Кэролайн Грэм - Убийства в Бэджерс-Дрифт

После того как Филлис заслушала свои показания и подписала их, Трой встал у дверей спальни, оставив ее собирать вещи. Она появилась с маленьким чемоданчиком и сумочкой в руках, одетая в бесформенный плащ. Она вдруг стала выглядеть гораздо старше. Несмотря на отсутствие привлекательности, ее внешность все же производила впечатление благодаря определенной энергичности и здоровому цвету лица. А сейчас Филлис как будто высохла изнутри, даже ее глаза казались более серыми. Когда они спустились вниз, открылась дверь, и Барнеби ощутил, как арестованная придвигается ближе к нему.

— Филлис. — В коридор выехал Генри, Кэтрин следовала прямо за ним. — Что такое случилось? Что с тобой?

— Скоро узнаете. — Она даже не взглянула на него и поспешила выйти, Трой последовал за ней. Барнеби закрыл за ними дверь и повернулся к застывшей в ожидании паре.

— Мне очень жаль, мистер Трейс, но вынужден вам сообщить, что мисс Каделл только что созналась в убийстве вашей жены.

— Но это совершенно невозможно! — оторопев, воскликнула Кэтрин.

Генри, казалось, вообще потерял дар речи. Наконец он произнес:

— Вы уверены? Наверное, это какое-то недоразумение. Не могу в это поверить.

— Боюсь, что это правда. — Барнеби снова открыл входную дверь. — Ее поместят в камеру предварительного заключения. Возможно, вы захотите связаться с ее адвокатом. — Он вышел, закрыл за собой дверь и последовал за остальными к машине.

Барнеби сидел за своим столом в дежурке. Отложив в сторону последние из папок «Транкиллады», он сосредоточился на кофе. За несколько минут до этого ему сообщили из больницы, что состояние мистера Рейнберда не изменилось, но в целом он спокоен и устроился, если можно так сказать, с комфортом. Насчет «спокойствия» у Барнеби имелись серьезные сомнения. Крайне серьезные. Пока не будет пойман убийца его матери, Дэннис Рейнберд, стоит ему прийти в себя, не будет знать покоя нигде. Поскольку Барнеби не сомневался в этом, он знал все то же самое, что и покойная. И что теперь, если, конечно, помутнение рассудка не окажется необратимым, помешает ему заговорить? Именно поэтому у дверей больничной палаты, так же, как и у постели Дэнниса, постоянно дежурили полицейские.

Перед Барнеби на столе лежала вырезка со статьей о смерти Беллы Трейс. Теперь, зная правду, он перечитал ее снова, вспомнив об ощущении какой-то неправильности, скрывающейся в ней. Он думал, что теперь, что бы это ни было, он разглядит его за милю, но не тут-то было. Но… теперь это уже неважно.

Вокруг инспектора кипела бурная деятельность. Бурная, но при этом упорядоченная. Телефон звонил почти не переставая. Флит-стрит [44] Флит-стрит — старейшая журналистская улица Лондона, синоним СМИ. (Примеч. пер. ) уже была в курсе новостей, ВВС тоже. Невзирая на то что никто не обращался к ним с подобными просьбами, наиболее нетерпеливые граждане оказались не в силах оставаться в стороне от столь драматических событий, звонили и предлагали полиции информацию и идеи.

Куча бумаг на столе росла. Каждая мелочь фиксировалась на бланках, и те, что Барнеби еще не успел занести в свою картотеку, порхали кругом, точно почтовые голуби, вернувшиеся в родную голубятню. Данные осмотра места преступления и прочую сопутствующую информацию задокументировали еще в оперативном штабе. На стене позади Барнеби висела огромная увеличенная карта деревни. На одном из мониторов демонстрировались местные новости, репортер брал интервью у миссис Суини и мистера Фентона, старшего партнера «Похоронной империи Брауна» («Утешение в час нужды»), вероятно, чтобы создать контраст. Полиция продолжала опрашивать жителей деревни о том, где они находились с трех до пяти пополудни. Словом, осуществлялись все стандартные процедуры. Барнеби понимал, что все это должно быть сделано, однако его разум никак не мог охватить всех частностей официального расследования.

Подозреваемых осталось всего пятеро (Генри Трейса он все-таки решил не считать, а у Лесситера имелось алиби), и все они кружились в медленном мучительном танце перед его мысленным взором. Танец продолжался, где бы ни находился Барнеби, с кем бы он ни общался, что бы ни делал. Он допил кофе. Квакушка оказалась тут как тут.

Было уже почти девять. Инспектор сделал заказ для доставки китайской кухни: суп из лобии с имбирем; креветки в кисло-сладком соусе; роллы, яблочные тоффи, — и только успел отправить его, как зазвонил телефон.

— Вас спрашивает миссис Куин, сэр. Она звонит из автомата. Я записал номер.

— Хорошо, соедините… Миссис Куин?

— Алло? Что это такое… Этот парень из фургона разве не сказал, что я звонила? Я просила его передать вам про Лэйси!

— Он все мне передал.

— Тогда почему он до сих пор разгуливает по деревне? Пока вы будете отрывать задницы от стульев, нас тут всех перекромсают. Я видела, как он направлялся к этому дому с совершенно бесстыжим видом!

— Мы тоже… — Барнеби осекся. На его столе продолжали трезвонить телефоны, стучала пишущая машинка, за окном взвыл двигатель автомобиля. Но он вдруг перестал все это слышать. Все его внимание сошлось в одной точке. Существовал только он, телефон и миссис Куин. Чувствуя, как слова раздирают внезапно пересохшее горло, он спросил: — Вы сказали, он направлялся к дому?

— Я же уже говорила. То же самое. Просила вам передать. Он прошел через калитку в изгороди, по садовой дорожке к черному ходу. В своих старых джинсах и этой кепчонке. Я бы его где угодно узнала.

— Во сколько это было?

— Ну… только закончились «Юные доктора», а «Щекоталки» еще не начались. Я как раз пошла стелить постели, поэтому-то его и увидела. Через окно спальни. Лиза Дон в это время наливала себе чай.

— Понятно, — проговорил Барнеби, поражаясь, что может контролировать собственный голос, — так во сколько это было?

— Гм… без пяти четыре.

Еще некоторое время он сидел, сжимая в руке трубку. Миссис Куин продолжала что-то говорить, но слова уносило прочь волной охватившего его возбуждения. Ему казалось, что его мозги протащили по всей округе привязанными к хвосту дикой кобылицы. Без пяти четыре. Боже милосердный. Без пяти четыре. Слова наконец пробились.

— Это вы послали того носатого типа из соцзащиты? Он расстроил Лизу Дон.

В трубке наконец-то милосердно запищало. Барнеби пошел к инспектору Моффату за ордером на обыск. Проходя через приемную, он проорал: «Трой!» — так, что его наверняка было слышно на сельскохозяйственном рынке и в кафе «Тапочек». Сержант отскочил от Брайли, флиртуя с которой, коротал время, и отозвался: «Сэр!» — автоматически сохраняя ту же громкость.

— Машину. Быстро.

Оставив за собой еще одного «сэра», Трой выбежал из комнаты. «Вот оно, наконец-то, — думал он, перебегая стоянку и запрыгивая в «фиесту». — Газ до отказа. Сирены воют. Дана наводка. Преступник пытается скрыться. Трой с Барнеби настигают. Наручники наготове. Но шеф мешкает. Да, в свое время он был стремителен, но сейчас… Поэтому арест производит Трой. Он тоже не лыком шит. Крепкий орешек. В конце концов Барнеби это признает. «Без вас, сержант, я не смог бы…».