Кэролайн Грэм - Смерть лицедея

Дирдре всыпала в кружки дешевого растворимого кофе и сухого молока, потом налила кипятку. Кое-где на поверхность всплыли один-два белых комочка, и она принялась судорожно давить их ложечкой, попутно пытаясь вспомнить, кому класть сахар, а кому — нет. Лучше взять с собой пачку и спросить. Она тихонько вернулась в зал, с трудом удерживая в равновесии тяжелый поднос. Эсслин завел разговор об Иэне Маккеллене [5] Маккеллен Иэн (р. 1939) — английский актер. :

— Совершенно вопреки здравому смыслу, меня увлекли его актерские потуги. А ведь он от начала до конца только и делал, что выставлял себя напоказ и пытался вызвать всеобщее восхищение.

— Но я думал, — сказал Николас, невинно округлив серые глаза, — что в этом и есть смысл игры.

Братья Эверарды, которые всегда беззастенчиво поддакивали исполнителю главной роли, один за другим воскликнули:

— Я точно знаю, что имеет в виду Эсслин.

— Я тоже. Маккеллен всегда оставлял меня равнодушным.

Дирдре встряла со своим вопросом насчет сахара.

— Милочка, пора бы уже запомнить, — сказала Роза Кроули, — мне самую малость. — Она говорила с хрипотцой, растягивая слова. Играла она госпожу Сальери, свою самую скромную роль по сравнению с предыдущими, но в «Амадее» других возрастных женских ролей не было. Понятное дело, служанки и престарелые жительницы города во внимание не принимались. — Ты уже столько репетиций подкрепляешь наши силы, — продолжала она. — Не знаю, как тебе это удается. — Роза слегка вздохнула. К Дирдре она по определению благоволила, поскольку знала, что великодушие к статистам и помощникам режиссера — признак настоящей звезды. Она просто хотела, чтобы Дирдре была немного порасторопнее. Роза с лучезарной улыбкой взяла у нее свою кружку с отбитыми краями. — Спасибо, дорогая.

Дирдре едва заметно скривила губы. «И правда, — подумала она, — если у тебя талия, как у белого кита, то и самой малости будет слишком много». К ее пущей досаде, Роза была одета в длинную шубу, которую она (Дирдре) купила в магазине Оксфэма для постановки «Вишневого сада». После заключительного спектакля эта шуба так и не вернулась обратно в гардеробную.

— О господи! — Гарольд посмотрел в свою голубую, покрытую глазурью кружку, на которой сбоку красным лаком для ногтей было выведено «Г. У. (реж.)». — Опять этот крысиный помет! Кто-нибудь может раздобыть настоящего молока? Пожалуйста! Разве это так сложно?

Дирдре раздала оставшиеся кружки, поочередно протягивая пачку сахара и избегая взгляда Гарольда. Если нужно настоящее молоко, пусть кто-нибудь привезет его на машине. Она и без того таскает на репетиции кучу всякого барахла.

— Мне не очень нравится вся эта затея с опасной бритвой, — сказала сидящая на полу Констанция Вебер, возвращаясь к основному предмету спора. — Не хочу, чтобы ребенок родился без отца. — Она с кислой миной заглянула в кружку и прислонилась к мужниному колену.

Эсслин улыбнулся и оглядел присутствующих, как будто извиняясь за глупость своей жены. Потом нежно провел ногтем указательного пальца по ее шее и пробормотал:

— Чик-чик — и готово!

— С этой кровью еще одна проблема, — сказала Джойс, ответственная за костюмы, шумовые эффекты, а в самом спектакле игравшая роль кухарки. — Каждый вечер к следующему спектаклю сорочку Эсслина придется стирать и утюжить. Надеюсь, сорочек будет несколько.

— Molto costoso [6] Слишком дорого ( ит. ). , дорогуша! — вскричал Гарольд. — Я, знаешь ли, денег не печатаю. Брать напрокат костюмы для главных героев — и так сплошное разорение. А Питеру Шефферу заблагорассудилось всех десятерых слуг нарядить в костюмы восемнадцатого века…

Джойс невозмутимо села на место, взяла украшенную тесьмой юбку Катерины Кавальери и принялась подшивать подол. Во время репетиций любого спектакля Гарольд рано или поздно заговаривает, какие большие у них траты, но если та или иная вещь нужна позарез, то деньги всегда находятся. Джойс не раз задумывалась, не из собственного ли кармана он их берет. Богачом он явно не был (владел небольшим бизнесом по импорту-экспорту), но полностью вкладывался в театральное искусство телом, душой, умом и сердцем, так что никто из них не удивился бы, что и все свои средства он вкладывает туда же.

— Не завидую Саре, ведь ей придется ходить в такой тяжелой юбке, — проскрипела Роза, глядя на Джойс. — Помню, когда я играла Раневскую…

— Скоро будет готов мой набрюшник, Джойс? — спросила вторая миссис Кармайкл, заслужив множество благодарных взглядов.

Все были готовы разбегаться по углам, стоило Розе заговорить о том, как она играла Раневскую. Или фру Альвинг. Или фею Карабос.

— А музыка? — спросил Николас. — Когда у нас будет музыка?

— Когда в сутках будет сорок восемь часов, — выпалил Гарольд. — Если, конечно, — он насмешливо подмигнул при такой нелепой мысли, — вы сами этим не займетесь.

— Запросто.

— Что?

— Я не против. Все музыкальные фрагменты я знаю. Вопрос только за…

— Не в вопросах дело, Николас. Любой уважающий себя режиссер должен самолично обдумывать каждую мелочь в своей постановке. А если позволишь всякому встречному-поперечному поступать по собственному усмотрению, то можно сразу отказываться от должности. — За все время, пока Гарольд был режиссером, никто ни разу не усомнился в его праве командовать всеми. — А на твоем месте, Китти, я бы лучше волновался не о набрюшнике, а о роли. Чтобы ко вторнику она у тебя от зубов отскакивала. Понятно?

— Я постараюсь, Гарольд. — Китти немного шепелявила. Звук «с» выходил у нее похожим на «ш». Это милое жеманство, а также светлые кудри, ровный персиковый цвет лица и пухлые губки бантиком придавали ее облику такое детское обаяние, что никто не замечал, насколько не согласуется все это с колючим взглядом голубых глаз. Когда она говорила, ее красивая грудь поднималась и опускалась чуть быстрее, как будто Китти страстно желала угодить своим собеседникам.

Гарольд строго посмотрел на нее. У него просто в полове не укладывалось, когда кто-нибудь, имеющий отношение к ЛТОК, каждую минуту бодрствования не посвящал текущей постановке. Сам присутствовал в театре, а мыслями был далеко. Эйвери однажды сказал, что, будь это в силах Гарольда, он всем велел бы видеть во сне театр Лэтимера. «А уж у Китти, — подумал Гарольд, — свободного времени предостаточно». Он спросил про себя, что она делает целыми днями, а потом понял, что задал этот вопрос вслух. Китти стыдливо потупилась, как будто у нее спросили что-то неприличное.