ну как? — робко спросила она.

— Прелесть! По крайней мере, согреюсь!

Джанет недоуменно подняла брови. Солнце пекло во всю, и его жаркие лучи падали прямо на Трикси.

— Новости есть? Я имею в виду — из полиции.

— Они сейчас здесь. И вместе с ними — поверенный Гэмлинов.

Джанет сделала паузу. Ее худощавое лицо приняло сосредоточенное выражение. Пришел ее час. И все же она колебалась, новость — средство одноразового воздействия, другого шанса заслужить благодарность Трикси уже не будет. Но она не хотела и не умела скрытничать и потому сказала:

— Гай Гэмлин мертв. Умер от сердечного приступа.

То, что затем произошло, запомнилось ей надолго. Трикси дернулась, словно ее ударило электрическим током. Кофе выплеснулся на ее яблочно-зеленое платье и на ноги, чашка покатилась по полу. Она испустила крик, который тут же затих, потому что она прижала ладошки ко рту.

— О боже, что мне теперь делать?! — завопила она затем и разразилась бурными рыданиями.

Спустя тридцать минут после того, как стало известно о новом драматическом событии, полицейские явились брать показания у Тима.

К нему в комнату их провожал Арно. Он шел медленно и с явной неохотой. Перед самой дверью Арно и вовсе остановился и, положив ладонь на рукав Барнаби, настойчиво сказал:

— Послушайте, он вам ничем не может быть полезен.

— Разрешите пройти, мистер Гибс. Мы это уже с вами обсуждали.

— Ну уж если этого не избежать, то подождите еще немного. — Он сделал жест, приглашая их отойти в сторонку и, когда оба полицейских присоединились к нему, тихо заговорил: — Я хотел бы объяснить вам, что с ним произошло. Здесь об этом никому не известно, но это убедит вас быть с ним помягче. Я встретил, вернее сказать, нашел его, примерно полгода назад…

Арно умолк, на мгновение взялся за виски и заговорил снова:

— Я отвозил Учителя в Аксбридж, в больницу, он заезжал туда каждый вторник, мы договорились встретиться у машины. Там рядом со стоянкой есть общественный туалет, и мне понадобилось туда зайти. Я спускался по ступенькам, а навстречу мне оттуда поднимались трое. Огромные мужики. У одного, я запомнил, были на руках красно-синие татуировки. Они громко хохотали, и в их смехе не было ничего веселого, он звучал отвратительно. Мне показалось, что внизу пусто. Я воспользовался писсуаром и уже собирался уйти, когда услышал чье-то жалобное всхлипывание в одной из кабинок. Это был он, Тим. Со спущенными брюками и окровавленным задом. Они… они его использовали.