Александр Фишман - Мертвые головы

На Мишаню было жалко смотреть. С непокрытой головой, высокий, широкоплечий, с искаженным от горя лицом, он стоял рядом с родителями покойного, чуть сзади них, и боялся смотреть на тело своего друга. Кирилл видел, что он ужасно напряжен, что он буквально на грани, но не знал, чем и как помочь ему.

Витяша лежал в гробу совершенно непохожий на себя живого. Во-первых, что естественно, он был без очков, и это уже меняло его облик. Но еще больше, буквально до неузнаваемости, меняло его отсутствие жизненных красок, улыбки, ямочек на щеках.

Его уже отпели в Покровском соборе, но священник поехал и на кладбище. Кирилл неважно разбирался в обрядности, поэтому несколько удивился, что и здесь служитель церкви принялся читать над усопшим молитву.

— Говорят, на его теле не осталось живого места… — услышал Кирилл кем-то из стоящих сзади него тихим голосом произнесенную фразу.

— Еще бы: восемнадцать ножевых ударов! — так же тихо отозвался другой голос.

— Странно, что лицо не тронули… — по едва уловимым специфическим интонациям можно было заключить, что это произнес кто-то из "голубых".

— Почему странно?

— Ясно же, что орудовал какой-то помешанный, маньяк. Такие любят и лицо исполосовать. Очки-то, вон, растоптали всмятку…

— Да какой маньяк! Наверняка наркоша какой-нибудь. Карманы-то у Витяши вывернуты были, цепочка с шеи сорвана. На дозу не хватило, вот и… Да еще поди под "ломкой" находился, ну и озверел. А маньяков деньги и цацки не колышат…

— Тем более, там рядом, говорят, шприц обнаружили. Использованный…

— Вот видите…

— Да какая разница! — вступил в беседу женский, молодой, со слезой голос. — Главное, что Витю уже не вернешь, а кто убил да почему — не имеет значения…

— Не скажите. Убийца-то на свободе. Значит, всем нам угрожает опасность…

— Это чисто гипотетически. От одного убийцы ничего не зависит. Вон их, полно вокруг…

— Тоже верно…

— Непонятно, как он там оказался…

Хлебосолов уже знал от Мишани, что тело Витяши нашли на заброшенной, а потому и неохраняемой, стройке неподалеку от его дома. Живущие по соседству ребятишки полезли туда, чтобы "покурить", и обнаружили еще не остывший труп.

— Что тут непонятного? Подставили нож к горлу, да и завели, делов-то.

— Средь бела дня…

— Сейчас столько отморозков развелось, им без разницы — день, ночь…

— Может, у него с собой крупная сумма была? Витя всегда был при деньгах…

— Может, и была. Теперь кто скажет…

Все больше и больше людей вступало с беседу. Говорили тихо, едва разжимая губы, с печальными интонациями, соответствующими моменту.

— А его не могли уже убитого туда принести? И такое случается…

— Какое там! Вся стройка была кровью забрызгана. Нет, его именно там…

— И никто никого не видел?

— Кабы видели, и проблем бы у ментов не было. Никто ничего…

— И следов никаких не осталось? Следы-то должны были…

— Говорят же, кровью там все захлестнуто. Восемнадцать ран…

— Значит, и на убийце должна быть кровь. Хотя бы в микроскопических размерах…

— Должна быть. Только где его взять, убийцу-то, чтобы проверить..?

— Интересно, он кричал? Звал на помощь?..

— Кто знает… Может, и кричал. Да кто услышит… А если и услышит, кому охота вмешиваться… Себе дороже может выйти…

Священник закончил службу и мелодичным голосом произнес:

— Может быть, кто-нибудь хочет выступить в порядке гражданской панихиды?

Через некоторое время стало ясно, что таких желающих нет.

— Родственники могут попрощаться с усопшим, — дал команду священник.

Мишаня, запаниковав, тут же сделал шаг назад. Хлебосолов крепко взял его за локоть, вывел из толпы, слегка встряхнул.

— Все нормально. Это необязательно. Стой здесь и не бойся.

— Да-да… Спасибо… — трясущимися губами пробормотал пожарный.

— На похоронах и поминках "спасибо" не говорят. Традиция.

— Да, я знаю, спасибо. То есть… В общем, я понял, все нормально…

— Да не трясись ты! — твердо глядя Мишане в глаза, прикрикнул Хлебосолов. — Скоро все кончится. Держись, десантник.

— Не могу, Кирилл. Веришь-нет? Даже подойти не могу. Просто подойти…

— Ничего, бывает…

Люди подходили к гробу, некоторые целовали покойного в лоб, женщины и даже иные мужчины тихо плакали. Не было ни громких рыданий, ни показной демонстрации убитости горем, вот только на родителей Витяши было страшно смотреть, чувствовалось, что сердца этих людей разрывает горечь утраты, неподдельной, истинной…

Гроб накрыли крышкой. Какая-то женщина вытащила из сумки молоток и чуть растерянно зашарила взглядом по мужским лицам. Никто не спешил прийти к ней на помощь, возникло легкое замешательство.

— Кир!.. — одними губами выдохнул Мишаня.

Тот глянул на него, шагнул к женщине и решительно протянул руку:

— Давайте сюда!

Она протянула ему молоток, и Хлебосолов, подойдя к гробу, принялся энергичными ударами забивать гвозди, приколачивая крышку к основанию гроба.

При первых же звуках ударов мать Витяши громко охнула и осела, обмякла кулем в руках своего мужа и дочери. Кто-то из женщин кинулся к ней с нашатырем, вокруг нее захлопотали родственники и, по всей видимости, коллеги, и вскоре общими усилиями женщина была приведена в чувство.

Гроб опустили в могилу, быстро орудуя лопатами и сменяя друг друга, мужчины, после того, как каждый кинул по горсти земли, закопали ее. Холмик обложили венками и цветами, коих было множество.

Отдав последние почести, народ унылой процессией потянулся к ожидавшим их неподалеку автобусам и легковым автомобилям.

— Вот и похоронили Витяшу! — Мишаня уже несколько пришел в себя. — Кто бы мог подумать! В самом расцвете!.. Он ведь был моложе нас с тобой!..

— Да, я знаю…

Поминки справляли в столовой университета, где преподавала мать Витяши.

Все расселись за составленные буквой "П" столы. Кто-то говорил поминальные тосты. Мишаня сразу налил себе полный стакан водки, Кирилл — половину. Они сидели в самом конце одного из длинных отрезков, образованных столами, и не очень прислушивались к речам в центре застолья.

— Давай, за Витяшу. Чтоб ему, значит, земля пухом! — провозгласил Мишаня и опрокинул в рот содержимое своего стакана.

Кирилл последовал его примеру.

От выпитого Мишаня ожил, расслабился, даже порозовел лицом.

— Хорошо, что ты пришел на похороны, — обратился он к Хлебосолову. — Без тебя… Даже не знаю, как бы я все это выдержал!

— О чем речь…

— Нет, серьезно. С детства не переношу похороны и тому подобное.

— Как же так, — вяло закусывая, проговорил Хлебосолов. — Тебе ведь наверняка всяких из огня доводилось вытаскивать. И мертвяков, думаю, тоже.

— Уж это само собой. На пожаре всякое случается. И мертвяки…